Дальний гарнизон - Евгений Кукаркин

- Как так?

- Там, на переносном приборе, милливольтовая шкала, стрелка отклоняется даже от твоего дыхания. Сколько там отошло, пол деления или одно, не определить.

- А по звуку, по его усилению.

- Не заметил.

- Эх ты. Ладно, панику уже поднял. Сейчас здесь начнется...

- Что-нибудь не так.?

- Если это твоя ошибка, все будет не так. Тебе год будут припоминать о ней и служба твоя превратится в каторгу...

- А если это не напрасно?

- Тогда командир части и вся верхушка СТП будет отмечены командованием и кое кто улетит с этой дыры на повышение.

- Все ясно. Там в шахте, на третьем перелете, мы сделали отметку на корпусе ракеты.

- Понял, пока.

После обеда, Катя пришла ко мне в дом не одна. Рядом стояли две девушки в спортивных брюках и футболках.

- Дима, мои подруги хотят тоже позаниматься... Это Вера, она работает со мной, а это Надя, пока еще учится в последнем классе.

- Молодцы, что пришли. Начнем с простого. В этой комнате расчистим место для занятий, стол перетащим в спальню, стулья в кухню, диван зажмем к окну, а из спальни принесем одеяло и расстелем на полу...

Они послушны и выполняют все мои приказы. Первое занятие - аутотренинг.

Маша пришла позже, она присела на пороге и внимательно прослушала и просмотрела весь начальный курс молодого "бойца".

- Девушки, на сегодня все...

- А когда же мы будем... учиться драться..., - недоумевает Вера.

- Когда научимся дышать. Драться, это не только наступать, это надо уметь защищаться, быть битым и уметь найти силы для победы. А для этого... учитесь находить силы, учитесь дышать.

- Нам бы побольше помещения, - мечтает Надя.

- Хотите я поговорю с нашим политработником? - предлагает Маша. - Может командование отдаст нам ангар. Если к нему подключить трубы отопления, то зимой можно продержаться.

- А как же танцы? - встрепенулась Катя.

- Танцы же один раз в неделю в воскресение, а остальные можно заниматься.

- Попробуй, Маша, - поддерживаю я ее. - И еще нам бы хорошо достать магнитофон с хорошими кассетами.

- Это я обязуюсь сделать, - заявила Катя.

Сегодня на СТП спокойно. Лейтенант Сивков сдает мне свой участок.

- Что решила комиссия? - спрашиваю я его.

- Ничего. Прибывшие специалисты считают, что течь топлива в такой форме допустима и если давление в баках не падает, то рано паниковать.

- Они хотят, чтобы давление резко упало, так это катастрофа. Всем же ясно, что это значит, прокладки не выдержали и начали травить. Дальше то будет хуже.

- Слушай, лейтенант, ты свое дело сделал, доложил, теперь держи рот на замке и слушай, что приказывают старшие, а старшие приказывают, чтобы ты молчал. Через месяц кончается лимит хранения этой ракеты на старте, нам надо продержаться до этого срока.

- А если не продержимся?

- Ученые сказали, что все будет в норме.

- Мне сдается, что взрыв, который произошел здесь почти десять лет назад, произошел точно по такому же сценарию.

- Можешь свои домыслы оставить при себе. Лучше давай доложим начальству, что ты пост принял.

Я запросил центральный, разрешения пройти к шахте и проверить корпус ракеты.

- Как у вас показания приборов на пульте? - слышу в наушниках голос полковника.

- В норме.

- Давление в баках стоит?

- Стоит.

Динамик молчит, потом со вздохом слышен голос.

- Сходите.

На мне защитный костюм с маской на лице. Течеискатель перекинут через плечо, наушники прижали прорезиненную ткань костюма к ушам, а длинная штанга с "пистолетом", бродит по телу ракеты. Слышу, как начинает тонко визжать зуммер, вот его вой усиливается и датчик упирается в стыковочную полосу. Стрелка на приборе покачнулась и отошла на несколько делений. Да что они там... с ума посходили. Она за сутки отклонилась на два деления. Действительно, давление еще не упало, но... обязательно упадет, только вот когда. Прикинем, если за сутки два деления, значит, за восемнадцать, тридцать шесть, но это же почти атмосфера. Стоп, это не правильно, ведь прокладка разрушается с ускорением. Начнем сначала, скорость - два деления в сутки, значит, через восемь дней..., здесь может быть дыра.

Только возвратился у себе, как зазвонил телефон.

- Что вы там заметили, лейтенант, - это голос полковника.

- Скорость выделения увеличилась, за сутки на два деления ...

- Это мне ничего не говорит, можете четко сказать, что это значит?

- Это значит, что предположительно через шесть - восемь дней может произойти непоправимое.

- Хорошо. Продолжайте контролировать дальше.

- Разрешите пока просмотреть правые галереи, я их еще не просмотрел...

Динамик молчит, проходит минута и тихий голос сказал.

- Контролируйте, течь...

И ничего больше, вот и решай, нужно идти в галереи или нет.

Годунов ведет по коридору.

- Вот здесь, бетонная дверь, она откатывается в сторону...

- Ну и что?

- Это один единственный запасный выход.

- Странно, я не знал, что он должен быть...

- Это осталось от первой постройки, тогда еще запасные выходы делались...

- И куда он ведет?

- Если бы я знал. Об этом по моему, не знает никто. Куда идет выход так засекретили, что похоже потом забыли... Знаю одно, туннель очень длинный и кончается колодцем. В нем одиннадцать метров до поверхности, а там, сверху, еще одна бетонная плита. Этот выход поэтому и считается секретным, что никто не знает куда он выходит. На нем погорел капитан Ковров, когда хотел сдвинуть плиту...

- Я слышал..., - так вот от чего в основном пытались наказать офицера. - Но мне сказали, что его также прихватили за карту галерей...

- Карту нашли потом, а сигнал сработал на этой плите.

- Значит наше начальство не знает куда выходит колодец?

- Думаю, что нет. Никто из них не знает, даже я. Где то там наверху выходная плита так замаскирована, что никто ее ни разу не нашел. По видимому, она очень далеко от точки и открывается вместе с культурным слоем земли...

- Пошли дальше. Стой..., здесь вентиль..., еще один..

- Верно. Это уже вставили наши, после второй постройки, отсекали старую линию гидравлики от новой.

- Зачем?

- Этого я не знаю. Ну вот, мы сегодня прошли правое крыло галерей второй застройки. В следующий раз, я тебя отведу в старую насосную.

Около моего рабочего места возникла фигура. Я поднял голову. Это Катя. На ней красиво подогнана военная форма, подчеркивающая ее формы.

- Катя? Как ты здесь оказалась?

- Подменили.

- Погоди, я тоже сменюсь. Здесь нельзя отвлекаться...

Я вызываю лейтенанта Кочеткова, тот, увидев Катю, сразу расшаркивается перед ней.

- Катенька, вот не ожидал. Первый раз посетила нас. Я надеюсь, ты ко мне.

- Я к Диме...

- Везет же некоторым. Ладно уж, идите, я подежурю.

Мы выходим в комнату отдыха. Там расположилась смена. Офицеры, кто лежит на койке, кто играет в шахматы, кто читает. При виде Кати большинство из них ожило, кое-кто поднялся, со всех сторон посыпались возгласы и крики приветствия, несколько человек подошли к нам.

- Катя, хотите чая...

- Катя...

- Ребята, вы извините, но мне надо переговорить с Димой.

У большинства на лице разочарование, кто-то неприязненно посмотрел на меня.

- Пойдем туда, - я киваю в угол, где виднелись две пустые кровати.

Мы садимся на них.

- А у вас ничего... По крайне мере, не скучно, а у нас строже, две девушки на дежурстве, одна отдыхает и не знает, куда себя деть...

- Что то стряслось?

- Мое место недалеко от места командира и мне приходится слышать все его разговоры с внешним миром. От тебя решили избавиться...

- За что?

- За течь... Они уверены, что ты еще неопытный и даешь неверные сведения. Полковник еще, правда, колеблется, но... на него очень давит начальство... Эти записи в дежурном журнале раздражают всех.

- Но это же нелепость. Они все сами убедились, что течь есть.

- В этом убедились и приезжие специалисты из центра, но у них другое заключение. Им больше верят.

- Как же они от меня решили избавиться?

- Через три дня тебя отправят в командировку в Архангельск, сроком на десять дней, на переподготовку.

- Значит, через три дня?

- Ты сам то уверен, что произойдет катастрофа?

- Уверен.

- И здесь может все взорваться?

- Не думаю, что такое может произойти. Самое опасное при течи, это компоненты, они сами по себе ядовиты и вредны для человека. Но а если, что то все же произойдет...пожар, взрыв..., с теми, кто в этих бункерах, ничего не будет, трагедия в шахте их не коснется.

- А вдруг будет самое худшее..., там ядерные заряды, их много... Взрыв же распылит их.

- Чего ты волнуешься? Ничего не будет.

- Я как то чувствую, такое вот тревожное состояние, что что-то произойдет.

Присутствие Кати, все же подстегивает офицеров к активным действиям. Два человека не выдерживают и подходят к нам.

- Катя, посиди с нами, мы достали конфеты...

- Хорошо, ребята, сейчас.

Она приподнялась.