"Стерва" для Ледяного Дракона (СИ) - Призрачная Татьяна

— Я не понимаю, — наклонился ко мне ближе и заглянул в мои глаза.

От близости его к моему лицу, от теплого дыхания на коже, от безумно красивых карих глаз во мне что-то перевернулось. И в этот самый момент я испытала невероятную головную боль. Следом за ней слабость. Я даже вскрикнула, а потом жалобно застонала, так как слабость была такой, что мне показалось, что я умираю во второй раз. Мне стало сложно фокусироваться взглядом на странном мужчине. Все плыло, и я прикрыла на минутку глаза. И в этот самый момент наступило облегчение. Будто кто-то очень сильный, добрый, теплый и родной взял меня на руки и стал убаюкивать. По телу разлилась истома. Стало хорошо. Головная боль постепенно проходила. И, наконец, прошла. Я почувствовала легкость. Избавление от всех проблем. Хотелось приживаться и прижиматься к тому, кто держал меня на руках. Мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но так же внезапно, как началось, так же стремительно это закончилось. И я будто провалилась опять в небытие. Будто опять куда-то полетела, как тогда, после моей смерти в офисе. Только я уже не так быстро перемещалась. И не вперед, а просто раскачивалась из стороны в сторону.

***

Радигост

Стехана исцелилась. Я еще никогда так не радовался от того, что спас человека. Я не была привязан ни к кому из смертных людей. Да и не знал привязанности ни к кому и ни к чему. Во мне жил долг. И я следовал закону. Но в тот момент, когда ослабевшая девушка смотрела мне в глаза с невероятной теплотой, надеждой, восторгом, почему-то вспомнил деда. И этот взгляд что-то шевельнул в груди.

— Она проспит, не знаю сколько. Рана была очень серьезной. Сил ушло много. Надо сказать, что сегодня она должна была умереть. Но что-то в ее судьбе изменилось, — поделился информацией с родственниками исцеляемой.

Тогда я еще не знал, что был очень близок к правде.

— Следи за ней, — строго приказал своей работнице, — Она гуляет с твоим сыном и его друзьями, но так нельзя! Девушек надо беречь! — еще строже заговорил, чтобы донести мысль до Кремлины, — Ты же понимаешь, что обладаешь достоянием? И это не просто твоя дочь? Но в этом году она должна восстановиться. Никаких браков и детей! — вообще не понимая, что несу, приказал я.

— Что-о-о? — завопил сын Кремлины, — Она и так скоро будет некондиция! Кто ее возьмет? А там двадцать исполнится. И кому она будет нужна? Начнут цену сбрасывать претенденты!

— Негорад! — вступилась мать, — Замолчи!

— Что замолчи? Я тоже жениться хочу! — причитал избалованный парень.

— А что мешает? Ты молод, выбирай невесту, будь лучше остальных претендентов и женись! — стал сердиться, что несвойственно мне вообще по такому поводу.

— А как же выкуп? Знаете, как задрали цены на невест? Грядет голод. И все семьи, у кого есть дочери, перестраховываются.

— Значит, иди работать! Матери поможешь, и себе на свадьбу скопишь! Не маленький! — скомандовал парню, что давно бы мог помогать матери, но все еще скачет по лесам с друзьями.

— Я еще молод! Успею. Вот Стехану выдадим замуж, возьмем побольше! Можно в земли соседние даже, Земляных, к примеру. И заживем!

От слов парня меня застряло. Видимо из-за разговора с дядей. Была какая-то параллель в том, что нам представит связать свою жизнь в ближайшее время, но не потому что это наше решение, а потому что это кому-то надо.

Глава 3

«Стерва»

Сколько я проспала после визита странного, но безусловно притягательного мужчины, я не знаю. Проснулась слегка разбитой. И тело было ватным. Голова шла кругом. Но стало приходить понимание, что всё, что происходит вокруг — не сон. Новая реальность страшила, была непонятной, но чем-то манила, пробуждала интерес.

Если после падения я ощущала легкость, а точнее почти не ощущала свое тело, то после пробуждения я его ощутила полностью. Слабое, астеничное тельце, с неразвитой мускулатурой, одеревенелыми связками, и странной слабостью и тяжестью в каждом органе.

— Интересно, чем занималась эта Стехана? — пробубнила, потягиваясь на кровати.

— Мам, проснулась! — завизжал парень, что все назвали моим братом, сунув голову в проем между косяком и дверью.

— Стучаться надо! Ты к даме в комнату заглядываешь! — недовольно одернула нахала, таким тоном, которым разговаривала со своими подчиненными в офисе.

— Ма-а-м, — растеряно потянул парень, и раскрыл дверь полностью, — Она, она- стал подбирать слова.

— Пошел вон! — закричала и кинула в него одну из подушек, — И впредь ко мне в комнату только после стука заходить! Я могу быть голой!

— Зачем? — растерялся братец.

— Захочется! — сказала я, откидывая теплое одеяло и какую-то большую шкуру.

Тут же попыталась встать, но невольно ойкнула, так как полы оказались настолько холодными, что мне показалось, я встала босыми ногами на снег. Засунула ноги опять в укрытие из нескольких слоев и посмотрела около кровати. Там были обычные струганные доски. Никаких признаков наледи или снега не обнаружила. Тут же взгляд зацепился на фигуре брата. Он стоял в комнате, но одет был так, будто собрался идти на улицу. На нем были кожаные с коротким, едва различимым издалека, мехом, штаны, высокая обувь по типу северных унтов, кафтан из плотной грубой ткани, а поверх кожаная куртка на шнурках, которые начинались под самым подбородком и спускались чуть ниже талии, скрепляя полы. Не хватало только шапки и варежек.

— Ты собрался куда-то! Вот и иди. Нечего тут слоняться без дела! — скомандовала я.

— Я только встал. Еще не завтракал. Вот поем и пойду к друзьям. Ты бы тоже надела что, да пошла за стол.

— А чего тогда верхнюю одежду не снял? — продолжала попытки понять, почему мой брат стоит посреди моей комнаты в куртке и уличной обуви.

— Это ты сумасшедшая, головой тронулась — в межсезонье собралась голая ходить. А мне здоровье дорого. К колдуну можно раз сходить, максимум два, в год. Ты вот уже один свой шанс на исцеление использовала. Так что не посоветую голышом скакать. Здоровье угробишь, а своего Кареслава не удивишь. Нечем! — фыркнул парень и вышел, наконец, из комнаты.

Я опять предприняла попытку выбраться из-под одеяла. Но теперь перед тем, как ставить ноги на ледяной пол, осмотрелась и приглядела неподалеку от кровати пушистые меховые тапочки по типу чунь. Дотянулась до них и тут же юркнула туда стопами. Встав в полный рост чуть пошатнулась. Так как закружилась голова. Но длилось это недолго, так как я тут же пришла в себя от холода, который был вокруг. И находиться в таком температурном режиме в одной нижней рубашке было холодно. Открыла шкаф и накинула на себя длинное кожаное пальто, чем-то похожее на одежду брата. Нашла зеркало и, заглянув в него, отшатнулась. Во-первых, на меня непривычно взирало чужое лицо, во-вторых, очень не ухоженное лицо. Кожа была сухая, болезненно бледная, брови заросшие, будто никогда их не выщипывали и форму они свою не знают вообще. Так же на лице были замины от долго лежания, покраснения, видимо обветривания, а про волосы и говорить не приходилось. Создавалось впечатление, что за ними никто не ухаживал никогда.

— Надо же! И что же я буду с тобой делать? — все-таки пытаясь разглядеть фронт предстоящих работ, вглядывалась в свое отражение я.

***

«Стерва»

Нашла на столике возле зеркала гребень.

— Хоть это есть, — осматривая очень грубой работы деревянный предмет, — что-то мне здесь все меньше и меньше нравится.

Принялась расчесываться, да не тут-то было. Волосы спутались так, что стали похожи на воронье гнездо. Из-за того, что дерево было не шлифованное, гребень цеплялся и путался в прядях.

— Ох, милая! Ты так долго спала, и так много ворочалась. Я переживала, как бы горячка не приключилась с тобой! Все лоб твой трогала. Но ты не пылала. Просто металась по кровати, что-то бормотала. Знаешь, я постараюсь больше бывать дома. Ведь тебе понадобиться помощь. — в этот момент женщина, что звалась моей матерью, перехватила гребень и стала расчесывать меня сама, разделяя волосы на прядки.