Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович

— Прости, что напугал тебя. — проговорил Григорий и положил мне руку на плечо, — Нужно действовать и как можно скорее. Уверен, что Зондбри уже в курсе где мы. А это значит, что нам нужно искать новое укрытие.

— Мы, насколько я заметила, то и дело, что бежим, — воинственно произнесла я.

— Главное, что мы это мы, и ещё главнее то, что мы вместе, — подытожил Гриша, отвлёкшись от настройки машины для перехода.

Мы начали в спешке собирать вещи. Григорий то и дело бегал вверх и вниз, таская большие сумки, Фат Ил Ти тихо сидела на диване и казалось, что она медитирует. Гриша, погруженный в настройки аппаратуры, периодически выкрикивал ругательства, смысл некоторых был мне совсем не понятен. А я то и дело, металась из угла в угол, то собирая рассыпавшиеся вещи из сумок, то смотря за работой Гриши.

С тех пор как рядом появилась Фат Ил Ти, я стойко ощущала присутствие отца. Как никогда ранее, я была уверена, что он жив, и, что немаловажно, с ним всё в порядке.

Часть 2 — Глава 5

Подвал, в котором уже было тесно, напоминал склад до потолка заваленный всякими вещами. Гриша сказал, что всё готово для большого «бабах». Григорий поднял большой палец вверх и улыбнулся, давая понять, что он тоже готов.

— Лишним не будет, — сказал Иван, протягивая нам с Фат Ил Ти каски, — лучше наденьте их.

Иван крепко пожал руку Григорию, пристально смотря ему в глаза, казалось, что все понимали, что встретиться вновь нам не суждено. На мгновение мне стало страшно, впервые, с тех пор как в мой номер в гостинице ворвались вооружённые люди, я почувствовала чистый и неподдельный страх, он скулил где-то в глубине моего сознания, оповещая о надвигающейся волне неприятностей.

— И начали, — сказал Гриша, нажав на кнопку запуска.

— Ох, что сейчас будет, девочки, — иронично подметил Григорий, хитро улыбаясь, — лучше присядьте.

Я неспешно подошла к дивану, на котором сидела Фат Ил Ти, и села рядом. Голова снова зазвенела колоколом. Всё вокруг начало мерцать. Звук нарастал всё сильнее. К моему удивлению, капсула для перехода начала раскрываться как цветок, сегменты опустились на пол, и комнату наполнил запах гудрона вперемешку с лавандой и красным вином. По мере того как облако сгущалось всё сильнее, к горлу начинала подступать тошнота. В момент все чувства обострились, и я ощутила сначала лёгкую невесомость, а после небывалую лёгкость, казалось, что ноги вот-вот оторвутся от земли. Резкий хлопо́к света и меня будто бы расплющило, затягивая в источник свечения, который находился на месте капсулы. Всё так же стремительно обратилось тишиной и пустотой. Я не сразу пришла в чувства. На голову и плечи, а также на ноги то и дело валились какие-то, ни то камни, ни то кирпичи. Глаза не открывались, руки и ноги сдавило. Лёгкая паника начинала овладевать мной. Этот переход был не похож на другие, казалось, что что-то пошло не так. Вдруг я ощутила, что мою руку кто-то взял и потянул. Меня вытаскивали в прямом смысле из-под груды завалов. Григорий вытащил меня полностью и, обхватив, отнёс в сторону, положив на землю. Он смахнул с моего лица и головы пыль, и снова убежал. Я лежала, смотря на траву, её стебли уходили ввысь на многие метры. Такая тонкая и такая высокая, подумала я. Становилось теплее. Руки и ноги начинали оживать, лёгкое покалывание привносило радости в угнетённое настроение.

Когда я села, голова всё ещё кружилась. Григорий бежал в мою сторону, на его руках я увидела Фат Ил Ти. Её бездыханное тело свисало руками и ногами. Я постаралась встать. Григорий уложил Фат Ил Ти рядом со мной и принялся очищать её лицо: «Не дышит, — запыхавшись вырвалось у Григория», — он принялся реанимировать её. Мощными импульсами он надавливал ей на грудь, в перерывах между вентиляцией лёгких. «Помоги», — сказал он мне, и снова принялся давить на грудь, раз, два, три: «Дыши!», — Я старалась вдохнуть в неё жизнь, едва сама не теряя сознания. Наконец, её глаза открылись, и на блестящих, как стёкла глазах заискрились искры солнечного света.

Григорий упал на колени, дыша, как загнанная лошадь: «Гришу я так и не нашёл», — сказал он, и взял за руку Фат Ил Ти.

Я встала и побрела в направлении, откуда пришёл Григорий. Сразу за листвой я увидела небольшой котлован, засыпанный кусками кирпичей и мешками с вещами вперемешку. Часть скалы, у которой мы появились, обрушилась. Охрипшим голосом я звала Гришу, но он не отвечал. Спустившись в котлован, я принялась разгребать камни и вытаскивать тяжеленные сумки. Я не переставала звать Гришу. Надеясь, что вот-вот, за очередным мешком или камнем я обнаружу его, я не заметила, как промокла насквозь от пота. Жара становилась всё неистовей. Убирая очередной большой камень, я увидела посиневшую кисть: «Нашла! Нашла!» — закричала я. Откуда ни возьмись рядом оказались Григорий и Фат Ил Ти. Вместе мы откопали Гришу и вытащили его на поверхность. Его тело уже начало коченеть. Григорий очистил его лицо от пыли и грязи, который скрывали невозмутимость и пятна, похожие на синяки.

— Он мёртв, — проговорил Григорий, — Слишком поздно.

В тот момент я поняла, что Гриша был для меня не чужим человеком. Да, мы были знакомы совсем недолго, да и познакомились, когда он уже был совсем не в себе. Но всё же, он был моим братом, пускай и не до конца родным, но в каком-то смысле это не имело значения.

Григорий выкопал небольшую могилу неподалёку от скалы. Под деревом, напоминающим дуб с большой широкой кроной, мы похоронили Гришу. Молча постояв у могилы, я вспоминала о том добродушии и детской невинности, с какой Гриша общался со всеми нами. И оттого было сложнее понять, что Гриша и Григорий, будучи, по сути, одним и тем же человеком, но с разными судьбами, были настолько друг на друга непохожи.

Фат Ил Ти сорвала какие-то неказистые цветы, которые росли рядом, и сплела из них венок, состоящий из трёх колец. Она положила венок на могилу и произнесла, что-то на своём языке. На лице Григорий выступили слёзы. Мне ещё не приходилось видеть его таким подавленным. Он утёр