Генрих Шестой глазами Шекспира - Маринина Александра

Глостер в недоумении:

– С каким приказом? Кто вообще может отдавать такие приказы? Я – лорд-протектор Англии, и приказы, касающиеся Тауэра, имею право издавать только я! И я не позволю проявлять неуважение ко мне. Рубить ворота! Я разрешаю!

Слуги Глостера ломятся в ворота. К воротам подходит изнутри комендант Вудвил.

Пока что мы его тоже не видим, слышим только голос, поскольку комендант находится за сценой.

– Что за шум? – спрашивает комендант. – В чем дело?

– Комендант, это вы? Я вас узнал по голосу. Я Глостер, открывайте ворота.

– Простите, не могу. Кардинал Винчестер мне запретил впускать сюда вас и ваших людей.

– Вот же гад! Он что же, считает себя выше по положению, чем я? Не зря его покойный король не любил, ох, не зря. Вудвил, открывай ворота, иначе я тебя силой вышвырну вон!

Первый слуга тоже громко кричит, требуя открыть ворота перед лордом-протектором, да побыстрее!

Входят епископ Винчестерский и его слуги в бурых кафтанах.

– Ну ты и наглец, Хамфри! – говорит епископ. – Что все это значит?

– Ты, бритый поп, меня впускать не хочешь? – дерзко спрашивает Хамфри Глостер.

– Да, не хочу. А ты – наглый самозванец, а никакой не протектор! – отвечает епископ Винчестерский, он же Генри Бофор.

Любопытная реплика. Хамфри Ланкастер, герцог Глостер, назначен лордом-протектором по воле и указу короля Генриха Пятого, то есть совершенно законно. Какие же основания называть его самозванцем? А никаких, ровно никаких. Генри Бофора, епископа Винчестерского, нам здесь показывают человеком, ни во что не ставящим закон. Посмотрим, отыграется ли эта черта характера в дальнейшем.

– Уйди с дороги и вообще выметайся отсюда, – требует Глостер. – Ты плетешь какой-то заговор, но я тебя разоблачу.

– Нет, это ты уйди, а я с места не сдвинусь. Хочешь быть Каином – убей меня, как Авеля, но я не отступлю.

– Вот еще, убивать тебя – только руки марать, – презрительно отвечает герцог. – Я и без оружия уберу тебя отсюда. Замотаю в твою красную тряпку как в пеленку и на руках вынесу.

– Посмей-ка! Начихать тебе в лицо! – храбро выкрикивает немолодой епископ.

Выходка поистине детская – позволить себе подобную лексику, будучи духовным лицом, облаченным в красные кардинальские одежды. Вообще-то это довольно странно, потому что Винчестер пока еще только епископ, а кардиналом его сделают позже по ходу пьесы. Но у Шекспира написано «красная тряпка», так что будем исходить из этого. Глостер, вместо того чтобы посмеяться, воспринимает сказанное как прямое оскорбление, нанесенное лицу королевской крови.

– Что? Что он сказал? Начихать в лицо? Слуги мои, к оружию! Ну, поп, держись!

Глостер и его слуги нападают на епископа.

– Я тебя за бороду оттаскаю! – обещает герцог, размахивая мечом направо и налево. – Плевать я хотел на твою кардинальскую шапку, на самого Папу и на всю церковь! Я тебя за шиворот отсюда выволоку!

Тоже любопытный момент. Член королевской семьи, лорд-протектор позволяет себе подобные высказывания о церковной власти? Более чем странно. Но не станем забывать, что пьеса писалась во времена королевы Елизаветы, убежденной протестантки, так что нет ничего сверхудивительного в том, что «положительный» персонаж уже заранее, за полтора века до ее правления, ставит под сомнение полномочия Папы и представителей католицизма. Прогибаться под власть писатели научились задолго до нашего времени.

– Ты за это ответишь перед Папой! – визжит епископ.

– Ах ты, гусь Винчестерский, волк в овечьей шкуре! Убирайся с глаз долой, алый лицемер!

Слуги Глостера оттесняют слуг епископа.

Во время схватки входит лорд-мэр Лондона со свитой.

Лорд-мэр пытается урезонить сражающихся:

– Стыдно, лорды! Вы же верховные вельможи, а ведете себя так позорно!

– Молчи! – осекает его герцог. – Ты просто не понимаешь, что происходит. Этот Бофор – враг страны и престола, он хочет захватить Тауэр силой.

Теперь мы уже понимаем, что «захватить Тауэр» может означать и «завладеть оружием и поднять бунт», и «провести там ночь и наутро короноваться». Подозрения и обвинения более чем серьезные, однако из слов епископа в конце Сцены 1 можно сделать вывод, что подозрения эти вовсе не безосновательны, ведь там озвучены намерения похитить короля-младенца, сделать его заложником и добиться власти. Епископ Винчестерский действительно метит в правители всей Англии.

– Ничего подобного, – возражает епископ, – враг страны – это как раз герцог Глостер: он обвешал вас налогами, все время насаждает войну и стремится ниспровергнуть церковь! Сейчас он стал протектором и хочет раздобыть в Тауэре оружие, свергнуть принца и самому короноваться.

Как говорится, оговорка по Фрейду, «на воре шапка горит».

В ответ на обвинение Глостер снова начинает схватку. Стычка возобновляется.

– Мне ничего другого не остается, как издать новое указание, – говорит лорд-мэр и велит глашатаю озвучить приказ:

«Люди всех сословий, собравшиеся нынче здесь с оружием в руках вопреки миру божьему и человеческому, приказываем вам именем его величества разойтись по домам и впредь запрещаем, под страхом смерти, носить, пускать в ход и употреблять меч, кинжал или какое-либо другое оружие».

– Что ж, раз издан такой указ, я его не нарушу, – говорит Глостер, опуская меч. – Но с тобой, кардинал, мы еще поговорим. В другом месте.

– Ты за это поплатишься, Глостер, – отвечает епископ.

– Если вы немедленно не разойдетесь, я буду вынужден позвать стражу, – предупреждает лорд-мэр и отмечает, что кардинал ведет себя довольно-таки надменно.

Глостер вежливо и уважительно прощается с лорд-мэром, епископ же и тут не может удержаться от угроз:

– Береги голову, проклятый Глостер, я намерен в самое ближайшее время ее снести.

Глостер и епископ Винчестерский со своими слугами уходят в разные стороны.

Лорд-мэр глядит им вслед и качает головой:

– Ну надо же, как эти господа разъярились! А я вот никогда в жизни не дрался.

Уходит.

Что ж, авторские симпатии и антипатии определены вполне ясно: герцог Глостер – благородный человек, уважающий законы, и надежный лорд-протектор, заботящийся о благополучии и безопасности маленького принца; епископ Винчестерский – злобный и тщеславный тип, обиженный на то, что его обошли при раздаче слонов, и готовый на любую подлость вплоть до прямой клеветы и киднеппинга. Племянник и дядюшка.

Однако же про задуманное ранее похищение младенца Генриха пока не слышно ни слова. Операция провалилась? Или епископ Винчестерский передумал? Или все еще впереди? Что ж, подождем.

Сцена 4

Франция. Перед Орлеаном

Всходят на стену оружейный мастер и его сын.

Оружейный мастер наставляет сына:

– Ты же знаешь, что Орлеан осажден англичанами, которые захватили предместья. Так вот, от шпионов нашего дофина Карла я узнал, что англичане вон в той башне устроили себе логово, поставили железную решетку и из-за нее наблюдают за позициями французских войск. Там постоянно находится кто-то из их наблюдателей. Я направил пушку точно на эту решетку, и как только там появится кто-нибудь из важных военачальников, надо будет стрелять. Я уже три дня тут караулю, но пока никого не выследил, а стоять больше нет сил. Так что я пойду отдохну, а ты оставайся и глаз не спускай с башни. Как только кого-нибудь выследишь – сразу беги за мной, я буду в доме коменданта. Все понял?

– Будь спокоен, отец, никого не упущу и сам смогу сделать точный выстрел, а ты отдыхай.

На башню поднимаются граф Солсбери и лорд Толбот, сэр Уильям Гленсдел, сэр Томас Гаргрев и другие.