Люк Скайуокер и тени Миндора - Мэтью Стовер

помещение. Вокруг стояли тридцать с лишним почти одинаковых Рабов. У кого может быть разжижитель? Ему что, обыскать всех по очереди? С другой стороны, ему пришло в голову, что разряд из разжижителя очень похож на тот, что испускает бластер в парализующем режиме…

Он задумчиво поглазел на свою «корону», неожиданно придя к выводу, что она в конечном итоге может на что-то сгодиться. Он поднял ее и подошел к двери.

– Охрана! – прогудел он своим звучным «макабровым» голосом, приподняв «корону» над головой.

Когда один из штурмовиков открыл дверь, Ник ударил его этой штуковиной.

От всей души.

У солдата подогнулись колени, и Ник, памятуя и о шлеме, и о древней поговорке его родной планеты: «Если кого-то необходимо стукнуть, то стукни еще раз», – приложил его снова, на этот раз посильнее. Штурмовик, задергавшись, упал лицом вниз.

Второй охранник выругался и, с впечатляющей скоростью сорвав со спины карабин, открыл огонь, но пара килограммов карбонита отлично справилась с ролью щита – даже лучше, чем с ролью дубинки. Ткнув «короной» прямо в дуло, Ник поднажал плечом, и штурмовик, потеряв равновесие, опрокинулся назад. Прежде чем он смог снова начать стрелять, бывший Раб отобрал оружие у первого охранника – и оказалось, что в поглощении бластерных зарядов доспехи штурмовиков куда менее прочны, чем карбонит.

За дверью Ник обнаружил длинный, уходящий вглубь коридор, будто выплавленный из блестящего черного камня. У него хватило времени процедить сквозь зубы: «Еще б мне понимать, где я очутился!», когда в другом конце коридора открылась дверь и показалась группа штурмовиков, которые, по всей вероятности, пришли на шум пальбы.

– Час от часу не легче.

Ник втащил бесчувственное тело внутрь пещеры и выжег бластером замок, который тут же взорвался вихрем искр. Дверь закрылась, и бунтарь понадеялся лишь на то, что это задержит солдат хотя бы на несколько секунд. Этого должно было хватить.

Но когда он взглянул на Рабов, то обнаружил, что Рабы во все глаза смотрят на него.

«О, тут ничего хорошего не жди», – промелькнуло в голове.

Рабы, стоявшие ближе к нему, сгрудились вместе, перекрывая путь к каменному саркофагу Скайуокера, а остальные, разойдясь в стороны, стали медленно наступать на него широким полукругом, вытянув руки вперед и не произнося ни звука – и пусть Нику было отлично известно, что большинство из них просто не могут говорить, это все равно повергало в ужас. Он оскалился и переключил карабин на автоматическую стрельбу.

Но вдруг замешкался.

Ему необычайно живо представилось, как он пытается объяснить безмерно терпеливому Люку Скайуокеру – человеку, который пару часов назад пощадил его жизнь, руководствуясь лишь собственной догадкой насчет игры слов и смутным ощущением, что Ник может быть ни в чем не повинен, – каким образом он расстрелял тридцать с лишним невинных мужчин и женщин ради того лишь, чтобы вытащить Скайуокера из его каменной гробницы. Ник и сам обладал довольно сильной интуицией, которая настойчиво ему твердила: если бы Люк Скайуокер думал, что спасет тридцать с лишним жизней, принеся в жертву свою собственную, он бы не стал сомневаться. Или десять жизней.

Или даже одну.

– Одну, чтоб тебя, не такую уж невинную жизнь, – пробормотал Ник. – Вроде моей. – Он перевел карабин в режим оглушения. – Ненавижу джедаев. Ненавижу их всех. Не-на-ви-жу!

Он не имел никакого понятия, какое действие окажет парализующий заряд на Раба, если направить этот заряд через нейронную сеть «короны» прямо в незащищенный мозг, но был уверен, что это кончится плачевно. И, честно говоря, уж лучше он будет оправдываться за убийство перед Скайуокером тем, что он кровожадный рускакков сын, нежели тем, что он туп как пробка. К счастью, ему не нужно было стрелять в Рабов из парализатора, чтобы остановить их, – достаточно было парализовать пол.

Он выпустил очередь в пол перед ногами противников, и в диаметре одного-двух метров от каждого места, куда попадал заряд, плавмассив, из которого состояла поверхность, тут же размягчился до консистенции теплого масла из ореха ток. Рабы осели на пол. Тогда Ник нацелил дуло карабина перед собой, и Рабы, преградившие ему путь к саркофагу, стали поскальзываться и грузно падать друг на друга, беспомощно молотя руками по своим же товарищам.

«Неплохо, – подумал он. – Пожалуй, поскользнись они на кожуре рабаллы, получилось бы зрелищнее, но и так забавно». Теперь, будь у него настоящий разжижитель, он дал бы камню затвердеть и вышло бы еще смешнее – просто животики надорвешь от хохота. Тем не менее они все еще пытались подняться и даже карабкались друг по другу, и если несколько Рабов доберутся до твердой поверхности, будет уже не до смеха.

– А вот и следующий фокус!

Он щелчком раскрыл медпакет сбитого с ног штурмовика и вставил ампулу виватерина в шприц с хромострингом. Затем, взяв шприц в одну руку, а карабин – в другую, он после короткого разбега перепрыгнул через размягченный пол и приземлился на грудь ближайшего поверженного Раба. Тот охнул и попытался ухватить его за лодыжку; Ник поскользнулся и чуть не грохнулся, но все же удержал равновесие, пнул Раба и вырвался на свободу. Затем, кренясь и пошатываясь, он пошел по животам, ногам, а то и головам, пока не добрался до саркофага и не вскарабкался на его вершину. И, пока Рабы барахтались, тщетно пытаясь забраться вслед за ним, их бывший собрат по несчастью направил дуло карабина вниз между своих ног и нажал на спусковой крючок.

Пьедестал растекся под ним липкой жижей, и Ник обнаружил, что сидит у Люка Скайуокера на груди. Не слишком заботясь о том, как глупо они выглядят в таком положении, он прижал шприц к шее джедая и нажал на рукоятку поршня. Зная, насколько хромостринг убыстряет всасывание организмом виватерина, Ник ожидал, что Скайуокер в любую секунду вскочит на ноги, что было бы очень кстати, потому что расплывшийся саркофаг оставил их без защиты в окружении барахтающихся в вязкой слизи Рабов. Те лезли друг на друга и хватали Ника за лодыжки и коленки, карабкаясь по нему, словно бритвокрысы, вгрызающиеся в толстый турк-корень, раздирая его одежду и кожу. Они погружали его все глубже и глубже в грязь, которая застилала ему уши и глаза, и чем сильнее он сопротивлялся, тем больше противников пыталось насесть на него, и когда Ник уже был близок к тому, чтобы быть разорванным в клочки ордой зомби в подчинении у «некроманта» от темной стороны, он услышал самый приятный слуху звук во всей истории Галактики:

– Спсссшмммммм…

Гул стал громче и обрел странный