Киберканикулы - Громыко Ольга

– Ёпт, – согласился Джек, – но официально отвечать ему: «Спасибо за Ваш отзыв, сейчас возьмем фломастеры и раскрасим!» – все-таки не стоило. Особенно учитывая, что «спасибо за отзыв» – это предусмотрительно встроенная Трикси автозамена.

Лесник смущенно кхекнул.

– А если взаправду красить? – предложила Лиза. – Ну, подливать туда какой-нибудь красочки, когда настоящего планктона нет?

– Нет, – твердо сказал Женька. – По завещанию герцогини ОЗК обязано сохранять экосистему планеты в первозданном виде и мухлевать ради развлечения туристов не будет. Иначе я здесь не остался бы.

В рекламном буклете водопад казался стометровым, но его реальная высота составляла всего сорок три метра. Тоже ничего, особенно если смотреть с нужного ракурса – обзорной площадки слева от подножия.

Кай бывал тут уже много раз, и зимой, кстати, водопад нравился ему больше: гигантский каскад сосулек, в пасмурные дни напоминающий потеки сахарной глазури, а в солнечные – сияющий почище люстры в холле замка. И туристов тогда почти не было, особенно таких вот толстых дядек, с поросячьим визгом плещущихся в озерце за водопадом. Плавать Кай тоже не любил, особенно в странной разноцветной воде, которую его программа самосохранения тут же принималась анализировать, выдавая не то чтобы угрожающие, но раздражающие данные. С тем же успехом можно в котле с супом купаться – водопад был точкой слияния пяти речушек, в каждой из которых с наступлением тепла начинал плодиться свой вид растительного планктона.

– Благодаря уникальному! Биологическому механизму! – надрывно вопила стоящая на берегу экскурсовод, пытаясь переорать водопад. – Родственные водоросли! Ухитряются держаться! Вместе даже во время! Прохождения! По каскаду! Дробясь на! Группы! Но не смешиваясь!

Торчащие из воды каменные зубья шинковали речные потоки на ленточки, а многочисленные пороги и уступы сплетали их в пестрое полотно, щедро сдобренное радужной пеной. Озерцо тоже выглядело так, словно туда налили масляной краски четырех цветов – голубой, салатовой, бледно-розовой и оливковой. Планктон держался в верхнем слое воды – глубже тридцати сантиметров светоядным растениям уже голодно – и создавал рыхлую пленку на ее поверхности. Дети (и тот толстый дядька) развлекались, намешивая из нее затейливые узоры, которые тут же принимались упрямо сползаться в округлые пятна.

– Из-за! Содержащихся в планктоне! Пигментов! – очень старалась экскурсовод. – Питающиеся им рыбы! Окрашиваются в цвет своей реки! Раньше их даже! Ошибочно считали! Разными видами! Но ниже по течению они успешно! Спариваются! А потом! Постепенно! Выцветают!

– Круто! – Это впечатлило Лизу даже больше водопада. Девочка присела на корточки и попыталась разогнать планктон, чтобы рассмотреть рыбок и их шашни, но ничего не вышло. – Ух ты!

Вытащенная из воды рука стала мозаично-разноцветной от налипшего планктона, и Лиза уже прицельно макнула ее в одно пятно, а затем в другое, делая себе полосатую перчатку. Кай взирал на подругу с гордостью хозяина, показывающего гостье свои угодья и наслаждающегося ее восторгом.

Женька его, увы, не разделял. Лиловые, самые мелкие и одновременно яркие струи отсутствовали, и без них водопад ощутимо поблек. Водичка тоже текла как-то слабо, наметанный глаз сразу – по разводам на торчащих из воды камнях и корягах – отметил падение уровня на три сантиметра.

– Да, пересохла, – с досадой заключил лесник и тут же озадаченно поинтересовался у законов природы: – Но почему так внезапно?! Обычно река постепенно мелеет, а еще позавчера все было в порядке.

Раздался громкий плюх – Мотя решила, что ей не помешает освежиться. И водопад, и экскурсовод временно заглохли: толстый турист не оценил надвигающиеся на него сто семьдесят килограммов бекона в его первозданном виде и драпанул из озерца, путаясь сперва в двух конечностях, а потом – в четырех. Дети тоже завопили, но, наоборот, наперегонки бросились к новой игрушке, пытаясь ее погладить.

Экскурсовод возмущенно уставилась на лесника, а тот – на Джека, но перевести стрелки не получилось – виноватым традиционно сочли того, кто им выглядел.

Выловить плавающую кругами и похрюкивающую от удовольствия свинку удалось не скоро. Мочить одежду никому не хотелось, раздеваться – тоже, оставалось только умильно подманивать Мотю с разных краев озерца, пытаясь сцапать змеящийся за нею поводок. Толстяк оправился от шока, почувствовал себя дураком и попытался избавиться от этого неприятного ощущения с помощью ругани и угроз написать жалобу. Женька пыхтел все громче, а встроить автозамену в самого лесника было проблематично. До точки закипания оставались считанные градусы, когда Джек самопожертвенно шагнул в озерцо. Мотя поняла, что игры кончились, и тотчас выскочила на берег, а когда Женька радостно наклонился к поводку, энергично встряхнулась.

– Поймал? – риторически поинтересовался Джек, стоя по колено в воде и недвусмысленно жаждая награды за свой героизм.

Лесник, еще не разогнувшись, обратил к нему мрачную разноцветную физиономию. Лиза захихикала. Женька злобно утер лицо локтем, и раскрас стал боевым, полосами.

Экскурсовод честно попыталась вернуть внимание туристов к водопаду, но всплески смеха и ругани преследовали лесника и его незваную команду до самого флайера.

– Ну что, летим искать пропавшую речку? – небрежно поинтересовался Джек, разваливаясь на заднем сиденье.

Радужная свинья попробовала последовать его примеру, но была синхронно спихнута киборгами с обеих сторон. На обшивке осталось только три смазанных отпечатка копыт.

– Я-то полечу, а кто-то щас пешком вверх по водопаду полезет! – сгоряча пригрозил Женька, только вчера отчистивший салон от предыдущих свинячеств, но, услышав благодушное Джеково «Да запросто!» и восторженное Лизино «Круто!», поскорее заблокировал дверцы.

Кай разочарованно отвернулся к окну. Карабкаться по живописной природной лестнице, то перепрыгивая с уступа на уступ, то подныривая под низвергающийся с карниза поток, было энергоемко, зато весело и для киборга совсем не сложно. Для человека с киборгом тоже вполне реально.

– А вон оттуда, – ткнул пальцем Джек, – мы Сергея Петровича снимали!

В штатный туристический осмотр эта достопримечательность не входила, но Лиза ознакомилась с ней с живейшим интересом.

– Ничего, – ободряюще шепнула она Каю, – мы сюда еще вернемся!

Флайер поднялся над плато, и пассажирам открылся очередной роскошный вид: речушки сходились к водопаду, как разноцветные нити к ткацкому станку. Лиза уткнулась носом в стекло, пытаясь высмотреть оборванную, но в этой части русла Рябка была узка и застенчива, аки речной ручей, и даже в более полноводные времена только мелькала в просветах крон.

У Джека глаз был зорче и опытнее.

– Нет, не пересохла, – удивленно заметил он. – Но заметно обмелела и планктона в ней почти нет.

Женька убедился в том же и отложил бинокль.

– Странно. Обычно чем меньше в реке воды, тем больше концентрация водорослей, а тут все наоборот.

– Как будто уровень урезали как раз на те тридцать сантиметров с планктоном, – согласился Джек.

– Но как такое возможно?! Вода же убывает снизу, а не сверху!

Джек развел руками, предлагая не гадать на планктонной гуще, а поискать разгадку выше по течению, и лесник погнал флайер над обесцвеченным руслом.

– Ух ты! – восхищенно выдохнула Лиза, когда лес наконец закончился.

Пропавший уровень оказался там, равномерно размазанный по заливному лугу, что прежде позволял себе только по весне. Сверху новорожденное озеро казалось огромной кляксой чернил, капнувших из божественной канцелярии. На торчащих из лиловой воды кочках сидели ошарашенные куряки, разрываясь между инстинктами насиживания и самосохранения.

Женька быстро обнаружил причину выкрутасов стихии: русло шумовкой перегораживала куча веток и тонких молодых стволиков. Перед плотиной планктон сгустился в кашу, булькающую, словно на сильном огне, а когда лесник посадил флайер на чуть ли не единственном пригодном, да и то впритык, клочке суши, заглушил двигатель и опустил стекла, то стало слышно, как «варево» громко хлюпает.