Злой умысел - Робин Кук

Повернувшись к Пэтти, Джеффри ввел маркаин, подождал несколько секунд, закрыл катетер и подошел к операционному столику с инструментом. Отложил в сторону шприц и отметил в своем журнале время и точную дозу инъекции. Незначительное ускорение пульса на мониторе ЭКГ сразу же привлекло его внимание. Если в данной ситуации и возникало какое-либо изменение в сердечной деятельности, то, по расчетам Джеффри, это должно было быть незначительное уменьшение частоты сердечных сокращений как результат блокады симпатических нервов. Но происходило иное — пульс у Пэтти стал ускоряться. Это был первый признак надвигающейся опасности.

Первой реакцией Джеффри было скорее любопытство, чем тревога. Его аналитический мозг тщетно пытался найти разумное объяснение тому, что он сейчас видел. Он снова посмотрел на показатели кровяного давления и дисплей пульсотоксиметра. Никаких отклонений они не отмечали. Однако электрокардиограф показывал, что пульс по-прежнему был очень частый, что уже вызывало беспокойство. И сердцебиение стало аритмичным. Учитывая положение, в котором находилась Пэтти, ничего хорошего в этом не было.

Джеффри с трудом глотнул, почти физически чувствуя, как в него медленно заползает страх. С момента как он ввел маркаин, прошло всего несколько секунд. Неужели последняя инъекция попала в одну из вен? Вряд ли, ведь предыдущая пробная доза не дала никаких осложнений. В его практике уже однажды был такой случай, когда у пациента оказалась отрицательная реакция на местную анестезию. После того случая у Джеффри остались душераздирающие воспоминания.

Пульс продолжал учащаться. Почему он растет так быстро и почему стал таким аритмичным? Если последняя доза анестетика была введена внутривенно, то почему не упало артериальное давление? Стоя около Пэтти, Джеффри не мог за несколько секунд ответить на все эти вопросы, но его шестое чувство, выработавшееся за долгие годы практики, било сейчас во все колокола. Происходило что-то ненормальное. И самое ужасное, что Джеффри не мог это объяснить, потому что абсолютно ничего не понимал.

— Мне плохо, — выдохнула Пэтти, повернув голову в сторону, чтобы избавиться от кислородной маски.

Джеффри посмотрел ей в лицо, снова искаженное страхом.

— Что случилось? — спросил он, еще не придя в себя от стремительно разворачивающихся событий. Он взял Пэтти за плечо.

— Я очень плохо себя чувствую, — повторила она.

— Что значит «плохо»? — Джеффри бросил взгляд на датчики. Опасения по поводу того, что у больной может оказаться аллергия на местные анестетики, были не беспочвенны, хотя в данном случае аллергическая реакция на местную анестезию спустя два часа после того, как была введена первая пробная доза, казалась абсолютно невозможной. Джеффри заметил, что кровяное давление начало постепенно подниматься.

— А-а-а-а-а!!! — вдруг закричала Пэтти.

Джеффри посмотрел на нее. Лицо Пэтти перекосилось от боли.

— Что с тобой, Пэтти?

— Боль… в животе, — с трудом прохрипела она сквозь стиснутые зубы. — Вверху, прямо под ребрами. Это совсем не похоже на схватки. Пожалуйста… — Голос ее задрожал и замолк.

Пэтти, видимо, больше не могла терпеть и стала резко дергаться на столе, стараясь освободить ноги. В этот момент появилась Шейла. Рядом с ней был какой-то мускулистый медбрат, который сразу же попытался удержать Пэтти.

Начавшее было подниматься кровяное давление вдруг резко упало.

— Подложите ей валик под правый бок! — крикнул Джеффри и взял из ящика ампулу с адреналином. Готовясь сделать инъекцию, он мысленно подсчитывал, насколько может давление упасть перед тем, как он введет ей вазопрессор.[9]

До сих пор он не мог понять, что же все-таки происходит, поэтому предпочитал немного подождать, чтобы хоть что-нибудь узнать о том явлении, с которым теперь пришлось столкнуться.

В этот момент его внимание привлек какой-то хлюпающий звук под маской у Пэтти. Быстро сняв с нее кислородную маску, с удивлением и неописуемым ужасом Джеффри увидел, что она захлебывается слюной, как взбесившаяся собака. Наряду с этим Пэтти исходила слезами. Влажный глухой кашель говорил об увеличении трахео-бронхиальной секреции.

Джеффри вел себя как истинный профессионал, привыкший действовать в подобных критических ситуациях. Мозг его бешено работал, мгновенно анализируя имеющуюся информацию, за доли секунды выдвигая и опровергая вопросы и ответы, сопоставляя гипотезы и теорию. В данном случае он, несомненно, имел дело с симптомами, которые угрожали жизни человека. Первое, что он сделал, — отсосал из носоглотки Пэтти всю слюну и слизь. Затем ввел ей внутривенно атропин, а следом за ним — адреналин. Потом снова началась работа по очистке носоглотки от слюны и пены. Закончив эту работу, Джеффри убедился, что выделение слизи заметно уменьшилось, кровяное давление стабилизировалось и насыщение кислородом достигло нормы. Однако до сих пор он не знал причины происходящего. Единственное его предположение относилось к аллергической реакции на маркаин. Джеффри бросил взгляд на ЭКГ, надеясь, что атропин хоть как-то стабилизирует сердечный ритм. Но никаких изменений он не обнаружил. Скорее наоборот. Учащенное сердцебиение превысило все мыслимые пределы. Он приготовил четырехмиллиграммовую дозу пропранолола и уже собирался ввести ее Пэтти, как вдруг заметил на ее лице какое-то странное выражение, тут же сменившееся ужасными судорогами и спазмами всех мимических мышц. Они стали бесконтрольными и через несколько секунд охватили уже все тело.

— Трент, держи ее! — закричала Шейла мускулистому медбрату. — Держи за ноги!

Джеффри ввел пропранолол, и тут на ЭКГ появились еще более странные изменения, означающие, что произошло обширное поражение проводящей системы сердца.

Пэтти стало рвать зеленой желчью, которую Джеффри сразу же отсасывал. Он посмотрел на пульсотоксиметр. Тот еще работал. Но в этот момент замигала лампочка тревоги на мониторе, регистрирующем сердцебиение ребенка: его сердце почти не билось. И это было только началом. Никто не успел даже среагировать, как у Пэтти начался припадок эпилепсии: руки и ноги стали судорожно дергаться во всех направлениях, а спина неправдоподобно прогнулась почти полукругом.

— Что тут, черт побери, происходит? — заорал откуда-то сзади Симариан, по-видимому, только что войдя в операционную и увидев эту страшную картину.

— Маркаин, — прокричал в ответ Джеффри. — У нее какая-то непонятная аллергическая реакция на него. — У него не было времени пускаться в объяснения. В этот момент он набирал в шприц семьдесят пять миллиграмм сукцинилхолина.[10]

— О Господи! — Симариан бросился к столу, помогая удерживать Пэтти.

Пока Джеффри вводил сукцинилхолин и диазепам, сработал звуковой сигнал пульсоксиметра, предупреждающий, что насыщение организма кислородом стало уменьшаться. Джеффри снова очистил Пэтти дыхательные пути и начал вентилировать ее легкие чистым кислородом через маску наркозного аппарата.

Сукцинилхолин подействовал почти мгновенно, судороги исчезли. Джеффри без труда ввел в трахею Пэтти интубационную трубку, проверил ее проходимость и начал искусственно вентилировать легкие Пэтти кислородом. Пульсоксиметр сразу же затих. Однако монитор, контролирующий деятельность сердца плода, все еще посылал тревожные сигналы.

— Нужно спасать ребенка! — заорал Симариан. Он схватил стерильные перчатки со столика операционной сестры и стал быстро натягивать их на дрожащие руки.

Джеффри продолжал следить за кровяным давлением — оно снова падало. Он ввел Пэтти еще одну дозу адреналина. Давление поднялось. Он посмотрел на ЭКГ. После введения пропранолола там, к сожалению, ничего не изменилось. В этот момент, к неописуемому ужасу Джеффри, линия ЭКГ превратилась в слегка подрагивающую фосфоресцирующую ниточку. Сердце Пэтти перестало биться.

— Она умирает! — заорал Джеффри. Звуковые сигналы тревоги ЭКГ и пульсотоксиметра надрывались от истошного электронного воя.

— Черт побери! — прорычал Симариан. Накинув белую накидку на живот и ноги Пэтти, он стал делать ей непрямой массаж сердца резкими мощными движениями. Голова Пэтти нелепо дергалась в такт сильным толчкам. Шейла сообщила о катастрофе дежурной по хирургическому отделению. Помощь уже была в пути.

Несколько сестер вкатили к ним реанимационную тележку с дефибриллятором.[11] С молниеносной скоростью они подготовили прибор к работе. Здесь же была и сестра-анестезистка. Она подошла к Джеффри.

Содержание кислорода в крови медленно увеличивалось.

— Дефибрилляция! — приказал Джеффри.

Симариан взял у одной из медсестер чашки прибора и приложил их к груди Пэтти. Все отошли от стола. Симариан нажал на кнопку. Но поскольку Пэтти находилась под воздействием сукцинилхолина, полностью расслабившего все мышцы тела, внешне не было заметно никакого эффекта, разве что на экране ЭКГ что-то слабо дернулось. Фибрилляция[12] на экране монитора, появившись, так же быстро исчезла. Когда яркая светящаяся точка снова возникла на темно-зеленом фоне, нормального сердцебиения она уже не показывала. Вместо резких, пикообразных скачков по экрану плыла слабая тонкая полосочка фосфоресцирующего света.