Тугеза - Анатолий Дьяченко

она: Но я не могу жыть здесь.

ОН: Я пойду с тобой.

ОНА: Куда это вы пойдете?

ОН: Куда, куда. Что ты лезешь в нашу семейную жизнь.

ОНА: Что значит лезешь. Я мать и вправе знать, куда собирается сын.

ОН: Ты что не понимаешь?

ОНА: Что?

ОН: Что человек не может жить в таких условиях.

ОНА: Привыкнет. Человек ко всему привыкает.

ОН: Ты что, действительно не понимаешь.

ОНА: А что я соседям скажу, ты подумал?

ОН: А почему ты им вообще должна рассказывать?

ОНА: Потому что они спросят, где мой сын? А я что скажу? Пошел с бабочкой в леса и поля?

ОН: Да не их это соседское дело. Куда я пошел и с кем.

ОНА: Они и так на тебя как на дурака смотрят.

ОН: Это ты. Ты из меня дурака сделала.

ОНА: Как это, интересно?

ОН: А так. Ходишь направо, налево, трындишь, все этим придуркам рассказываешь.

ОНА: Это не придурки, а люди.

ОН: Эти люди придурки.

ОНА: Сам ты придурок.

ОН: Все! Я ухожу.

ОНА: Не пущу. Не пущу меня позорить. Нет. Только через мой труп. Все.

ОН: Я не могу больше здесь жить. Понимаешь. Не могу. Я не могу больше здесь жить. Понимаешь. Не могу. Я не могу видеть эти ублюдские рожи. Я поубиваю всех этих выблядков. Этих скотов. Этих соседей, которые все суки и бляди. Твари, гниды. Тьфу. Будь они прокляты. Чтоб они все сдохли. Тьфу!! Я убью их! Убью! Убью!!! Всех!!! Вс-е-х!!!

ОНА: Прекрати! Прекрати, я тебя сказала. У тебя припадок. У тебя истерика. Замолчи! Замолчи немедлено или я вызываю врача.

ОН: Вызывай! Вызывай! Плевать я на него хотел. Пусть едут. Пусть. Я вообще выброшусь из окна. Повешусь. Отравлюсь, но им меня не взять.

ОНА: Взять, взять. Пусть тебя там полечат, а то уже совершенно от рук отбился. Убьет он всех. А ты стал таким, какк они, ты же человеком еще не стал. Ты же сам бабочка. Точно такой же. О! Два сапога-пара. Бабочки перелетные. Давайте! Летите! Так легче жить. Так бабочкой и дурак проживет. А вы по-людски, как люди все нормальные, поживите. Чтобы уважение к вам и почет под конец жизни пришло.

ОН: Да на хрена мне твое уважение. Не нужен мне ваш почет.

ОНА: А что ты хотел? Свободы? Свободы тебе захотелось. Свобода - это деньги. А ты работать не хочешь.

она: Свобода - это когда не играешь в жизнь.

ОН: Это когда не надо лицемерить ни перед соседями, ни перед самим собой. Пойдем отсюда!

ОНА: Куда?

ОН: К чертовой матери.

ОНА: Идите, идите. Проголодаетесь, вернетесь. Ты смотри, какие самостоятельные, она-то может и выживет, а ты как миленький прибежишь. Свободы им захотелось. А палец о палец хоть ударили для этого. Никуда не пойдете. Все, я сказала. Все.Сиди дома. Женись на ком хочешь, хоть на тряпке половой, хоть на бачке сливном, а из дома я все получается. Ты же видишь. Я уже и так и так, а все плохо. Не знаю я в чем моя вина. Видит Бог я тебе добра хочу. Видит Бог. Самой в жизни тяжко было, вот хотела, чтобы сыну, сыну легче, а оно видишь как выворачивается.

ОН: Мам...

ОНА: Да, сынок.

ОН: Мне надо уйти.

ОНА: Куда, сынок?

ОН: Куда-нибудь. Мне надо пожить одному. Я должен прийти в себя. Я вышел из себя, понимаешь, вышел и потерялся. Мне нужно собраться с мыслями и найти себя, и ты мне в этом не поможешь. Мне никто в этом не поможет. Понимаешь?

ОНА: Да, сынок.

ОН: Прости меня. Я не хотел тебя обидеть. /Берет куртку. ей/ Полетели.

ОНА: Куда полетели?

ОН: ..............

ОНА: Куда ты собрался?

ОН: Но мы же...

ОНА: Ты так ничего и не понял.

ОН: Ну как же так? Как так? Ты же? Мы же? Я же только что? Ты что?

ОНА: Что? Что я. Я сказала живи, с кем угодно, но позорить семью я тебе не дам. Не хватало, чтобы мой сын был бродягой.

ОН молча падает как подкошенный, то ли потерял сознание, то ли это жест говорящий о бессилии и бессмысленности дальнейших разговоров.

ОНА: Извини, сынок, но долг матери воспитывать своих детей. Ты у меня ненормальненький. Это мой крест. И я буду его нести до конца. Будут спрашивать, я на работе и не вздумай куда-нибудь уйти. Сам знаешь... /Уходит/.

она подползает к нему. Не плачь.

ОН: Отстань.

она: Не плачь, мой большой муж.

ОН: Не трогая меня. Я сам себя ненавижу, ненавижу за свою слабость. Трусость. Я не могу. Я так воспитан. Я ударю ее, я ее убью, но я потом перестану жить. Я сойду с ума от совести. Понимаешь.

она: Да.

ОН: Да откуда? Откуда ты можешь понять. Вы же все без роду, без племени. Трах бах и вперед, разлетелись в разные стороны. Инкубатор.

она: Но я понимаю, как тебе трудно.

ОН: Это наши законы. Понимаешь, она меня родила. Она меня вырастила и я не могу, не имею права быть таким. Но я больше не могу. У меня нет больше сил. Ты же видишь мы совершенно разные люди. У меня с тобой больше общего чем с ней. Это ужасно. Я ненавижу ее. Ненавижу.

она: Ты любишь ее. И она тебя любит. Все дело в вашей любви. Все из-за нее.

ОН: Да. Все дело в этой ужасной, всепожирающей, жестокой любви. Все из-за нее.

она: Все из-за меня.

ОН: ??!!

она: Мы не пойдем никуда, мы будем жить здесь.

ОН: А как же ты?

она: Я попробую приспособиться.

ОН: Правда?

она: Конечно.

ОН: А ты не умрешь в неволе.

она: Так бывает только в сказках, а в жизни неволя только закаляет, делает сильным.

ОН: Можно я тебя поцелую. Или сначала поженимся. Как у вас?

она: .............

ОН: Ну как у вас заключаются браки.

она: Никак. Просто двое начинают летать рядом. Есть с одного цветка, пить одну каплю росы.

ОН: Как здорово. Есть с одного цветка и пить из одной капли росы.

Звонок телефона.

ОН: Да. - Да, мама. - Дома. - Сижу дома. - Да. - Как ты сказала, так и делаем. - Дома сижу, что тебе еще нужно. - Хорошо, я посмотрю воду, и утюг посмотрю. - Нет. - Никуда я не собираюсь. - Я передумал. - Мы будем жить дома. - Нет. Это она так сказала. - И не надо меня проверять через каждые десять минут. - Иди себе на работу и все. /Положил трубку/.

она: Она волнуется за тебя.

ОН: Зачем? Чего обо мне волноваться. Чего? Я сижу целыми днями дома. Я ведь... Я ведь точно такая же бабочка... как и ты. Я же боюсь о стекло и как ты не могу выскользнуть из этога мрака и холода.

она: Бывают холодные дни, но все ждут, когда появится солнце. Все ждут лучших времен. И они обязательно наступают. Земля тем и хороша, что рано или поздно: после любых морозов все снова расцветает.

ОН: А мне кажется, что рано или поздно мы все погибнем, или планеты столкнутся, или солнце погаснет, или сами задушим себя своей вонью. И все эти соседи, все эти люди, которые тратили целые жизни на разные глупости, окажутся круглыми дураками, потому что даже следа не останется не только от них, но и от всей их идиотской цивилизации.

она: Нет. Рано или поздно все вы станете бабочками. Нас станет так много, как много бывает цветов на диких полях. Земля станет невесомой.

ОН: И что?

она: И тогда...

ОН: Да?

она: Ну-у-у-у-у-у...

ОН: Мы сожрем всю Землю, пока у нас вырастут крылья. Ведь сначала надо поползать мерзкой гусеницей.

она: Зачем ты так?

ОН: А что я такого сказал? Гусеница - это тоже природа.

она: Да вы омерзительней в тысячу раз и ты, и твоя мать, и вам подобные.

ОН: Вот это ты напрасно. Свою мать могу оскорблять только я. Остальным это не прощается.

она: Ты первый меня оскорбил.

ОН: Я тебя не оскорблял.

она: Ты назвал меня мерзкой гусеницей.

ОН: Ну а что это не правда? Мы сразу рождаемся с руками и ногами. А вы сначала шамкаете листики и только потом превращаетесь в то, что ты сейчас из себя представляешь.

она: Но что омерзительного в гусеницах? По-моему они органичны.

ОН: Однажды, когда я был маленьким, мне за шиворот упала большая зеленая гусеница.

она: Ну и что. Наверно, ее сдуло ветром или она поскользнулась на росе.

ОН: Я не знаю, чего ради она свалилась мне за шиворот, но я чуть не умер.

она: Но гусеницы безобидны. Она ничего бы тебе не сделала.

ОН: Она была омерзительна. Она была похоже на микрозмею: холодная, извивающаяся и сжимающаяся своими кубиками, быстро перебирающая ножками. Мне казалось, что она лезет в меня. Она выделяла какую-то желтую жидкость, которая тянулась за ее задницей по моей юной коже. И сам факт того, что кто-то без моего разрешения, да еще такой мерзкий, ползает по моей спине, привел меня в ужас. Я разделся догола. Я терся всеми видами моющихся средств, но как сейчас помню, кожей помню тот след, который эта гадость оставила на мне.

она: Это потому, что ты о себе слишком большого мнения. И ваш плод не всегда прекрасен.

ОН: Не тебе об этом говорить. Ты его не видела.

она: Видела. Мы дольше живем.

ОН: Вы?

она: Мы живем генетической памятью своих предков. Поэтому рыбы идут на нерест. Люди с крыльями...

ОН: Какие люди с крыльями... Люди - это мы.

она: Да?

ОН: Конечно. А с крыльями - это птицы.

она: А у нас вас называют наоборот. Вы так много говорите и поете. Но это неважно. Люди... Птицы, по-вашему, летят на юг и на север своими караванными путями. И мы подчиняемся этому закону. И мы знаем и помним все, что знали и помнили наши предки.