i c2ab19a2c5d6e8bb - Unknown

   Нику всегда приходится ловить на бегу, с кипой бумаг в руках, все реплики бросает через плечо – делова-ая… А пять лет назад, когда мы вместе начинали учебу в сталкерской школе, была нормальной компанейской девчонкой. Бежать трусцой за Никой я уже притомился, поэтому решил остановить ее единственно доступным способом: поразить воображение и заинтересовать.

   – А нам раздали первые задания!

   – Я уже в курсе, у тебя станция Тульская.

   Я споткнулся, а рыжий хвостик гладких волос Ники продолжал подпрыгивать перед глазами, удаляясь… Еще бы она не знала! Это я подзабыл, что она в нашей же конторе работает. Ну, хоть бы вид удивленный сделала для приличия, что ли.

   – И когда на задание?

   – В ечером… – А у меня есть варианты?! Можно подумать, что я могу отложить выполнение на недельку-другую или собираться буду три дня. Экипировка почти вся при мне, осталось выпросить в «оружейке» пару мелочей. – Ника, а мне жетон выдали.

   – Покажи!

   Если бы она такой интерес к чему другому проявила… Ладно, не будем о грустном и несбыточном. Да и интерес какой-то вялый, она этих жетонов-то перевидала – тьму. Но это же не просто жетон. Это – мой жетон! Я-то для нее не просто так. Наверное…

   Сборы, как и предполагалось, не заняли много времени: через пару часов новоиспеченный сталкер, постоянно поправляя лямки рюкзака и ремень автомата, топтался возле дрезины, поджидая запаздывающих сокурсников. Еще пара минут, и эта гремящая, чадящая тарахтелка укатит меня в новую жизнь… и возврата назад не будет. Но к этому я сам стремился… все время.

  * * *

   После долгого пути по туннелю я начал улавливать в тишине какие-то звуки. И не понять, далеко или близко: труба туннеля, собирая все шумы, разносила их на большие расстояния, изменяя до неузнаваемости.

   – Похоже на человеческую речь, – усмехнулся я, а через пять минут увидел неподалеку совсем нехило сооруженный блокпост.

   «Это прямо крепость какая-то».

   Проход был полностью закрыт стальными листами с бойницами; присмотревшись, я понял, что воротами служила дрезина, обшитая снаружи таким же железом и наглухо закупорившая собой оставшийся узкий проход. Но самое интересное было на двадцати метрах впереди защитного сооружения.

   – Не стреляйте только! Я к вам!

   Результат нулевой. Чувствуя глупость своего положения (не стучаться же), я помахал рукой.

   Неожиданно врубился прожектор, осветив мою, надеюсь, внушительную фигуру. Из-за дрезины, перегородившей проход, послышались голоса и громкий окрик:<

>    – Стой, где стоишь… А то ловушку зацепишь, нам тебя потом со стен соскребать неохота.

   Дружный гогот поддержал удачную шутку начальника поста. Со скрежетом дрезина откатилась, и из-за нее показался сам местный юморист с «калашом» в руках.

   – Кто таков?

   – Сталкера вызывали? – Звучало дебильно, но более умной фразы в голову мне не пришло. Окончательно смутившись, я, чтобы как-то себя занять и придать себе значимости, решил оглядеться. Участок впереди был похож на полосу препятствий, сооруженную больным шизофренией с садистскими наклонностями. С первого взгляда понятно, что без помощи хозяев пройти не удастся.

   – Давай сейчас вдоль левой от тебя стены, до середины, потом аккуратненько перешагни в центр, и по серединке до меня… и не торопись, чтобы, если что не туда, я тебя остановить успел. Ребята, посветите гостю… под ноги, а не в глаза.

   Прожектор послушно опусти ли ниже, осветив сложную конструкцию на полу.

   – Лабиринтов наплели, раскудрить… их… – Следуя инструкциям, я медленно пробирался среди растянутых в разных направлениях проволок и установленных капканов. После довольно утомительного процесса и пары предупредительных воплей, на время вогнавших меня в ступор, я наконец, успешно добрался до цели. Уточнил, показывая на конструкцию на полу за своей спиной:

   – Сами соорудили?

   – А то! – Собеседник лучезарно улыбнулся. – Жить захочешь – и себе в задницу заглянешь.

   Тишину туннеля разорвал дружный гогот.

   Смущенно улыбнувшись, я вытер выступивший пот.

   – Мне к вашему начальнику надо. Я по делу.

   – Доставим в лучшем виде. И откуда ты у нас такой молодой, да ранний? Вон только усы начали пробиваться, а уже к начальнику, и по делу.

   Добродушный смех в очередной раз раскатисто отрази лся от тюбингов и замер, повторившись многократным эхом где-то вдалеке.

   Постепенно приближаясь из темноты, звучал гулкий начальственный голос:

   – Блин, опять Савелий анекдоты травит! Последний раз его командиром ставлю… Черт, зарекался уже…

   Подойдя к свету костра, начальник вообще дар речи потерял: дрезина откачена (заходи кто хочешь), иллюминация, как на Новый год, и эти еще ржут, словно жеребцы.

   – Так, и что это тут такое творится? Что за праздник у вас? А это кто? – Начальник с удивлением воззрился на меня – в новой, как с иголочки, кожаной куртке и старым АКСУ за спиной.

   Савелий тут же подобрался:

   – Так это, товарищ начальник, неизвестный прибыл. Вот, запускали.

   – Поэтому тут такой нездоровый смех? Мало вам Бродяги?

   – Так скучно, пошутили чуток, – явно сконфуженно произнес Савелий.

   Началь ник открыл было рот, что-то собираясь сказать, но после секундной паузы лишь безнадежно махнул рукой и повернулся ко мне.

   – Кто такой? Откуда? С какой целью к нам?

   Не ожидавший такого напора, – как-то все быстро, даже подготовиться не успел, – я прокашлялся.

   – Запрос на сталкера в Полис делали? Вот… – Я развел руки, мол, принимайте – каков есть.

   – Хорошо, пошли со мной. – Еще раз зыркнув на бойцов поста, что подвигло их побыстрее закатить в открытый проход массивную дрезину, похожую на вагон бронепоезда, он быстрым шагом направился в сторону станции.

   – Оружие сдай в оружейку. При себе можешь оставить только нож. На станции ношение огнестрела запрещено.

   Тут мое смущение как рукой сняло.

   – Я сталкер, на задании. Имею право ношения оружия, по межстанционной конвенции номер…

   – Ладно-ладно, не трынди. И пистолет можеш ь оставить, но автомат сдай. Ничего с твоей железякой не сделается, а шляться с ней неудобно, – миролюбиво произнес начальник. – Оружейка там. Жду тебя в своей палатке.

   Он неопределенно махнул в конец станции и, зацепившись взглядом за какой-то непорядок, громко ругаясь, начал раздавать указания.

   «Шумный, но мужик добрый и хозяйственник неплохой», – сделал я вывод, пробираясь среди палаток в заданном направлении.

   Тульская поразила меня просторами. Я в первый раз был на станции такого типа. Построенная по принципу безопорности, она создавала иллюзию огромных территорий, хотя на самом деле была не больше других периферических обжитых станций. Множество палаток и домиков, сколоченных из фанеры, стояли, как казалось, без какой-либо системы на открытой центральной платформе, а на дальнем для меня пути находился на вечном приколе метропоезд, который переделали под многочисленные жилища. С одной из сторон этого пути, ведуще го на Серпуховскую, из туннеля выглядывали подозрительные рожи в серых балахонах. Насколько я знал из новой географии, в этом заваленном проходе обитали какие-то сектанты, которые чего-то там видели и при случае все увлеченно об этом рассказывали. Другой же путь был открыт для проезда и прохода. Теперь понятно, почему блокпост похож на крепость. Обороняться на перроне практически невозможно.

   Пробравшись через хаос жилищ, я наконец, уже на входе в туннель, обнаружил неприметную дверь с корявой надписью: «Оружейка», криво накаляканной черной краской на неровном куске фанеры. За дверью меня встретил угрюмого вида, весь измазанный оружейным маслом мужик, который наотрез отказался бесплатно принимать оружие и снаряжение на хранение. Не знаю, что больше подействовало: мое гневное потрясание перед его носом жетоном сталкера из Полиса или обещание привести начальника, чтобы он объяснил нерадивому подчиненному, как надо относиться к высокопоставленному гостю. Видимо, тольк о проникнувшись обещанием засунуть ему этот автомат в самое неожиданное место, оружейник милостиво согласился принять оружие и рюкзак, а я, в свою очередь, «вежливо» распрощался, пообещав взыскать с него за каждый пропавший патрон и за каждую неучтенную мной царапину на уже значительно потрепанной «ксюхе».

   Двадцатиместная армейская палатка начальника была самым объемным и самым высоким «зданием» на станции – при всем желании мимо не пройдешь. Остановившись возле палатки, я поблагодарил провожатого и зашел в помещение. Ожидая увидеть шикарные хоромы, я разочарованно огляделся. Палатка служила скорее штабом. Всю ее центральную часть занимал большой стол с расставленными вокруг стульями, а висевшая на стене карта метро, нарисованная вручную, с огромным количеством исправлений и пометок, дополняла картину, и лишь в углу, за отодвинутой занавеской, стояли раскладушка, небольшой шкаф-«солдатик» и тумбочка. Начальник вел сугубо аскетический образ жизни, и было ощущение, что на свою раскладушку он возвращается только ночевать. Сам хозяин сидел за центральным столом и рассматривал какую-то техническую схему.