Безупречная смерть - Маргарита Макарова

Она отпила глоток чая и обожглась. Поставила чашку снова на стол и откусила бутерброд.

– Так может это и был другой человек!

– Ну может и был, но вот тебе другой случай. Я встречалась с парнем.

Она снова взяла чашку и стала на нее дуть.

– И на втором свидании не смогла его узнать. А он подошел ко мне. Стоит, стоит, смотрит. А потом и говорит: что, забыла, кого ждешь?

Она, наконец, смогла отпить глоток.

– Нет у меня памяти на лица.

– Ты что, издеваешься надо мной? При чем тут твоя память на лица?! А вдруг нас кто-то видел?! И нас теперь ищут по всему городу как убийц?! Опять же, там остались наши отпечатки пальцев! Ты же что-то трогала там!

Снова зазвонил телефон.

– Алло. Да, мама. Что?! Мама, ну что ты такое говоришь! Я же сказал, мы туда не ходили. Что передают? Там видели пару похожую на нас?! Что?! Полиция разыскивает мужчину и женщину, вышедших из галереи в это время? В момент совершения убийства? А описание?! С чего ты взяла, что это был я?! Ну, какая машина! В Барселоне полно таких же точно машин! Да, мама… успокойся, нет… это был не я… Все, целую.

Он положил трубку. Подошел к окну. Раздвинул шторы. В доме напротив уже зажгли свет. Два старика мирно сидели за столом и пили чай. Можно было разглядеть выражение их лиц.

– Послушай, а твоя мама ходит к психоаналитику?

– Разумеется. Один час в месяц. У нас все ходят дома. А что?

Снова зазвенел телефон. Хавиер отпрыгнул от окна и схватил трубку.

– Алло. Нет, мама, Анны у меня нет. Я не знаю, в какой гостинице она остановилась. Я правду тебе говорю… Ну что ты… Да, хорошо, мама, я приду ужинать. Да, целую.

Он нервно ходил по комнате, почти бегал. Бросил телефонную трубку на диван. Она упала рядом с Анной и спугнула кота, который нехотя поднялся и стал вынюхивать себе новое местечко.

– Вот видишь, что ты наделала! Если бы ты не поддалась глупому порыву, у нас не было бы сейчас проблем! А теперь доказывай, что не ты убила, потому что бежавший свидетель подозрителен вдвойне. Возможно, что он потом был ограблен!

– Да, по любому, мы под подозрением! Как ты не понимаешь, либо нас подставили, либо мы стали случайными свидетелями, что вряд ли. Сам подумай, стал бы убийца просто так сидеть там и ждать, когда мы появимся, чтобы сделать свой контрольный выстрел. Мы же вошли в пустую галерею! Он сто раз мог спокойно сделать свое дело и уйти! Без свидетелей!

Анна поставила пустую чашку на стол и взяла в руки кота. Тот недовольно мяукнул и спрыгнул на пол.

– А что же теперь делать?

Хавиер опять забегал по комнате.

– Искать своих врагов!

Анна потянулась к своему рюкзаку.

– Да нет у меня врагов! Может в тебе дело? Вспомни, он что-то там говорил, что ты забрала свои картины!

Она достала папку галантерейщика и стала раскладывать документы на столике.

– Давай посмотрим, что мы там прихватили. Вот документ о приеме картин. Вот – о сдаче. Да, это, похоже, точно моя часть документов.

– Что значит – похоже?!

Хавиер наклонился над столиком.

– Да сядь ты. Вот смотри.

– Да что тут смотреть-то? Где твои документы?! Ты что, к нему пошла безо всего что ль?

Он опять вскочил и забегал по комнате.

– С тобой. Почему без всего? А ты? Ты же мой юридический представитель, ты присутствовал и подтверждал договор. Да что ж он, этот покойник, даже не помнил художника, у которого забрал картины?! Где тут здравый смысл? У кого взял – тому и отдай.

Анна тоже встала и подошла к окну. Два старика в доме напротив все так же сидели у окна за столом и пили чай.

– Может он, как ты – взял у белокожей блондинки, а забирать пришла черная, как смоль, негритянка.

Они оба засмеялись. Она взяла бумаги со стола и стала перебирать приколотые к ним фотографии сданных картин.

– Посмотри-ка, тут вместе с фотографиями моих картин какое-то чужое фото. Да это и не картина вовсе.

– Где?

Хавиер выдернул у нее фотографию.

– Какая-то могила. Надгробие. Крест переломлен. Ты посмотри. Он как бы двойной.

– Да нет же. Какая интересная могила. Мраморное надгробие и крест. Крест сломан и поставлен на надгробие, прислонен к нижней половине. Видишь? Тут срез верхней части полностью совпадает с обломленным концом внизу, у креста, – тонкий палец художницы водил по фотографии.

– Мария Анна Вагнер. И даты жизни: 1897 – 1964. А что это дает? Кроме того, что ее второе имя совпадает с твоим. Да и вообще! При чем здесь фотография? Случайно, наверное, попала в твою папку.

– Откуда? Очкарик, конечно, торговал антиквариатом, но вряд ли продавал покойников. А ты знаешь, где эта могила? Вот смотри, там сзади стенка с вашими каталонскими захоронениями. Видишь? Три этажа могил. Это ваше, каталонское кладбище.

– Да какая разница, что и где это. Зачем нам это?

– Я не знаю, – Анна встала. – Но, возможно, его убили, чтобы мы не получили эту фотографию. Или наоборот.

Телефон опять подал признаки жизни. Трубка валялась на диване. Хавиер устало протянул руку.

– Алло, мама. Ах, это вы Антонио. Да, можно. Хорошо. До встречи.

Он снова бросил трубку на диван.

– Нас тут приглашают в бар… Пойдем?

– Маме позвонишь?

– Вместо того, чтобы смеяться над моей бедной мамой, лучше бы подумала, как изменить внешность. Не забывай, нас разыскивает полиция.

Каталонец пытался шутить.

– Неужели мне правда стать негром?

– Почему негром?! Негритянкой! Как думаешь. Если я надену пальто, нормально будет?

– Да, вполне, будешь хоть похож на настоящего убийцу.

Он прошел в гардеробную. Это была маленькая комнатка без окон. Вдоль двух стен висела одежда.

– А ты будешь переодеваться?

Анна прошла за ним. Хавиер стоял перед зеркалом. На нем было зеленое пальто. Рукава реглан, маленький круглый воротничок. Короткое пальто было расклешено к низу, типа трапеции. Он придирчиво рассматривал себя, поворачиваясь к своему отражению то одним боком, то – другим.

– Вау… Нет… ты не убийца…

– А кто же?

– Хорошенькая девчонка!

– Хватит смеяться, это последняя коллекция.

Он прошел в спальню. Там было другое зеркало. Открыл тумбочку перед кроватью и взял записную книжку.

– Ладно, пошли. Тебе еще в парикмахерскую.

Анна стояла у окна.

– Погоди. Посмотри-ка сюда. Мы с тобой уже два часа тут болтаем, а эти старики все сидят у окна и пьют чай. Как такое может быть?

– Где?

Девушка отошла от окна и выключила свет.

– В том окне, видишь?

– Ничего особенного, подумаешь. Как вы живете там, в Москве? У нас каждый ужин длится почти час. И что такого?

– Да нет, ничего, просто странно.

Они отошли от окна и вышли на лестницу. В подъезде шел ремонт. Рабочие во всю шуровали, несмотря на поздний час. Пахло красками и цементной пылью.

На улице было все так же тепло, но ветрено. Ветер с моря и делал погоду в Барселоне. Он продувал город насквозь, заставлял жителей надевать куртки, сводил их с ума своим постоянством.

Мобильник опять начал надрываться.

– Да, мама. Нет.. Я не смогу… Ну нет же… А что с ней? Скучает? Мам, я не могу сегодня, я встречаюсь с другом. Ну хорошо. Целую.

На улице было полно народу. Хавиер постоянно с кем-то здоровался.

– Пока мы дойдем до парикмахерской, нас кто-нибудь опознает.

– А чего опознавать, тебя и так все знают.

– Понимаешь, мы просто живем на улице. От бара до бара, пока пройдешь. Со всеми встретишься. А чего дома-то сидеть?

– А где твоя машина?

– Нет, машина исключена. Ее тоже ищут.

Парикмахерская была за углом. Тут они разошлись. Хавиер пошел в бар.

Через полчаса туда вошла Анна. Она подошла к нему тихонько и закрыла ему глаза ладонью.

Он оглянулся. Перед ним стояла девушка с туго заплетенными мелкими косичками. Желто-песчаные нитки живописно пестрели в черных волосах. Эти жгуты спускались ниже плеч и красиво сочетались с курткой цвета хаки. Виски Анны были выстрижены, выбриты и открывали маленькие уши. В ушах пестрели четыре блестящих серьги.

– Дааа… – протянул Хавиер. – Это круто. Негрос. Ну пошли, а то Антонио нас заждался. Тут недалеко.

Они вышли на улицу и, пройдя пару домов, оказались перед нужным баром. Весь угол дома занимал его парадный подъезд. У входа стоял высокий, худощавый мужчина и посматривал на часы.

– Антонио, вот и мы, не опоздали?

Хавиер произнес это самым беспечным тоном.

– А ты бы хотел, чтобы я стоял тут и ждал тебя? – мужчина повернулся к Хавиеру и тут же посмотрел на Анну.

Он протянул руку. Ладонь была маленькой и узкой, с худыми пальцами – костяшками. Да и лицо его тоже было тонким, с точеными чертами, узким носом, и маленькими карими глазками. Он выглядел молодящимся, поджарым пятидесятилетним жеребцом.

– Антонио.

Она молча пожала ему руку. Он с любопытством оценивающе оглядел ее. Невысокая, даже маленькая, хрупкая, она казалась моложе своих 25 лет. Жгуты-косички из черных волос смешно обрамляли чистый овал лица. Бритые виски лишь подчеркивали совершенство этой милой женственности. Карие глаза, нежные мягкие губы с завернутыми вверх уголками. Голос был тихий, без резких вибраций. Джинсы были рваными, дырки, совершенно очевидно, были наживными, а не фирменными. Черная майка и жилетка цвета хаки создавали впечатление спортивности, скрывая природную хрупкость и уязвимость.