Джованна и ангел - Владимир Колин

- Еще частица вечности, - сказала Джованна, вспомнив разговор, начатый некогда в Помпее.

Но, хотя это Парпария заговорил тогда о вечности, сейчас он не казался расположенным продолжать давно прерванный разговор. Джованна чувствовала, что он насторожен и сосредоточен, словно ему предстоит иметь дело с тончайшими субстанциями или взрывчатыми веществами. Они сели, и он вежливо спросил: - Ну как Витторио?

- Мы не можем иметь детей, - сказала Джованна, пренебрегая вступительными фразами и приступая сразу к делу. Она смотрела на биолога в упор, но тот выжидал. - И не по моей вине ...

- Я предупредил Витторио, - как-то неохотно произнес Парпария.

- Но как вы узнали? Как вы могли это знать?

Мужчина устремил взгляд на ряд стеклянных сосудов (Джованна лишь теперь поняла, что это они источают слабый свет, и ни один другой источник не нарушает полумрака комнаты) и проговорил, как бы не замечая вопроса Джованны: - Я знаю много счастливых пар, у которых нет детей.. .

- Нельзя ли внести свет? - спросила, может быть, немного слишком громко, Джованна.

И тут же поняла, что ее слова таили двойной смысл, Но Парпария, казалось, этого не заметил.

- Конечно, - ответил он и, встав, повернул выключатель.

Экспонаты побледнели под своими стеклянными колпаками. Из-под потолка падал яркий, равнодушный свет, напоминавший вечный день операционной.

- Я хочу знать все, - сказала Джованна.

- Так-таки все? - засмеялся мужчина. И, хотя было ясно, что он недоволен, добавил так же благодушно:-Боюсь, что вы переоцениваете мои познания...

Джованна наклонилась к нему всем телом: - Я пришла не для того, чтобы обмениваться с вами остротами. Поймите, Парпария, так больше невозможно. Я прошу, я умоляю вас: помогите мне ... Помогите нам! Если бы я поняла, я могла бы чтонибудь сделать, могла бы попробовать... Я люблю его, Парпария! И готова на что угодно ...

Ее голос сорвался. Она смотрела на его лицо - маску из жженной глины, столь похожую на лицо Витторио, искала его почти белые, как у Витторио глаза.

- Не обижайтесь, - заговорил он вдруг с невероятной кротостью, как тогда, когда встретился с ними в Помпее, - но единственный совет, который я могу зам дать - единственный, Джованна, поверьте! Это ...

- Говорите!

- Расстаться с Витторио.

Женщина откинулась назад, прильнув к спинке кресла.

Вся кровь отпрянула от ее щек, ставших вдруг белыми, как мел, в ярком свете лампы.

- Простите меня, - сказал Парпария с той же кротостью. - Но вы просили совета...

- С ним вы тоже говорили об этом?

- Я пробовал, - признался мужчина, все сильнее смущаясь под горячечным напором Джованны. Он попытался отвести глаза от ее удивленного взгляда, потом недовольно заметил: - Нет... он оказался недостаточно мудрым...

Торжествующая, словно исходящая из самой глубины ее души улыбка вернула щекам Джованны краски жизни. Напряжение рассеялось. Теперь она была уверена, что самая тяжелая минута позади, и снова чувствовала себя готовой к борьбе за счастье, секрет которого хранили сжатые губы сидевшего против нее человека.

- Никто не сможет разлучить нас, Парпария. Но если кто-нибудь по-настоящему захочет нам помочь . ..

Она остановилась, так как биолог резко поднялся.

Молча он начал мерять комнату, шагами, и у Джованны перехватило дыхание, потому что она поняла, что он в последний раз взвешивает все возможности.

Она увидела, как он застыл перед сосудами, содержавшими блестящую розоватую материю, мясистый цветок, погруженный в бесцветную жидкость.

- Когда мы встретились тогда ночью, - заговорил он, не глядя на Джованну, - я предупредил его ... Но было уже поздно ...

- Да, - прошептала она. - Мы уже были вместе целый месяц.

Парпария повернулся спиной к полкам, уставленным банками, и, сделав три шага, остановился перед креслом женщины.

- Я не против любви, и не считаю, что Витторио мог бы найти лучшую подругу жизни. К тому же, не мне судить . ..

- И все-таки вы хотели бы, чтобы мы расстались, - напомнила она.

Напрягшись всем своим существом, она ждала. Парпария вдруг опустил ладони на ее плечи.

- Ради вас же самих. Но если это невозможно...

- Нет, невозможно, - сказала она спокойно.

Она поняла, что до победы остался один-единственный шаг и боялась произнести необдуманное слово.

Но биолог уселся снова и, когда он заговорил, в его лице что-то изменилось - может быть, это была лишь тень принятого решения. Джованна почувствовала, что он вдруг перенесся куда-то вне времени, и в то же время был удивительно близко. В его голосе зазвучали новые оттенки - суровость, не исключавшая тепла, скорее наоборот, а серые глаза смотрели на нее и словно сквозь нее, куда-то далее, туда, где начиналась какая-то иная, неожиданная для нее действительность.

- Очень немногие понимают ... понимаем... - заговорил Парпария, -все это еще кажется таким необычным ... И, хотя когда-нибудь люди об этом узнают, хотя они должны узнать, я чувствую, что обязан просить вас сохранить все в тайне, по крайней мере до тех пор, пока вам будет позволено открыть ее. Подумайте, Джованна. Даете вы слово, что никто, никто на свете не узнает то, что я вам сейчас скажу?

Джованна взглянула прямо в серые глаза и, глубоко вздохнув, ответила: - Даю!

И, потрясенная, обхватила ладонями ручки кресла.

Парпария поднялся, погасил падавший с потолка яркий свет, и комната снова наполнилась таинственным мерцанием стеклянных сосудов. Джованна взглянула на него с благодарностью. На этот раз темнота была для нее благотворной.

- Я вам верю, - сказал Парпария. - Когда я догадался, к чему идет дело, я попросил Витторио привести вас на наше ночное свидание. Я хотел познакомиться с вами, так как должен был сообщить. . .

- Что анализы не оставляют никаких сомнений!

- Значит, вы знаете? - удивился он.

- Нет, я ничего не знаю. Извините меня ...

Парпария на минуту замолчал, и Джованна вдруг ясно ощутила присутствие странных форм в стеклянных сосудах, словно бы его слова прогнали их в небытие, а молчание, напротив, вернуло назад.

- Вы знаете, где родился Витторио? - спросил биолог.

- Разумеется. В Риме.

- Нет, Джованна. Витторио родился на космическом корабле "Титан", первом корабле, исследовавшем Ближайшую Центавру.

Женщина поднесла ладонь к губам. Ее сердце учащенно забилось.

- Но ведь это .. .

- Это было в 1992 году.

- Это абсурд! -вскричала Джованна, сама не замечая того, как хрипло и неверно звучит ее голос.

- Не хотите же вы сказать, что ...

- Нет, хочу - спокойно ответил Парпария.

Они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз.

- Молчите! - взорвалась вдруг Джованна. Она вскочила с кресла, ломая себе руки. - Ведь это значило бы ... Нет, это какая-то глупая шутка! Это значило бы, что ему 218 лет... Как вы можете? А я-то пришла к вам как к другу, единственному, который может...