Взрослые игры - Вероника Лесневская

Алиса                                          

- Моя А-Лиса, - рычит Стас со злостью, граничащей с отчаянием.

Впивается поцелуями в шею. Так сильно, что оставляет засосы. И тут же проводит языком по горящей коже, будто прощения просит.

Но опять срывается. Лимит нежности и терпения на сегодня исчерпан?

Стас сминает мою блузку и, взяв ее за края, одним резким движением разрывает снизу вверх. Вздрагиваю, когда слышу треск ткани и позвякивание падающих на пол пуговиц.

Надо бы оттолкнуть босса и бежать от него без оглядки. Но тело больше не принадлежит мне. Оно бесстыдно льнет к мускулистому торсу, словно долго искало и наконец нашло своего мужчину. Идеального. Родного.

Нас со Стасом тянет друг к другу, как плюс и минус. Предвкушаю взрыв. Чуть позже, конечно. Но в том, что он произойдет, я не сомневаюсь. С моим мужчиной не может быть иначе.

Не успеваю ни возразить, ни даже пикнуть, когда Стас толкает меня на диван, а сам нависает сверху. Целует глубоко и жадно, захватывая в плен не только истерзанные губы, но всю меня.

Лихорадочно задирает мою узкую юбку, сминая ладонями бедра, обтянутые тонкой тканью чулок. Разводит ноги шире и устраивается между ними. Вжимается в меня пахом. Впечатывается так, что я ощущаю, насколько одержимо и безумно Стас хочет меня.

Если бы не разделяющая нас одежда, то он бы вошел в меня немедленно… При одной только мысли об этом выдыхаю со стоном и невольно трусь об него, обхватывая ногами мощную талию.

Поцелуи спускаются вниз по шее, а я запрокидываю голову назад, открываясь нетерпеливым ласкам и зарываюсь пальчиками в волосы Стаса.

Что бы он ни делал со мной сейчас, я не в силах сопротивляться. Страсть, переходящая в безумие, сильнее меня.

Выгибаюсь и стону, словно пораженная током, когда жаркие губы касаются моей груди.

Стас проводит языком по ложбинке. Сжимает ладонями полушария, прикрытые лишь тонким кружевом бюстгалтера, без пушапа и прочих женских хитростей, в которых после родов отпала всякая необходимость. Рисует невидимые круги подушечками пальцев. Добившись того, что соски предательски твердеют от умелых ласк и выпирают сквозь ткань, вбирает один из них в рот.

- Боже, Ста-ас, - хнычу от убийственного возбуждения.

Запускаю руки между нашими телами, судорожно ныряю вниз. На ходу царапаю твердый пресс Стаса. Случайно. А может, и нет…

Нащупываю пояс джинсов, борюсь с дурацкой пуговицей, зато шустро расправляюсь с молнией. Почти достигаю намеченной цели, приспуская резинку боксеров…

Но Стас вдруг останавливает нас обоих. Приподнимается, упираясь кулаками в диван.

Пугаюсь напряженного черного взгляда, устремленного словно в самую душу, и мгновенно убираю руки с желанного мужского тела, будто преступница, застигнутая на воровстве чужого.

- Стас? – издаю сиплый писк.

- Лисичка, - зовет хрипло и при этом судорожно дышит. - У нас все будет хорошо, слышишь? Обещаю тебе. Я, млять, в лепешку разобьюсь ради вас.

- Ради нас? – вторю ему эхом.

Замираю, затаиваю дыхание, чтобы не пропустить самого главного. Жду, пока Стас скажет еще что-нибудь.

Говорят, что сила в поступках. А слова – это не более, чем пустые звуки. Но порой их так не хватает…

Загорский медленно обводит меня взглядом, растрепанную, порочно «разложенную» прямо на диване. И резко встает с меня.

Он просто уйдет сейчас? Оставит одну?

Сажусь и обхватываю себя руками, тщетно пытаясь прикрыться. Шумно вдыхаю слишком большую порцию воздуха, боюсь расплакаться. И дело не в пожирающем меня желании, хотя и его терпеть невыносимо. Я боюсь одиночества. Не хочу чувствовать себя растоптанной, несчастной и разорванной, словно та самая блузка, что сейчас измятой тряпкой свисает с моих плеч.

С трудом подавляю первый всхлип, который грозит стать предвестником грядущей истерики. 

Но прежде - оказываюсь на руках у Стаса. Он держит меня бережно, словно ценный сосуд из тончайшего хрусталя, способный рассыпаться в любой момент.

Уверенным шагом направляется к одной из комнат на первом этаже. Толкает дверь плечом и заносит меня в спальню.

Аккуратно усаживает на постель, одним рывком снимает с себя футболку и опускается рядом. Обращается со мной бережно, подавляя свои животные интинкты. 

Ради меня.

Неторопливо стягивает с моего трепещущего тела остатки блузки, покрывая плечи легкими поцелуями.

Освобождает грудь от пусть невесомого, но все же мешающего кружева. Не выдержав, припадает к ней губами. Нежно, приручающе.

Коварно отвлекая крышесносными ласками, укладывает меня спиной на постель. Заставляет извиваться и стонать от одних лишь поцелуев.

Капризно фыркаю, когда Стас отстраняется от моей груди, жаждущей продолжения пошлых игр.

Он усмехается, понимая меня без слов и тешась бурным откликом. Мягко поглаживает полушария, чуть сжимает соски подушечками пальцев. Сам же движется поцелуями вниз. Ласкает животик, кончиком языка обводя пупок.

Все-таки убирает руки с моей груди, чтобы зайти дальше…

Стягивает с меня юбку, оставляя чулки с манящей кружевной кромкой на бедрах. И принимается за трусики.

Вздрагиваю, хочу остановить его, но Стас оказывается проворнее, срывая последнюю преграду, которая прятала то, чего я особенно смущаюсь. Хнычу, когда взгляд моего мужчины задумчиво скользит по розоватой полоске, что протянулась от одной бедренной косточки до другой.

- Кесарево, - виновато сглатываю я.

Возбуждение уходит, уступая место стыду. Уродливый шрам внизу живота не дает мне покоя. Импульсивно прикрываю его ладонями, но Стас тут же убирает мои руки.

- Моя глупая лисичка, - тянет он с нежностью и укором. – Ты прекрасна, - вгоняет в краску.

Наклоняется и проходит поцелуями вдоль рубца. Мне неуютно и приятно одновременно. Что этот мужчина делает со мной?

Стас не останавливается. Спускается еще ниже, языком вырисовывает невидимые узоры на лобке.

Затаиваю дыхание, слыша лишь гулкое биение своего сердца.