Я рожу тебе сына (СИ) - Ареева Дина

— Я согласна! — говорю. Мужчины победно переглядываются.

— Отлично, — Саркис тоже выглядит довольным. — А теперь иди, сегодня я тебя освобождаю от работы, выспись хорошенько. Макс вызовет тебе такси. Завтра за тобой приедет водитель, оставь адрес Максу.

Я говорю обычные слова благодарности, но внутри холодеет и скребется нехорошее предчувствие. Не стоило соглашаться на предложение Саркиса, но так заманчиво было получить сразу на руки такую сумму!

Макс мнется у барной стойки. Я ему нравлюсь, я это знаю, хоть он благополучно женат и счастлив в браке. Он предложил мне отношения, я вежливо отказалась, сославшись на его статус, и он так же вежливо отстал. У нас даже сложилось некоторое подобие дружбы.

Максим вызывает такси, я переодеваюсь и выхожу в холл ресторана. Пришло такси, прощаюсь.

— Прости меня, Ника, — шепчет он на прощание, и я уезжаю в полном недоумении. В чем передо мной провинился Макс?

Глава 4

Я поправляю неудобный топ и одергиваю до жути короткую юбку. Мы здесь все так одеты, нас шестеро, и мы — массовка для вечернего мероприятия. Сегодня в ночном клубе «Летучий голландец» рызыгрывается автомобиль — белый внедорожник «Форд». Красивый, мне нравятся внедорожники, они большие и надежные, как будто уверенные в своем превосходстве. И мужчины мне такие нравятся, точнее, один мужчина…

Я поворачиваю голову, и мне кажется, что подо мной исчезает пол, а сама я зависаю в воздухе — прямо на меня смотрит Тимур. Легкие как закупоривает, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, а Тимур не сводит с меня глаз. Похоже, он меня узнал, и я холодею от ужаса. Уголок его губ приподнимается, он окидывает меня оценивающим взглядом — с ног до головы, будто на рынке приценивается, и… отворачивается.

Пол снова оказывается под ногами, только качает сильно. Я продолжаю смотреть на Тимура, но он уже потерял ко мне всякий интерес — конечно, я всего лишь одна из шести девушек, полукругом стоящих возле автомобиля. Девчонки улыбаются и подмигивают посетителям клуба, а я стою как столб — я не умею, как они, так призывно улыбаться и подмигивать.

— Талер, привет! — кричит Тимуру повыпивший бородач и машет рукой с бокалом. — Ты что, «Майбах» купил?

Тим неохотно кивает и отворачивается, а потом снова смотрит на меня. Мне неуютно под его взглядом, что-то там мелькает совсем нехорошее. Дожидаюсь, пока его вниманием завладевает какой-то мужчина, и сбегаю вниз. Мне нужно выпить воды и успокоиться, а то сердце сейчас разорвется.

— Ты куда? — кричит вслед Злата, она у нас за старшую.

— Пить хочу.

Навстречу по коридору идут двое, в них я узнаю спутников Саркиса, которые ужинали вчера с ним в «Мансарде». При виде меня они останавливаются, и мне очень не нравится выражение их лиц.

— Что, детка, сегодня мы с тобой познакомимся поближе? — говорит один, делая ко мне шаг.

— Не быкуй, Тигран, аукциона еще не было, — недовольно одергивает его второй, они окидывают меня жадными взглядами и идут дальше.

Я пью воду из кулера в комнате, где мы переодеваемся, немного прихожу в себя и возвращаюсь назад. Автомобиль стоит на невысоких подмостках, которые здесь играют роль сцены. Занимаю свое место возле Златы и старательно тяну губы в улыбке. Время идет очень медленно, мне кажется, прошло не меньше часа.

Наконец ведущий объявляет аукцион. Вокруг сцены собирается толпа, а я раздумываю — почему аукцион? Автомобиль разыгрывается, а не продается.

— Лот номер один, — объявляет ведущий, — первоначальная цена тысяча долларов, шаг пятьсот долларов.

Почему-то все смотрят на меня, я вижу, как мимо идет Тимур и тоже на меня смотрит. Сердце снова начинает отбивать бешеный ритм, внутри появляется неприятный холодок.

— Злата, — спрашиваю, — а что продают на аукционе? Автомобиль?

Она мерит меня снисходительным взглядом и фыркает:

— Ты откуда свалилась, Вероника? На бейдж свой посмотри. Тебя продают, ты же целка?

Я вижу на бейджике единицу и киваю, проваливаясь в бездонную пропасть, а сама переспрашиваю:

— Как это продают?

— Обычно, — Злата лениво указывает подбородком на азартно выкрикивающих суммы участников аукциона, — вон уже до десятки дошли. За пятнашку уйдешь, мама не горюй! Эй, ты куда?

— В туалет, я сейчас вернусь, — говорю на автомате и выбегаю в коридор.

— Назад, — мне дорогу преграждают два шкафа-охранника.

— Саркис Ваграмович! — вижу знакомое лицо и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Нельзя. Иначе мне конец. — Почему меня не пускают в туалет?

— Пропустите, — командует недовольно, подходя ближе, и уже ласково мне: — Ты сегодня просто сногсшибательная, Вероника. Давай быстрее, не заставляй гостей ждать.

Я ослепительно улыбаюсь и бегу. Лихорадочно вспоминаю, есть ли в туалете окно. Должно быть, пусть вверху под потолком, но должно. «Шкафы» идут за мной.

Влетаю в туалет. Есть! Чтобы добраться до него, надо хорошенько постараться, но мы с Сонькой в детстве достаточно налазались по деревьям, чтобы меня остановила гладкая стена. Влезаю на умывальник, подтягиваюсь. Ногти обламываются, ну и фиг с ними. Окно небольшое, горизонтальное, открывается наполовину.

Держусь за створку и повисаю. Что-то треснуло, окно открылось полностью, ну и отлично. Ныряю в узкий проем и слышу, как стучат в дверь туалета. Прыгаю вниз и больно ударяюсь об асфальт — здесь достаточно высоко.

Страх заглушает боль. Они наверняка уже вломились внутрь и увидели, что меня нет. У меня минута, может быть, две. Оглядываюсь и чуть не реву.

Окно туалета выходит на закрытую парковку. Меня все равно поймают, наверняка охране на въезде уже сообщили, и сейчас меня найдут. Внезапная мысль подбрасывает как пружина — здесь должна быть машина Тимура. Как тот бородач сказал, «Майбах»? Помню, как совсем недавно парни-официанты обсуждали модели люксовых автомобилей.

«Майбах» это «Мерседес», а значок «Мерседеса» я знаю. Набираю в грудь побольше воздуха. Бегу. Несусь вдоль длинных рядов машин. Не то, все не то. Вдруг останавливаюсь, будто от удара, и замираю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Совершенно роскошный автомобиль. Двухцветный — верх бежевый, низ черный. Салон внутри тоже двухцветный. Из-за широкой радиаторной решетки кажется, что «Майбах» мне улыбается. Да, это может быть только его автомобиль — элегантный, как и его хозяин. Я помню, какой Тимур в костюме.

С той стороны парковки уже доносятся голоса, я оббегаю машину и дергаю багажник. Автомобиль не иначе как в сговоре со мной, потому что багажник открывается. Падаю внутрь и захлопываю крышку. Прислушиваюсь к голосам снаружи.

Там слышен топот ног и громкий мат, но я знаю, что автомобиль Тимура меня не выдаст. Он, как и его хозяин, за меня. Выдыхаю…

Меня не нашли. Охранники еще долго матерятся и несколько раз проходят совсем рядом, мне даже дышать страшно, но наконец, на стоянке становится тихо, и я облегченно выдыхаю. В багажнике неудобно, ноги затекли, хочется их вытянуть, но они у меня наверное чересчур длинные. Или багажник не слишком вместительный. Поэтому я лежу, подтянув коленки к подбородку, и жду.

Возле машины раздаются шаги, хлопает дверца, и я снова замираю. Тимур… Я его не вижу, зато слышу его дыхание, чувствую его присутствие каждой клеточкой тела, и это заставляет сердце биться громче. Почти не дышу, но оно гулко бухает в груди, и мне кажется, Тимур его слышит. Вот он сейчас выйдет из машины, откроет багажник и…

«Ты кто?» — спросит Талеров.

«Тим, это я, Доминика».

«Доминика? Что ты здесь делаешь, Доминика?»

Я все ему расскажу, он отвезет меня домой, почему-то я уверена, что он будет очень зол. Наверное, заставит взять деньги и… все. Снова исчезнет из моей жизни в полной уверенности, что так для меня лучше. Поэтому ему не нужно знать, кто я, и я лежу тихо, как мышка.

Интересно, куда мы едем? Если к нему домой, я найду, что придумать. В конце концов, Тимур видел меня в ночном клубе, может, он даже меня вспомнит. Мне все равно нужна помощь — сумка осталась в «Летучем голландце», там телефон, ключи от квартиры и деньги. Если я все объясню и попрошу одолжить деньги на такси, не думаю, что Тимур откажет.