Иные тяжкие последствия - Михаил Француз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделав это, я немного остыл. Остыл и задумался: что теперь с ней делать. Если «возвращать молодость» я научился, то «старить» - нет. Не смогу я теперь отмотать, «як було». А значит, надо сочинять какую-то легенду, чтобы не нарушать своего же правила «Не привлекать внимание».
Правда, единственное, до чего смог додуматься, так это положить на тумбочку рядом с её кроватью пакет документов из «Надежды». Тех самых «обязательств о неразглашении» и «отказа от претензий». Полный пакет. Думаю, что тем любопытствующим, которые обязательно вскоре рядом с ней появятся, этого будет достаточно.
Похороны были вчера. Вчера же было землетрясение в Японии. Вчера же была и семейная разборка Лютеров, о которой мы с ним сегодня говорили. Сегодня... Черт, даже представлять не хочу, что меня может ждать сегодня. Этот мир, «эта» жизнь, они как будто специально пытаются раз за разом раскачать меня, выбить из равновесия, заставить потерять спокойствие и опору. И у них это получается!
Иногда, я чувствую себя сухопутным китом, которого ловят лилипуты со своими лилипутскими гарпунами, с привязанными к ним тонкими лесками. Вроде бы смех: кит и лилипут, кит и леска. Да что они могут? Ничего: кит рвёт леску, даже не замечая этого. Одну леску… Вот только этих лилипутов много. Они кидают и кидают свои гарпуны, привязывая обратные концы лесок к земле. Кидают и кидают… А я ползу вперёд. Я рву эти лески и ползу вперёд, а лилипуты продолжают и продолжают кидать свои гарпуны. Только, почему-то их раз от раза становится больше, а лески крепче… И ползти вперёд мне становится всё тяжелей и тяжелей…
«Лески» - это дела и обязательства, которые я на себя беру. Это люди, которые становятся мне чем-то дороги, за которых я беру ответственность, на общение с которыми должен тратить своё внимание… Все они вроде бы требуют совсем понемногу этого внимания, но их почему-то становится так много… И что самое мерзкое – я сам берусь за эти обязательства, их порождают мои собственные желания, решения, никто их мне не навязывает. И, вроде бы можно стряхнуть их все, сбросить с себя, послать всех на ху… и, освободившись, взлететь… Но что тогда у меня останется? Кем я стану? С кем я останусь?
Вот и приходится дальше ползти, тянуть эти лески, выполняя старые обязательства, брать на себя новые, запутываясь в этой сети, в этой паутине всё больше и больше… сколько я так смогу? И ведь каждый раз кажется, что вот чуть-чуть еще, и будет свобода, что вот немного ещё потерпеть, дождаться того и этого, сделать вот то и это, и будет свобода. Закончить школу, закончить институт, закончить ремонт, вырастить и поднять на ноги детей, создать свою фирму, развить свою фирму, снова сделать ремонт, теперь уже в новой квартире, купить дачу и сделать ремонт уже в ней, выйти на пенсию, помочь детям поднять на ноги внуков, помочь сделать им ремонт, помочь сделать им ремонт уже в новой квартире, помочь деньгами, доковылять до туалета, самому принять душ, не промахнуться мимо утки… а потом глаза закрываются уже навсегда. Черт! А ведь это касается не только меня. Мир и жизнь пытаются постоянно нагрузить и раскачать всех, каждого… и не отпускают до самого последнего вздоха. Не зря, в эзотерической терминологии этот плотный мир, наша Земля, зовётся «мриа лока» - место страданий и смерти…
Кхм, что-то меня опять занесло.
- Да, Лана, я собираюсь это действительно сделать. Нельзя быть «наполовину беременным». Если берёшься переворачивать мир, так делай это. Хотя… знаешь, Лана. Скажу тебе честно: мне плевать на мир. Мне плевать на людей. Живут они, умирают они, страдают они… всем не поможешь. Я эгоист. Для меня важен только я сам, моё душевное равновесие и близкие мне люди. На всех остальных… плевать!
- Но почему ты тогда делаешь это? – нахмурилась Лана.
- Потому, что могу это делать! И меня загрызёт моя же собственная совесть, если я буду знать, что сделать могу, но не делаю! – зло сдавил «Молот Тора» я. В этот раз он не выдержал и потрескался. Это отрезвило меня. Пришлось применять «принтер», чтобы починить многострадальный кулон. Секундное дело, конечно, но «звоночек» такой, нехороший. – Хотя… на самом деле, и это не правда. Просто, я, с какого-то момента начал воспринимать сначала этот город СВОИМ, и решил навести в нём порядок. Так как, это МОЙ город. А потом…
- Ты стал воспринимать СВОЕЙ эту Планету? – улыбнулась Лана. – Уж не с того ли момента, когда пошёл на переговоры с Царём Атлантиды в качестве Правителя Человечества?
- Хм… Знаешь, Лана, - задумался я. – А ведь очень похоже, что ты права. Именно с того самого момента я и чувствую потребность… наводить порядок в своём хозяйстве. Забавно получилось… - мои размышления прервал вежливый стук в дверь.
- Войдите, открыто! – повысил голос я.
- Здравствуй, Кларк, - открыл дверь и заглянул внутрь Уэйн. Надо же, со вчерашнего вечера в Смоллвиле торчит? Не уехал. Видимо, что-то серьёзное у него. – Не помешал ни чему?
- Да, в принципе, нет, - пожал плечами я. – Мы тут с Ланой ведём пустые философские беседы на вечные темы.
- Оу? Я присоединюсь? – чуть приподнял одну бровь Уэйн.
- Проходи, конечно, Брюс, - встала со своего стула Лана и собрала со стола тарелки и приборы Лекса, отнесла их на кухню, в раковину. Вместо них выставила чистые. – Присаживайся.
- Спасибо, Лана, - кивнул Уэйн и занял предложенное ему место.
- Ты по делу, Брюс? – спросил я.
- Да, - ответил Уэйн. – Мы не закончили вчера разговор, Кларк.
- Ты сам знаешь, чем я занимался, - пожал плечами я. – Не думал, что ты будешь ждать два часа, вот и вернулся сразу домой, а не в амбар. Что-то серьёзное? – Уэйн, как несколько минут назад Лекс, тоже повёл
