Ледяное ложе для брачной ночи - Анна Данилова

На цыпочках она подошла к столику в изголовье кровати со стороны Караваева и погасила лампу. Потом передумала и зажгла ее вновь. Сна все равно не было. Поэтому она решила полистать журнал.

Журнал по дизайну. Так вот чем увлекается ее муж! Что ж, это уже кое-что. Неплохое хобби для человека, занимающегося немецкой простоквашей. И что, это сейчас в моде? В Италии, например, все полы были выложены плиткой. И не холодно им там, в теплой Италии, в холодный дождливый день? Хотя там повсюду ковры. И конечно, камины. Ну как же без каминов? Может, и у них будет когда-нибудь загородный дом с камином. А может, уже и есть, да только она ничего не знает? Хотя она бы и не удивилась, если бы узнала, что у Караваева вообще нет ничего, кроме долгов, и эта квартира принадлежит его другу. Она, получается, была готова ко всему?

– Дмитрий… – она сама не поняла, как позвала его. Но так тихо, что он не услышал.

Крепко спит. Хотя мог бы уже и проснуться, почувствовав, что он под одеялом уже не один. Пора привыкать, что он вообще теперь не один. Эгоист несчастный!

Она тронула его за плечо. Мог бы и кофе сварить своей жене, между прочим! И чем-нибудь угостить, проявить гостеприимство.

– Караваев! – Она снова тронула его за плечо. – Эй! Хватит спать! Всю жизнь проспишь! Мне же скучно! Ну же!

Да еще и с головой укрылся. От света, что ли?

Она откинула край одеяла с его головы и была крайне удивлена, увидев вместо густых светлых волос – темные, с проседью. Она моментально села на кровати, выпрямилась и уставилась на черноволосую голову.

– Ничего не понимаю!

Мира резко встала и обошла кровать. Увидела совершенно незнакомое лицо с крупным орлиным носом и полураскрытым ртом.

– Чертовщина какая-то…

А потом она закричала. Так страшно закричала, что сорвала голос. Это был не Караваев. Это был другой мужчина! Он не дышал. Он был мертв!

5

– Знаешь, всегда, когда прихожу домой, радуюсь, что с тобой все в порядке, что ты жива и здорова, и это чистая правда, – говорил Марк, целуя руки Риты и нисколько не стесняясь своей нежности. – Понимаешь, слишком уж большой контраст между тем, что мне приходится видеть на работе и чем заниматься, и тем, что ждет меня дома. Этот дом, тепло – я не представляю себе, как это я мог раньше жить без тебя.

– У тебя снова убийство. – Рита поцеловала мужа в лоб и поставила перед ним тарелку. – Ешь и постарайся не думать ни о чем таком.

Она была беременна, и Марк в каждом ее движении, в каждом взгляде пытался уловить все то, чего в ней не было прежде, нечто новое, чудесным образом связанное с зарождавшейся в ней новой жизнью. Квартира, как и прежде, была полна цветов, новых работ Риты, а в кухне неизменно пахло чем-то вкусным, необычным. Марк всегда возвращался домой с чувством особого трепета, словно ему предстояло свидание с женщиной, которой он долго добивался и встреча с которой обещала немыслимое наслаждение. Он так боялся расплескать свое счастье, что лишний раз старался не упоминать о Рите даже в разговорах с друзьями и родственниками. Есть Рита, и об этом все знают, а что между ними происходит, чем они живут и дышат – это только их дело, и никому не позволено знать больше.

Они поженились не так давно, прежде были соседями, жили в одном подъезде и, встретившись и познакомившись, уже не могли расстаться. Рита была известной художницей, ее работы высоко ценились не только в родном городе, но и за границей. Марк же был следователем прокуратуры и всем своим образом жизни являл яркий контраст Рите. Он рано вставал, был крайне дисциплинирован, во всем любил порядок и точность, в то время как Рита жила исключительно чувствами и воспринимала время лишь применительно к Марку: когда он придет, чтобы подогреть ему ужин и просто поскорее увидеть его. Когда же речь шла о таких серьезных вещах, как ее участие в делах мужа, то здесь Рита менялась, превращалась из свободной художницы в тень Марка, и тогда ей не было равных в таких понятиях, как ответственность, пунктуальность, упорство, деловитость, логика, терпение. Понимая, каким важным делом занимается Марк, Рита по мере возможности помогала ему в расследовании запутанных и интересных, на ее взгляд, преступлений. Чаще всего это происходило с ведома и подачи Марка, но иногда Рита действовала самостоятельно – на свой страх и риск. Это входило в привычку, супруги становились все более и более откровенными друг с другом, а это, по мнению Марка, было опасно – Рита, даже будучи замужней женщиной, требовала от Марка уважения и доверия, а потому не терпела, когда Марк пытался, пусть даже и из самых лучших побуждений, ограничить свободу ее действий и, главное, перемещений. Так сложилось, что и Марк уже не мог не рассказывать Рите о том, что происходит у него на работе, да Рита, чувствуя потребность Марка посоветоваться с ней, не могла оставаться безучастной и бездействовать в то время, когда она могла оказать реальную помощь.

– Убийство? Я угадала?

– Да, какое-то странное убийство. Молодой красивый мужчина, менеджер одной не самой известной фирмы, женатый, обнаружен мертвым возле своего дома, в кустах. Его труп положили таким образом, чтобы поскорее нашли. Это мое мнение. И что самое удивительное – его отравили. Так, во всяком случае, сказал эксперт. Он определил это предварительно, после внешнего осмотра.

– Красивый, говоришь? Марк, рассказывай и ешь…

– Красивый.

– Ты его жену видел?

– Видел. Она страшно переживает. И я чувствую, что он был бабник еще тот. Во всяком случае, у меня сложилось такое мнение после разговора с подругой жены. Она постоянно говорила о том, что его все любили. Начала с родителей и закончила всеми остальными, мол, у него просто не могло быть врагов. Что таких людей, каким был этот Прусаков, не убивают.

– Может, он был свидетелем какого-нибудь другого преступления и его просто решили убрать? – пожала плечами Рита. – Но прежде, конечно, ты будешь работать с его окружением. На мой взгляд, это самая трудная работа – опрашивать друзей, родственников, знакомых. Послушаешь и не знаешь, верить ли всему тому, что говорят о покойнике, или нет. Когда человек видит перед собой официальное лицо, тебя, к примеру, следователя прокуратуры, то, скорее всего, расскажет об этом Прусакове что-нибудь нейтральное, ограничится дежурными фразами: мол, был хорошим человеком, муху не мог обидеть, не представляю, кому он мог перейти дорогу. А как копнешь поглубже, станут выясняться такие детали, что круг подозреваемых расширится, и, в сущности, почти каждого человека из окружения жертвы можно будет задерживать – мотив! У всех окажется свой мотив для убийства.

– Ты это только сейчас придумала или где-то вычитала?

– Не смешно, Марк. Просто я думала над этим и пришла к выводу, что жизнь каждого человека не так проста, как это может показаться на первый взгляд. И что самый неприметный с виду человек может таить в себе целую бездну либо пороков, либо необузданных страстей, словом, насыщенную чувствами и переживаниями жизнь. Вот и Прусаков. Молодой мужчина. Если он всем нравился, то кому-то одному, к примеру, не нравился вовсе. Может, он как раз и раздражал кого-то именно тем, что был таким белым и пушистым. К тому же подруга, которая сразу же выдала тебе о нем такое – что, мол, его все любили, – могла сказать это со скрытой иронией. Тебе так не показалось?

– Показалось. Я даже подумал, что она могла быть любовницей этого Прусакова. И сказать это в сердцах.

– Очень часто самые близкие подруги, вхожие в дом, становятся любовницами мужа. Это уже неинтересно.

– А мы не слишком расфантазировались?

– Время покажет.

Марк встал из-за стола, поцеловал жену и обнял ее.

– Знаешь, Рита, я понимаю, что скажу сейчас глупость, но и не сказать не могу. Я хочу, чтобы никто и никогда не вмешивался в нашу жизнь. Ни друзья, ни родственники. Хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Вот так.

– Я знаю. Знаю, что ты великий собственник, но я так не могу. Не могу постоянно сидеть дома и ждать тебя. Да, конечно, я работаю в своей мастерской, но мне для вдохновения, для… не знаю, как сказать… Словом, мне нужно иногда встречаться с людьми, окунаться в эту самую жизнь, которая существует за окнами нашего дома. А ведь ты хотел сказать мне, чтобы я, как домашнее животное, как, к примеру, собака, сидела дома, на поводке, так? Марк, ты же не был таким!

Марк опустил голову. Да, именно такой он представлял себе в идеале свою семейную жизнь: Рита дома, всегда дома, сначала одна, а потом и с ребенком. Вероятно, он сумасшедший.

– Почему ты молчишь? Тебе стыдно или, наоборот, считаешь, что ты прав? И что только таким образом можно сохранить семью?

– Вот. Именно это слово – сохранить! Я хочу сохранить тебя и нашего ребенка. Знаешь, мне кажется, что с тех самых пор, как мы с тобой вместе, я заболел. И болезнь моя серьезна. Что-то с психикой. Я стал бояться за тебя. Это стало навязчивой идеей.