Английский фантастический роман - Кит Робертс

Пристально вглядываясь в дорогу, Джесс различил сверкание то ли воды, то ли льда. Рука потянулась к рычагу реверса и тормозам. «Маргарет» остановилась на середине мостика. На парапете красовался запрет проезда тяжелому транспорту, но немногие буксировщики обращали внимание на подобные знаки, особенно после сумерек. Джесс нагнулся и достал из-под парового котла шланг в массивном металлическом кожухе и швырнул его конец с моста. Лед с треском проломился, забулькала засасываемая вода, а из воздушных клапанов повалил пар. Работа была завершена в считанные минуты. «Маргарет» и без этого благополучно доехала бы до Пула, но любой буксировщик, который не даром ест свой хлеб, спокоен лишь тогда, когда цистерны наполнены почти до края. Особенно в ночное время, при постоянной угрозе нападения. Теперь парокат был готов — если понадобится — к долгому и изнурительному бегству от погони.

Джесс втащил обратно шланг и вынул из тендера ходовые лампы. Две он повесил по обе стороны от парового котла, две над передней осью, затем открыл вентили, чтобы в них поступал карбид, всякий раз снимая стеклянную переднюю заслонку и принюхиваясь, не пахнет ли ацетиленом. В ярких секторах белого отчетливого лампового света на дороге перед локомобилем заблестели кристаллики льда. Джесс снова тронулся в путь.

Холод был чувствительный, несколько градусов ниже нуля, а ночной мороз только-только разыгрывается. Наступал тот этап поездки, когда начинаешь воспринимать холод как своего личного врага. Он берет тебя за горло, когтит спину — и с этим мерзавцем приходится бороться постоянно, всем телом и всем сознанием. Человек может оцепенеть от холода, замерзнуть прямо на площадке машиниста, уже не замечая, что огонь в топке угасает, давление пара падает и следует подбросить угля. Такое случалось, и не раз: на дорогах подобным образом погибло немало буксировщиков. Никто от этого не застрахован.

«Леди Маргарет» размеренно неслась вперед; ветер завывал на пустошах. Там, где они кончались, были дома и домики Пула, сгрудившиеся за мощными крепостными стенами и рвом с водой. На стенах горели факелы — на пустынной равнине их свет был виден за много миль. «Маргарет» неуклонно приближалась к ряду помигивающих огней. Возле Западных ворот Джесс крутанул тормозное колесо и ругнулся. В слабом свете факелов из-за стен вытягивалась бесконечная вереница машин: «буррели», «эвлинги», «клейтоны» и «фаулеры», — и каждый локомобиль с длиннющим поездом. Между ними сновали приставы; в воздух поднимались клубы пара; многие машины приглушенно сопели. «Леди Маргарет» замедлила ход, выталкивая облачка пара, словно запыхавшись на морозе, и пристроилась за десятисильным «фаулером», раскрашенным в цвета «Мёрчент Эдвенчерерс».

Джесс оказался всего в пятидесяти ярдах от ворот, но пробка грозила рассосаться в лучшем случае через час — лишь тогда все машины выедут из города и освободят проезд. Шуму-то, шуму: машины ревут, водители орут, городские чиновники ругаются, регулировщики огрызаются. А рядом с огромными колесами снуют ватаги «папских ангелов», распевая псалмы и тыча всем и каждому кружку для пожертвований. Джесс помахал обалдевшему от гама констеблю. Тот в ответ потряс алебардой, метнул взгляд в сторону груза «Леди Маргарет» и расплылся в улыбке.

— Что, приятель, опять везешь благословение от епископа Блейза?

Джесс крикнул, что так оно и есть; в это время стоящий рядом «фаулер» несколько раз оглушительно свистнул.

— А ну-ка прекрати! — проорал полицейский. — Чего тебе не терпится — какой такой срочный груз?

Водитель — коротышка в пальто, обмотанный длинным шарфом— выплюнул на землю бычок и язвительно рявкнул:

— Вустрицы для ихнего святейшества. Сегодня вроде как Рим думают спалить…

История о том, как римский папа Орландо ужинал устрицами, а тем временем наемные солдаты подвергали разграблению Флоренцию, уже вошла в легенду.

— Еще раз вякнешь об этом, — в бешенстве выкрикнул констебль, — и вообще перед тобой ворота закрою. Околачивайся всю ночь на пустошах — пусть разбойнички тебя пообчистят. А теперь живо кати свою жестянку, давай-давай!..

«Фаулер» без повторного приглашения быстро юркнул в образовавшуюся между машинами брешь. Джесс устремился за ним. Пришлось целую вечность маневрировать и хвататься за свисток, прежде чем его поезд миновал узкую горловину ворот и покатил по главной улице Пула.

«Стрэнджу и сыновьям» принадлежал таможенный склад для товаров, необлагаемых пошлиной, — поблизости от старинного здания таможенной службы. «Маргарет» пришлось пробираться к нему между грудами товаров, наваленных на погрузочных площадках набережной. Для этой поры в доках было чрезвычайно оживленно. Джесс проехал мимо шотландского угольщика, большого германского грузовоза, потом — французского, мимо судна из Нового Света (судя по широким обводам — бывшего невольничьего), а также красавца — шведского клипера, еще не спустившего паруса; мимо «Гронингена» — потрепанного датского кораблика, на котором, как Джессу было известно, сохранились несуразные ртутные паровые котлы. Он подогнал поезд к складскому помещению своей фирмы с часовым опозданием.

Обратный груз уже подготовили; Джесс с облегчением избавился от вагонов, отдал накладную служащему и прицепил новый состав. По привычке тщательно проверив, хорошо ли увязан груз, он прибавил пару и выехал с территории доков.

Холод успел пробрать его до костей, а окна трактиров так манили теплом, выпивкой, горячей едой… Но нет, сегодня «Маргарет» в Пуле не заночует. Время шло к восьми. Ворчливый констебль распахнул ворота крепостной стены, и Джесс выехал из города и покатил по безлюдной дороге, Луна стояла уже высоко в безоблачном небе, мороз усилился.

Сперва медленный подъем в юго-западном направлении, вокруг пулской гавани, до развилки на Уэрхэм, где Джесс свернул влево на Дурноварию. И тут он дал «Маргарет» разгуляться, погнал по пустой дороге со скоростью двадцать миль в час. Доехал до Уэрхэма, взял трудный поворот у железнодорожного переезда; миновал Блэк-Бер, пересек по мосту Фром почти у места впадения в море. Потом снова вересковые пустоши, за ними Стобара, Слейп, Миддлбер, Норден, пустынный и огромный, только ветер гуляет по улицам. Наконец впереди — справа, выше уровня дороги — задрожали огоньки, и вскоре «Маргарет» с грохотом въехала в Корвесгит — старинный перевалочный пункт на пути через Парбекское взгорье. Стоящий на холме четырехугольный замок Корф занимал командную высоту над дорогой. Из всех окон струился свет. Должно быть, властелин Парбека принимает в своей резиденции гостей по случаю Рождества.

Парокат обогнул холм и вскарабкался выше, к деревушке, пересек ее главную площадь — по колесам и полированным поверхностям корпуса скользнуло отражение шумной толпы у входа в трактир «Серая собака». Но прочь, дальше по главной улице, к пустошам— плоским, пустынным, где только ветер да звезды.

И вот дорога на Сванидж. Вконец окоченевший Джесс гнал от себя мысль, что «Маргарет» несется сквозь пустое пространство, шумно выдыхая пар во тьму, подобно проклятому Богом духу, навеки сосланному в ледяной ад. Теперь он обрадовался бы любому живому существу — даже разбойникам. Но ни-ко-го. Пронизывающий ветер, тьма… Он похлопывал руками в рукавицах, притоптывал ногами на площадке, таращился назад во тьму на высокие очертания груза на платформах, вилявших в хвосте, — их лампы едва поблескивали, словно были за тридевять земель. Джесс уже давно устал честить себя. И дураку понятно, что следовало остаться в Пуле, а с рассветом трогаться в путь. Но в тот вечер ему казалось, что не он управляет поездом, а кто-то чужой говорит, куда ему ехать.

Джесс впрыснул воду через устройство предварительного нагревания, подбросил угля в топку, снова впрыснул воду. В один прекрасный день пожирателей твердого топлива вчистую вытеснят машины с масляными двигателями. Такие машины уже разработаны, однако до практики дело не доходит — ждут окончательного вердикта папы римского. Может, он последует через год-другой, а может, никогда. Пути Вселенской Церкви неисповедимы, и пастве не по рылу вопрошать о ее намерениях.

Старый Илай поставил бы на машины масляные двигатели ничтоже сумняшеся, да еще посмеялся бы в рожи чернорясым, но его водители спасовали бы из страха перед неизбежным в этом случае отлучением от церкви. Что и говорить, тут фирма «Стрэндж и Сыновья» расшаркалась перед властью — ну да ей не привыкать. Джесс обнаружил, что, покуда «Маргарет» вскарабкивалась на новую гряду холмов, мысли опять вернулись к отцу. Странно, но ему почудилось, что сейчас он сумел бы рассказать старику все-все. Сейчас он бы с легкостью выложил все свои надежды и страхи… Да только поздно. Илай мертв, Илая больше нет. На него навалено шесть футов мокрой дорсетской глины. Неужели так от века в этом мире? Неужели люди всегда ощущают, как бесконечно много могли бы сказать друг другу только после того, когда становится уже поздно?