Летальный исход - Джон Локк

– И сколько времени вы, ребята, так встречались? – спросил я.

Элли подняла взгляд, оторвавшись от изучения интерьера, и уставилась на меня.

– Вы можете мне еще раз объяснить, какое отношение мои свидания с Кеном имеют к национальной безопасности?

– Как я уже сообщил вам по телефону, мы просто хотим составить полный портрет этого человека, – ответил я. – Мистер Чапмен в настоящее время помолвлен с женщиной, чей бывший муж является бывшим оперативным сотрудником ЦРУ.

Элли сделала большие глаза и, понизив голос до нарочито-придушенного шепота, спросила:

– А это разве противозаконно? – Потом она закатила глаза и уставилась на меня, точно так, как это делает моя дочь Кимберли. Вот только Элли не злилась, а насмехалась надо мной.

– Противозаконно? Нет, никоим образом, – сказал я, и это прозвучало как-то слишком патетично, даже на мой вкус.

– И тем не менее, – продолжала она, – просто в силу того, что Кен встречался со мною и теперь помолвлен с другой женщиной, он умудрился стать угрозой национальной безопасности! Вероятно, мне следует позвонить в офис сенатора Берда и поднять тревогу.

Все шло совсем не так, как я это себе представлял. Элли пыталась задаваться и явно преуспела в этом. Она была умнее, остроумнее меня, а я ненавижу подобные ситуации. Оставалось только одно: перехватить инициативу. И я пошел с козырного туза, подаренного мне самим Господом, – уставился прямо в вырез ее блузки.

– В течение того времени, пока вы бегали на свидания к Кену Чапмену, – сказал я, глядя прямо в ее буфера, – он вас никогда не бил?

– Нет.

– Точно?

– Конечно!

– Но вам ведь известна его прошлая история?

Элли вздохнула.

– Перестаньте туда пялиться, извращенец!

Я неохотно поднял взгляд, сфокусировал его на ее лице, и она сказала:

– Кен рассказал мне о жалобах Кэтлин на то, что он ее избивает, вскоре после того, как мы начали встречаться.

– И что?

– И объяснил мне, что произошло на самом деле.

Я ждал продолжения.

– Полагаю, вам неплохо было бы выслушать его версию событий, – сказала она.

– Именно для этого я и проделал весь путь до Чарльстона, – сказал я.

– А не для того, чтобы попробовать ролл «Спайдер»?

Я улыбнулся и покачал головой.

– И не полюбоваться ротондой нашего Капитолия?

– Как ни трудно в это поверить, нет.

Явилась наша официантка, неся тяжелый поднос, который она установила на подставку рядом. Разлила по чашкам исходящий паром ароматный зеленый чай, а такой же исходящий паром суп «мисо» – по нашим суповым мискам. Элли взяла белую керамическую ложку и начала помешивать суп. Я отпил глоток чаю, и меня тут же сразил его ужасный вкус. Я оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, куда можно было бы выплюнуть эту тухлую жидкость, но в итоге сдался и проглотил ее. И скорчил жуткую рожу, чтоб продемонстрировать свои чувства по отношению к этому чаю. Элли снова закатила глаза, еще раз подтвердив то, что я уже и без того отлично знал в смысле собственных чар: хотя они крайне заразны для особ женского пола, им все же требуется некоторый инкубационный период – для разгона.

Вдруг зазвонил мой сотовый телефон. Я глянул на высветившийся на экране номер и сунул трубку обратно в карман, где он продолжал звонить.

– А вы можете здорово раздражать, – сказала Элли. – Вам об этом уже говорили?

Тут я напомнил ей, что она, кажется, собиралась изложить свою версию печальной саги Кена Чапмена. Элли опять закатила глаза. Тяжко вздохнула. Нахмурилась. Но в конце концов все же заговорила.

– Кен был женат на ней примерно с год, когда обнаружил, что Кэтлин страдает истерическими припадками. Они как-то раз поссорились, долго ругались, и он ушел из дому и ночевал в гостинице. А на следующий день, когда вернулся домой, намереваясь извиниться, то обнаружил, что она вся в синяках, ссадинах и в крови.

– Он потом заявил, что не помнит, как ее бил, да?

– Она сама нанесла себе эти повреждения.

– Простите?

– Это у нее был такой способ наказать себя за то, что она его разозлила.

Я достал из кармана пиджака несколько фотографий, разложил их на столе и спросил:

– Разве это выглядит так, словно эта женщина сама себя изуродовала? Разве женщина может сама такое с собой сотворить?

Элли старалась не смотреть на фотографии.

– Я не эксперт, – призналась она. – Но подобное объяснение представляется вполне вероятным; к тому же, это ведь был не единственный такой случай. Кен неоднократно в течение всего периода их брака возвращался домой с работы и обнаруживал, что его жена снова нанесла себе побои – по самым разным причинам. Когда он пытался заставить ее пройти курс лечения, она отправилась в полицию и заявила там, что Кен на нее напал и избил. И это у нее приобрело постоянный характер, превратилось в систему. Выдавая его полиции или просто угрожая этим, она пыталась контролировать их отношения и манипулировать ими в свою пользу.

Я сидел, смотрел на нее и ничему этому не верил. У меня даже челюсть отвалилась, и, думаю, рот оставался открытым все то время, пока она произносила этот монолог.

Элли вытянула губы и попробовала суп «мисо» – самым сексуальным образом, словно намеревалась поцеловать ложку взасос. Это просто поразительно, что она могла изобразить своим ротиком, едва прикасаясь к ложке с супом. Вот посадите двоих женщин рядом друг с другом и попросите их отведать какого-нибудь супчику. Вторая женщина может быть хоть в два раза более страстной, чем Элли. Но из ста парней девяносто выберут Элли. Гарантировано.

– Вы сейчас с кем-нибудь встречаетесь?

– Вы это спрашиваете в интересах национальной безопасности?

– Это личный вопрос, – сказал я, выдав при этом свою самую высоковольтную улыбку – для пущей важности.

– Ну, в таком случае, да, я встречаюсь с одним человеком.

Она явно старалась меня оскорбить, или, по крайней мере, делала вид, что старается. Говоря по правде, она мне даже не нравилась, и я, несомненно, не собирался назначать ей свидание. Чего я действительно хотел, так это просто убедиться, что могу его ей назначить. Ну что тут можно еще сказать – вероятно, это просто обычная мужская уловка; но вот то, что она проделывала с этим супом, было потрясающе.

– И каково же нынче положение с этими вашими свиданиями, – продолжал я гнуть свою линию, – их можно классифицировать как серьезные отношения?

– Да, можно, – ответила Элли. – Только я не была в этом уверена вплоть до нынешнего момента.

– Ну, что же, тогда примите мои поздравления, – сухо сказал я.

– Ну, спасибо, – ответила она таким же тоном.

Тут толстяк, что сидел возле суши-бара вскочил со своего табурета и заорал: «Мать вашу так!». Потом ухватился за горло и закрутился на месте, словно его левая нога была прибита к полу гвоздями. «Матерь Божья! – продолжал он выкрикивать, выплевывая что-то на пол – нечто, я был полностью в этом уверен, что ранее было роллом “Спайдер”. Он подпрыгивал и подскакивал – это напоминало какие-то предсмертные конвульсии, – кашлял и тряс руками. – Я ж на вас в суд подам, ублюдки! И отсужу у вас все до последнего цента!».

Официантка выскочила из кухни, поглядела на него и сказала:

– Очень острый, да?

Он бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Да уж, острый! Жутко, жутко острый! Много острый! И я помню, ты говорила, что его не рекомендуют. Но тут у нас, в Америке, существуют законы против того, чтобы в ресторанах вам подавали аккумуляторную кислоту! К тому времени, когда я с тобой разделаюсь, ты будешь жалеть, что вообще уехала из своего Китая!

Официантка и повар суши-бара посмотрели друг на друга.

– Мы японские. Не китайские.

Разъяренный посетитель задрал голову к потолку и снова заорал: «Мать вашу за ногу!». После чего пару раз врезал себе по физиономии, издал лающий звук и вывалился из зала, яростно топая ногами. Большая часть посетителей ресторана уже вовсю хохотала. Но не Элли. Так что я перестал ржать и сменил тему разговора.

– Стало быть, полиция поверила жалобам Кэтлин и не стала слушать Кена, – сказал я. – По поводу этих избиений.

– А вы бы кому поверили?

– Ей бы и поверил, если по правде.

Я попробовал суп – вылил в рот одну ложку. Интересно, а слово «мисо» по-японски случайно не означает пропотевшие носки, которые неделю не снимали?

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказала Элли. – Но у меня были причины верить Кену и тому, что он рассказывал.

– Какие, например?

– Он никогда меня пальцем не тронул. И никогда меня не обижал, и не оскорблял словом.

– И это всё?

– Я ни разу не видела, чтобы он потерял над собой контроль, за все время наших отношений. И даже при том, что Кэтлин продолжала обвинять его в домашнем насилии, он так ее и не бросил.

Я поднял брови и стал наблюдать, как пунцовеют ее щечки. А они таки порозовели, пусть и чуть-чуть. Она ведь, по сути дела, только что признала, что встречалась с мужем Кэтлин, когда та все еще была за ним замужем. И мы оба это поняли, но улыбнулся этому разоблачению только я один.