Заповедник, где обитает смерть - Екатерина Островская

Волошин хотел продолжить игру. Вернее, сначала получить выигрыш. Половину оставить, а на другую продолжить.

Приятели направились к кассе, где Волошин получил деньги. Без малого сто двадцать тысяч долларов. Запечатанные пачки числом одиннадцать, а остальные россыпью.

– Не играй больше! Не играй, – нервно начал советовать Филатов. – Продуешь…

Когда Волошин все же отправился в зал, Иван дернул его за рукав и прошептал с мольбой:

– Прошу, не надо. Лучше мне дай…

Алексей обернулся и, достав из кармана два или три десятка банкнот, протянул приятелю:

– Возьми.

Филатов схватил деньги и сунул в карман брюк.

«Неужто у него все так плохо?» – подумал Волошин.

А вслух произнес:

– Сегодня мне повезло. Завтра – тебе. Удача, она, как снаряд: в одну воронку не…

Но, увидев глаза Филатова, замолчал.

«Бедный Ванька!» – подумал он.

Они подошли к столу. Алексей хотел опуститься в кресло, но рядом тяжело дышал Филатов, которого уже колотило от желания игры. Алексей посмотрел на него и, продолжая стоять, все же решил сделать ставку. С тех пор, как казино ушло в подполье, здесь стали принимать и наличные, а потому Волошин вынул из кармана оставшиеся купюры и поставил на красное. Почувствовал, как рядом дернулся Филатов. Алексей остановил его движение и внезапно решил поставить еще. Рука в кармане наткнулась на пачку. Разрывать упаковочную ленту не было времени, и он положил всю упаковку на четыре поля.

– Ы-ы-ы, – простонал Иван.

Волошин обернулся и сказал приятелю:

– Успокойся, сейчас уходим.

А шарик уже постукивал и позвякивал, летя по кругу. Алексей не смотрел на колесо. Он обвел взглядом полутемный зал, в котором светились лишь лампы над игровыми столами. Народу немного – как и всегда, впрочем.

Колесо продолжало крутиться, но шарик уже угомонился.

– А-а-а, – выдавил удивленный Филатов.

Алексей посмотрел на рулетку. Выиграли обе ставки.

– Леха, – прошептал Филатов и повторил: – Леха, давай отсюда.

Волошин кивнул, не понимая, куда идти. Он даже выигрыш забирал с заложенными от неожиданности ушами. Столько он не выигрывал никогда. Однажды за вечер выпало пятнадцать с половиной тысяч, а на следующий день ушло двадцать три.

Все произошедшее только что – неожиданная удача, громадная сумма – существовало отдельно от Волошина – так, словно это не он, а кто-то другой, очень похожий на него человек стал избранником фортуны. Вот этот человек сейчас надевает пальто, подходит к зеркалу в вестибюле, поправляет кашне, любуется собой и прощупывает пачки банкнот, лежащие у него в карманах. А настоящий Алексей Волошин сидит дома, смотрит телевизор или спит. Да, спит, и сон очень похож на сказку.

Вышли на улицу. Волошин посмотрел по сторонам, не понимая, кого хочет увидеть. Подошли к машине, и только тогда Иван, переминаясь с ноги на ногу, тихо попросил:

– Леша, одолжи тысяч двадцать. А лучше пятьдесят.

Притворяться глухим не было смысла, и Алексей ответил:

– Да ты же все равно все в рулетку спустишь. Если хочешь, то пару тысяч готов прибавить к тем, что уже дал.

– Мне надо пятьдесят, дашь двадцать – тоже спасибо. Я отдам потом…

Филатов помолчал, а потом прижал руку к груди и заглянул Алексею в глаза:

– Клянусь, не на игру. То есть на игру, но на другую.

Волошину стало вдруг обидно оттого, что пришлось оказаться в таком дурацком положении. Стало жаль Ваньку, который просит, унижаясь, – видно, совсем у него плохо с деньгами, но отказать все равно придется.

– На игру не дам, – твердо произнес Алексей и добавил: – Садись в машину!

А приятель его поморгал глазами, вздохнул глубоко, изображая обиду, но все же открыл дверь и полез в автомобиль.

Глава 4

Сказать, что выигранные двести тридцать тысяч долларов сделали Алексея Волошина богатым человеком, было бы неправдой. Во-первых, у него имелись кое-какие накопления, даже несколько большие, чем сумма сегодняшнего выигрыша. А во-вторых, двести тридцать тысяч не такие уж большие деньги по нынешним временам, чтобы все бросить и радоваться жизни, думая о собственном здоровье и продолжительном отдыхе на каком-нибудь благоухающем тропическими цветами острове. Каждому, конечно, мечтается о чем-нибудь несбыточном, чаще всего о светлом будущем. Всякий, кому хоть однажды повезло, надеется, что удача теперь никогда не выпустит его из своих объятий и можно будет наладить жизнь, изменить ее, прожить в вечном счастье. Если фортуна отвернется когда-нибудь, то до этого страшного момента все уже будет подготовлено, накоплено и куплено на век вперед, чтобы не надеяться на благосклонность богини с повязкой на глазах и не вверять судьбу металлическому шарику.

«Все! – подумал Волошин, как только сел в свой автомобиль. – Теперь никакой игры. Только работа! Все должно измениться, и существование мое должно быть достойным человека, который за всю жизнь не сделал никому ничего плохого».

Волошин посмотрел на притихшего грустного друга и пожалел его, несчастного.

«Мое существование», – внутри у него похолодело от этого страшного и холодного слова.

А ведь действительно он существует, как животное в зоопарке, которое получает ежедневное питание, имеет клочок своего пространства и ни о чем больше не думает. Глядит на проходящий мимо поток людей, не проявляя никакого интереса. От такого сравнения стало обидно: неужели он недостоин иной участи? Жизни, полной смысла, интересных встреч, путешествий и приключений – такой, чтобы его уважали умные мужчины и любили красивые женщины, а прекрасные девушки, засыпая, представляли себе его лицо, надеясь увидеть в снах этого отважного и удачливого человека? Конечно, такого никогда не будет, но хотелось бы. Может быть, если измениться самому, стать добрым и участливым, небо пойдет навстречу и подарит нечто большее, чем победу в состязании с рулеткой. Может быть, дать Ивану деньги, которых он так домогается? Даже зная, что он не вернет никогда и вообще исчезнет из его жизни, чтобы не слышать попреков в свой адрес и вопросов: «Когда долг отдашь?»

Филатов всю недолгую дорогу на Васильевский молчал. Только когда вошел в лифт, поглядел на себя в зеркало, погладил подбородок, словно проверяя, насколько гладко выбрит, произнес, не отрывая взгляда от своего отражения:

– Сколько сейчас твоя квартирка стоит? Полмиллиона баксов, несмотря на все кризисы. А ведь когда брали, ты свою, а я свою, то цена была практически одинаковой. А теперь, когда я свою хотел заложить, в двести пятьдесят оценили. Вместе с мебелью.

– Неужели у тебя все так плохо? – удивился Алексей, интересуясь тем, в чем уже не сомневался.

Филатов кивнул. Тут лифт остановился, прибыв на четвертый этаж. И потому Иван закончил уже на площадке:

– Нет, нормально все: только перспектив никаких. Живу как все.

Волошин промолчал, понимая, что жить как все Ванька не может. Как и он сам, впрочем.

Теперь Филатов сидит в кресле посреди гостиной квартиры Алексея, пьет шампанское, делает вид, будто ему и впрямь весело, но притворяется неумело.

– Может, ты в блудняк какой влез? – поинтересовался Волошин. – За тобой теперь гоняются кредиторы?

…я убью тебя нежнопоцелуем своим… —

под перезвон гитарных струн запугивала кого-то с экрана телевизора темноволосая девушка.

– Глупо, – сказал Филатов.

Вряд ли это относилось к девушке и к ее песенке. И все же Иван посмотрел на певицу, вздохнул и взял со стола бутылку коньяка, налил себе в бокал, в котором еще оставалось шампанское. Не дожидаясь Алексея, выпил залпом, поморщился и, отвернувшись в сторону, сказал:

– Никто за мной не гоняется. Я дело сворачиваю, почти всех уволил, офис свой сдаю, на это и живу. Ну, еще на проценты с депозита. Если в рублях считать – тысяч триста в месяц набегает. Даже больше. Одному хватает…

Филатов скривился:

– Вроде хватает. А тут деньги понадобились. Почему-то думал, что ты сможешь помочь.

– Хорошо, – согласился Волошин. – Я дам тебе… Не пятьдесят, а двадцать тысяч. Устроит?

Иван кивнул.

– В конце концов они мне и вовсе даром достались.

– Дело не в деньгах, – махнул рукой Филатов. – Я к тебе на самом деле за советом больше обратился. По глупости в одно дело влез, а теперь не знаю, что делать. С одной стороны, хотелось бы поучаствовать, а с другой…

Он не договорил, снова взял бутылку, плеснул в подставленный хозяином бокал, а потом и в свой. Какое-то время сидели молча, только девушка на экране радовалась неизвестно чему.

– Думал, разбогатею и тогда обязательно с ней познакомлюсь.

Иван рукой, в которой держал бокал, показал на телевизор, на экране которого девица продолжала поражать бессмыслицей про поцелуй, похожий на выстрел в висок.

Коньяк выплеснулся и пролился на стол. Филатов посмотрел на лужу, а потом протер стол рукавом пиджака. Кажется, он был уже пьян. Да и Алексей, пожалуй, тоже.