Вокруг Света 2006 №09 - Вокруг Света

Есть ли там какие-то знаки европеизации? В Севастополе средь бела дня мы искали книжный магазин — все закрыто. И в Бахчисарае — закрыто. Никакой культуры. Зато долина на обратном пути в Ялту — дивная! Но путь через Ай-Петри закрыт, и правильно: надвигался вечер. Я остановился в ресторане около Фороса. Опять шашлыки — татарское, кстати, слово — и чебуреки! (надоело). А внизу под искусственной черепицей объект «Заря» — здесь когда-то томился «шильонский узник» Горбачев. Конечно, по здравому рассуждению, Ельцин зря Крым сдал, так нельзя. Но, с другой стороны, считает оранжевый Киев, европейский мир будет без границ, какая разница, с кем Крым, если мир пойдет в одни ворота. Но зачем им пока что идти с нашей непредсказуемой страной, уж лучше в НАТО. И получается: на русской стороне — непуганые пенсионеры, население, которое верит слухам и завтра вымрет, а на другой — подрастающее поколение, русскоговорящая команда, да не слишком русская. Я дал милиционеру двадцать гривен — нет, я об этом уже сказал. В сущности, взяточники.

Крымский разврат

В Крыму всегда процветало распутство. Что это — влияние климата, розового масла или аморальность русской души? Современники Империи писали, что, когда в Ницце все закрывалось к десяти вечера, в Ялте только начиналась гульба. Татарские проводники, возившие дам в горы, становились любовниками. Об этом подробно сообщалось в столичных газетах. Дама с собачкой — не исключение, а стиль ялтинской жизни. Теперь, при отсутствии аристократии, нравы еще более опростились. В Крым приезжают отдыхать девушки из восточных районов Украины, некоторые из них — хорошенькие, они быстро спускают свои маленькие деньги (как и хипари Лисьей бухты), споры из-за денег среди девушек слышны на каждой набережной Крыма, и девушки становятся легкой добычей для мужчины со средствами. Ресторан-деньги-секс — азбука курортного марксизма. Крым постепенно станет центром мирового секс-туризма.

Пьяный авианосец

Всякий раз, когда я не пишу в течение какого-нибудь отрезка времени, будь то месяц или даже неделя, а затем сажусь писать, мне ночью снятся чудовищные кошмары. Я просыпаюсь с колотящимся сердцем и долго не могу прийти в себя. Таинственная зависимость между включением в слово и последующим за ним наказанием, подчеркнутая постоянством, заставляет меня думать о каких-то неназванных соответствиях. Крым болен подобным явлением. Всякий раз, когда он просыпается от спячки, переборов свою негу, и обращается к действию, его накрывает волной кошмаров и его жизнь превращается в кольцо Сатурна с крутящимися сочленениями: нега — активность — кошмар.

О сходстве Крыма с авианосцем мне впервые поведал старый крымчанин Леня Петров, бывший директор коктебельского Литфонда, и я не сразу поверил ему. Но чем больше я думаю об этих словах, тем больше осознаю его правоту. В настоящий момент Крым стал одним из немногих мест на Земле, где может возникнуть конфликт, который приведет к новой мировой войне. Противостояние реально как на идущей из недавнего прошлого оси Восток — Запад, так и на растущей из будущего оси Север — Юг. Крыму снятся кошмары не зря.

Когда мой украинский строитель (строитель моего «чего-то» в Коктебеле) уезжает из Крыма в Киев, он говорит:

— Я поехал на Украину.

…Вечерней линейки не будет. Будет пьянство. Украинская водка победила первой, это важное завоевание. Русской не видно и не слышно. Аюдаг с годами еще больше похож на медведя. Нужно купить две пальмы в Никитском ботаническом саду. Суук-су. Повеситься на Суук-су. Там возводили казино, а получился «Артек» — так и весь Крым. Но немцы — не дураки. Гитлер велел отдавать крымские земли своим лучшим эсэсовцам. По кусочку торта. Они уже обжились, думали навсегда, я видел на фотографиях их улыбающиеся лица на пляже: отдых офицера. Странно все-таки выглядит полуостров Крым (см. карту). Похож на глубоководную рыбу с хвостом там, где Керчь. Или на тайный знак: раздавленную пентаграмму. Арабатская стрелка трепетно бьется как жилка на шее. Пионерские песни перед сном. Авианосец. Пьяный авианосец. Нет капитана. Плывет куда-то. Лишь бы не было войны.

Виктор Ерофеев

Зоология как искусство

Осьминог белопятнистый (Octopus macropus) — типичный представитель средиземноморской фауны. Модель хранится в 3оологическом институте Венского университета

Не много найдется на свете художников, которые посвятили все свое творчество науке. Известные лишь узкому кругу профессионалов, они порой забыты на десятилетия, как это случилось с замечательными стеклодувами из Дрездена Леопольдом и Рудольфом Блашка. В конце XIX века эти мастера создали несколько тысяч моделей морских животных, столь точных анатомически, что и по сей день они сохранили свою научную ценность.

Выполненная с учетом мельчайших деталей строения светящаяся медуза (Pelagia noctiluca), кажется, застыла лишь на мгновение, Цвети прозрачность ее студенистого тела переданы безупречно

В середине XIX века теория эволюции органического мира произвела революцию в биологии, да и во всей интеллектуальной среде эпохи. Ряд блестящих открытий и новые перспективы подтолкнули многих образованных людей к научным занятиям. Неудивительно поэтому, что владелец небольшой мастерской из Дрездена Леопольд Блашка (1822—1895) вдруг увлекся ботаникой и зоологией. Искусно владея стеклодувной техникой, в том числе по тонким ажурным изделиям, он изготовил стеклянные копии экзотических цветов, увиденных им в книгах по естественной истории. Вскоре поступил и первый коммерческий заказ: Леопольду предложили изготовить 100 стеклянных орхидей для коллекции некоего аристократа Камиля де Роана из древнего госпитальерского рода.

Год 1853-й — Блашка отправляется в Америку. Все время долгого плавания он тщательно исследовал обитателей Атлантического океана, которых матросы вылавливали специально для него. В основном это были беспозвоночные. Стеклодув зарисовывал их и даже собственноручно препарировал. Такой жгучий интерес к загадочному подводному миру вылился скоро в новые работы. Гидроиды, медузы, морские лилии, полипы, осьминоги, моллюски — каждое существо воссоздано художником с предельной точностью, в мельчайших деталях внешнего строения. Эта серия и заложила основы большого успеха. Вскоре директор Дрезденского музея естественной истории попросил Блашку изготовить для него несколько морских анемон (актиний), чтобы выставлять их в аквариуме.