Роман с Хаосом - Андрей Мартьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Все побежали, и я побежал.
* * *Как совершенно справедливо выразился Моисей в своем Пятикнижии, «был вечер и было утро, день седьмый».
— Диадема берилловая, белого металла, сильно погнутая. Сережки сапфировые — одна пара, сережки с малахитом — одна пара, сережки с красным камнем, предположительно рубином или гранатом — одна… гм… штука. И почему вместе с ухом?
— Не снималась.
— Продолжаем. Бант-склаваж с плохо обработанными алмазами — один. Колье сетчатое, жемчужное — одно. Сеть порвана… Куда половину жемчужин подевал, мародер?
— Проиграл. Орландо, подлец, карты передергивает.
— Так, дальше. Кольца обручальные — восемь штук, желтого металла. Перстень с печаткой в виде льва — один. А при чем здесь нефритовый фаллос?
— Под руку попался. Ну, я и взял.
— Ясненько. Тамошние дамы еще понятия не имеют о нормальных резиновых фаллоимитаторах. Что у нас еще? Браслет дутый, с цветными камнями — две штуки. Наверное, парные вещицы… А это? Тео, ты совсем свихнулся! Зачем было тащить вышитые шелковые платочки?
— Не бросать же…
Сей знаменательный разговор, более напоминавший составление полицейского протокола при изъятии награбленных ценностей, происходил на веранде Дома утром седьмого дня от Пришествия Хозяина. Замечу, что у нас с Дастином система отсчета времени несколько поменялась, ибо привычная датировка «год, месяц и день такие-то от Рождества Христова» потеряла свою актуальность. Отсчет новой эпохи на планете Афродита производился ныне от факта первого энергетического выброса, случившегося почти ровно неделю назад. Сегодня (по старому стилю) — утро 17 апреля, в 13 часов 24 минуты пополудни земного стандарта можно открывать шампанское и праздновать сотворение нового мира, которому от роду неделя. Правда, если Бог Моисея создал Адама и Еву только на шестой день, то мы с Дастином наблюдали эксперименты демиурга с самых первых секунд…
— Ага, вот и дополнение к собираемому сервизу, — гудел Дастин, изымая из доставленного мною в Дом холщового мешка новые предметы. — Блюдо желтого металла, предположительно золотое, одно. Кубок с гербом Баварии. Серебряный. Один. Все, что ли?
— Нет, там еще вилки были. Пошарь на самом дне.
— Вилки двузубые, серебряные, черенок в виде стилизованного дубового листа. Одна, две, три… Одиннадцать! Все?
— Все, — вздохнул я. — Остальное подарил Мелисенте.
— За услуги? — поднял бровь Дастин.
— Просто так.
— А вот теперь ты подробно изложишь мне и Навигатору, где шлялся почти сутки, откуда приволок почти двадцать фунтов драгмета, почему я вижу на своем столе отрезанное женское ухо с сережкой…
— Это не я отрезал, а Густав. У трупа. Тетеньку убило шальной пулей. Я отобрал.
— Пожалуйста, сэр, говорите яснее! — с прохладной вежливостью потребовал Навигатор, следивший за нами при помощи своих вездесущих синапсов. Куда их запрятали теперь, я не представлял, но голос доносился со стороны окна. — Я потерял с вами связь, как только караван с… персонажами пересек пятикилометровую отметку от границы Комплекса. Вы все будто в воздухе растворились. Очередное, ставшее систематическим, нарушение закона сохранения энергии. Ничто не возникает из ничего и не исчезает в…
— Заткнись! — рявкнул я. — Железный дебил! Я был в Ландау! Земля Рейланд-Пфальц, Прирейнская Германия. Год 1623 от Рождества. Ясно?
— Тео, — Навигатор пренебрег мои строжайшим приказом закрыть хлебало и теперь его голосовой модулятор даровал речи компьютера соболезнующе-успокаивающие интонации, какими обычно пользуются профессиональные психиатры. — Значит, ты тем самым подтверждаешь, что в течение двадцати часов и сорока двух минут являлся вольнонаемным стрелком-снайпером в роте ландскнехтов эпохи Тридцатилетней войны? Рекомендую пройти полную диагностику функций головного мозга, принять соответствующие твоему состоянию препараты и устроить полноценный отдых. Не менее десяти часов сна. Мистер Роу, вы проследите?
— У меня трактир и хозяйство, — поморщился Дастин. — И тамплиеры эти поганые.
— Чем тебе тамплиеры-то не угодили? — фыркнул я. — Приходят и начинают поклоняться идолу Бафомета? В особо извращенной форме? Брюнхильду тоже научили?
Дастин лишь вздохнул и приложился к кружке с пивом.
В общем и целом для человека постороннего наш разговор мог бы звучать абсолютной бессмыслицей. Для того, чтобы его понять, придется объяснить некоторые новые подробности нашего сумасбродного бытия.
Начну с себя и постараюсь быть кратким.
Битва за Ландау закончилась всего за несколько часов абсолютной победой штурмующих, то есть стороны курфюрста Баден-Вюртембергского. Взятый город отдали на разграбление и поругание. Я искренне сожалел, что не догадался захватить с собой видеокамеру, ибо некоторые сценки, виденные мною на улицах Ландау, будь они продемонстрированы в теленовостях, немедленно принесли бы программе все возможные премии — от американского Пулитцера до российской Тэффи. За подлинность и героический труд оператора, подвергавшего свою жизнь неслыханной опасности.
В переулке направо — стрельба и драка на палашах. В переулке налево кого-то увлеченно насилуют. Впереди, на площади, вешают бургомистра, причем не за шею. Тут же грабят богатый дом, из окон летят самые разнообразные предметы, начиная от подушек и обломков стульев, и заканчивая младенцами. Под навесом рожает одна из маркитанток Черной Своры, тоже бросившаяся вместе с солдатами грабить город — ее набухшее чрево не выдержало физических перегрузок и решило исторгнуть из себя плод. Красотке увлеченно помогают советами гогочущие бородачи во главе с фон Цорном, каковой, оказывается, еще и умеет принимать роды. Дым, гарь, смрад выгребных ям, вопли, стрельба, крик католических монахов, которых волокут на костер только за то, что они не принимают веры Лютера, непринужденный грабеж и бандитская раскованность героев спектакля. Я, поддавшись совершенно неожиданно проснувшемуся звериному чувству, тоже решил поучаствовать, ограничивая себя лишь в одном — ни в коем случае никого не убивать. Результат — мешок трофеев, предъявленный позже Дастину.
А когда Черная Свора собралась в лагере за пределами городка и кровавый угар постепенно выветрился, я вдруг понял: надо возвращаться. Я словно бы ощущал невнятный, однако настойчивый зов. Что-то внутри головы, шепелявя, твердило — назад, назад. Иначе не успеешь. Останешься здесь навсегда.
На прощание я поиграл в тарок с Орландо, раскланялся с Овечкой-Мелисентой, подарил ей два золотых колечка, десяток талеров и меховую накидку (снятую с трупа, кстати… Эх, что не говори, а человек всегда остается человеком. Вроде бы живу в цивилизованной техногенной эпохе, а туда же! Никакое воспитание и никакие привитые цивилизацией комплексы не сработали). Затем, по старой доброй традиции ландскнехтов, украл лошадь. Кажется, это была лошадь самого фон Цорна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});