Все дозволено - Александр Абрамов

Алик вскрыл вторую банку. Гедониец, урча, расправился с ней столь же поспешно и потребовал третью.

— Я не знаю, что они там едят, — сказал Капитан, — но двух банок, полагаю, достаточно. Слишком много кислоты.

— Нельзя, — кивнул Алик гедонийцу и развел руками. — Нету больше. Нельзя.

Гедониец моргал глазами, явно не понимая.

— Ты знаешь, что такое игра? — подсказал Библ. — Так вот правила игры запрещают больше двух банок. Понял?

Что понял гедониец, никто не узнал, потому что его в этот момент заинтересовал «хлыст» Алика, оставленный на столе. Предмет сей для меднокожего пояснений не требовал. Он тут же схватил его, и белая молния резнула по лицу Алика.

Тот вскрикнул, прижимая ладонь к глазам. Вторая молния обожгла руку Библу, бросившемуся на помощь Алику. Гедониец заржал, размахивая своей сверкающей плеткой. Третий удар предназначался Малышу, но реакция последнего оказалась быстрее. Он бросился под ноги бородачу в плавках и опрокинул его на пол. В ту же секунду «хлыст» был уже у него.

— Роговица не повреждена, — сказал Библ, осмотрев глаза Алика, — отреагировали только кончики нервов. Чисто болевое оружие, — он помахал рукой, — до сих пор жжет.

— Зачем ты это сделал? — спросил он у гедонийца.

Тот засмеялся:

— Хорошо бить! Жжет. Болит. Весело.

— Хорошо, говоришь? — грозно спросил Малыш. — А когда тебя бьют? Вот так. — И могучая длань его хлестнула по волосатой щеке. — Весело, да? — И вторая пощечина швырнула бородача к стенке.

— Оставь его, — сказал Капитан, — это же несмышленыш.

А несмышленыш уже ревел, как выпоротый мальчишка, размазывая кулаком слезы по взлохмаченной бороде.

— Возни с ним не оберешься, — сказал Библ. — Придется сделать укол. Проспит сутки, а за это время поищем где-нибудь зеленый миражик и подбросим это сокровище его родичам.

— Такой мир не имеет права на существование, — зло проговорил Алик; глаза у него уже не болели. — Даже в волчьей стае живут дружнее, а эти как пауки или скорпионы. Их с колыбели переучивать надо. С той минуты, как им соски с кашицей дают.

— Их не переучишь, — сказал Капитан, — однозначность биологических циклов запрограммирована тысячелетие назад и на тысячелетия вперед.

— Тогда надо сломать программу.

— Как?

Алик молчал.

— Не знаешь? И я не знаю. И я еще не готов для второй встречи с Учителем.

— Сматываться надо отсюда, — сказал Малыш. — Ничему мы их не выучим и ничему не научимся сами… Слишком хитра наука, а концы спрятаны.

Капитан и Библ переглянулись: они-то знали больше, чем другие. «Пожалуй, все-таки раненько делать выводы, Библ», — сказал взгляд Капитана. Библ усмехнулся: «У нас есть еще завтрашний день». А вслух сказал:

— Мне еще не до конца ясна роль Голубого города. А это, пожалуй, самое важное звено — в ожерелье Гедоны.

— Завтра узнаем, — резюмировал Капитан.

— Кто? — встрепенулся Алик.

— И ты в том числе. Все четверо. Потому я и настаиваю на том, чтобы шлемы никто не снимал до завтрашней встречи. У них нет телепатического общения, и шлемы нужны как средство коммуникаций. Они помогают им понимать наш язык. Даже то, что мы думаем сейчас и будем думать до завтрашнего дня, мысли, выраженные в словах, и зрительные образы во время сна — все это сохранят, расшифруют и донесут до них наши шлемы.

— Коллектор языковой информации, — уточнил Библ.

6. В плазменных джунглях. Второй круг цивилизации

Именно лимонно-желтая дорожка должна была привести их к цели.

— Вот эта? — шагнул вперед Алик и тут же отступил, остановленный взглядом Библа.

— Нет, не эта. Подождем.

Они стояли у самой границы неправдоподобного Голубого города, где дорожки-"улицы", сменяя одна другую с быстротой, уплывали в цветную сумятицу поразительных архитектурных форм. Город подымался к небу пирамидой плоскостей, вершина которой, как Эверест, скрывалась в густом голубоватом тумане. Не то снег, подкрашенный синькой, не то вьюга в далеких высотах, отразившая бирюзовое солнце. «Улицы», проползавшие у подножия пирамиды, не имели резко очерченных границ. На переднем плане — цветная эскалаторная дорожка-лента без заборов и утолщений, на заднем — темные пролеты туннелей и мерцающая пляска не разбери чего. Одни ползли долго и медленно, огибая подножие, другие ныряли в ближайший туннель или змеей вползали на повисавшие без опор уровни-плоскости. Так было и в первый раз, когда здесь же, раздумывая, стояли Библ с Капитаном, так повторялось и сегодня, только сейчас они дожидались одной-единственной путеводной дорожки-"улицы".

— Вот она, — сказал Капитан.

Дорожка ядовито-лимонной яркости довольно быстро подползла к их ногам. Капитан шагнул первым, за ним — сгорающий от любопытства Алик, у него даже ноздри вздрагивали от нетерпения, следом — неторопливый Малыш и замыкающий шествие Библ, дважды оглядевшийся, прежде чем вступить на скользившую желтизну.

На этот раз пластик не ушел вниз под тяжестью четырех человек, а чуть-чуть спружинил, никого не сбив с ног, словно и погружаться ему было некуда — ни подземных туннелей, ни скрытых пещер движущаяся «улица» не обнаруживала. Она проплыла у края черной пустыни метров двенадцать и свернула в пролет между прозрачными стекловидными «стенами». За ними в прозрачных же, не соприкасающихся емкостях струилось что-то пламенеющее и, вероятно, нестерпимо яркое, потому что даже темная стекловидность «стен» едва эту яркость смягчала.

— А мы здесь не были, Кэп, — сказал Библ, — я этой жути не помню.

— Я тоже.

— Плазма, — уверенно предположил Алик, — вероятно, отжатая из плазмотрона в ловушки магнитного поля. В таких ловушках и развиваются нужные химические процессы.

— Силен, — сказал Малыш. — Даже здесь жарко. А там?

— Трудно сказать. Когда имеешь дело с плазмой, температуры порядка миллионов градусов обычны даже у нас. А здесь они, наверное, еще выше.

«Горячую улицу» не прошли, а пробежали, обгоняя резвость дорожки. Гедонийцев не было: должно быть, они управляли плазменными процессами со специальных пультов. А «улица» тем временем вырвалась на простор уже знакомых Капитану и Библу фокусов цветной и световой геометрии, в превращениях которой то и дело проступали очертания знакомых предметов. Жители хотя и появлялись здесь, но не задерживались, пролетая параболическими кривыми неизвестно на" чем и неизвестно куда и оставляя за собой все новые и новые выдумки невидимых синтезаторов. Библ объяснил свою гипотезу о синтезе мысленных заказов из синей и зеленой фаз, и Алик буквально ошалел от восторга. С горящими глазами, высоко задрав голову, он отступал и отступал, стараясь угадать на воздушных экранах что-нибудь знакомое земному глазу.