Каждый за себя, а Бог против всех. Мемуары - Вернер Херцог
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позже мой ассистент Херб Голдер вместе с несколькими лесорубами спустился на канате с вертолета. Они срубили несколько деревьев, чтобы вертолет мог совершить посадку. Это место стало нашим лагерем на время съемок. Мой друг Херб Голдер был моим ассистентом в нескольких картинах. В фильме «Непобедимый» он очень правдоподобно сыграл раввина. Я перепробовал несколько десятков актеров, но единственным, кто убедительно и умно сумел сыграть эту сцену, оказался Херб. Позже мы вместе написали сценарий к одной истории, которую он расследовал годами, – «Мой сын, мой сын, что ты наделал» (2009). Херб – профессор древнегреческого и латыни в Бостонском университете, и у меня нет больше никого, с кем бы я мог в таких деталях поспорить об античности. Херб – не кабинетный ученый. Внешне он выглядит как ствол дерева, у него черный пояс по многим боевым искусствам. Когда он говорит, то болтающиеся по площадке статисты вдруг начинают прислушиваться. Я снял этот фильм в 2008 году с Майклом Шенноном, самым одаренным актером своего поколения. Сегодня он звезда. До фильма «Мой сын, мой сын…» у него были только маленькие роли, а я доверил ему главную. В производстве принял участие Дэвид Линч, но на самом деле с нами работал его продюсер Эрик Бассет. Линч в то время уже почти не интересовался фильмом и полностью ушел в свои трансцендентальные медитации.
20. Танец на канате
Многое в моей жизни кажется мне словно бы танцем на высоко натянутом канате, при этом я не замечаю, что справа и слева от меня зияет пропасть. Я не случайно дружен с Филиппом Пети, который прославился в 1974 году, когда натянул стальной канат между двумя башнями-близнецами Всемирного торгового центра незадолго до его открытия и потом танцевал на этом канате на головокружительной высоте. Он искал меня еще в 1969 году и нашел, когда в Нью-Йорке на кинофестивале показывали фильм «Признаки жизни». К тому моменту он уже давно планировал свою акцию на башнях-близнецах. Незадолго до нашей встречи он успел тайно провернуть дерзкий трюк над самым глубоким ущельем Европы, в Савойе. Ночью он натянул канат над пропастью, а с рассветом вышел на него, и лишь по случайности его заметил крестьянин, перегонявший коров на пастбище по мосту. Крестьянин бросил своих коров, бегом вернулся в деревню и разбудил полицейского. Пока они вдвоем добирались до места, там уже ничего и никого не осталось. Филипп исчез. Его помощники быстро убрали канат, и лишь глубоко забитые в землю железные колья напоминали, где он был закреплен. Вообще, история с башнями-близнецами растянулась на годы. За несколько лет до этого он с поддельными документами затесался в бригаду сварщиков, а потом для виду даже основал строительную фирму, которая открыла офис в одном из еще не достроенных небоскребов. Там он создал склад и постепенно заполнял его всяким оборудованием, включая стальной канат. Наконец, с одной из плоских крыш он пустил стрелу на крышу другой башни-близнеца, а к стреле была прикреплена тонкая леска. Помощники поймали леску и закрепили на ней тонкую стальную проволоку, с помощью которой затем был растянут тонкий кабель покрепче. И вот уже на нем и перетащили на другую башню стальной канат, весивший многие тонны, а там Филипп тайно приварил за опалубкой тяжелый крюк, чтобы закрепить канат.
В шесть утра он вышел на канат. Ему никто не мешал, никто его не видел, пока один таксист далеко внизу не обратил на него внимание. Образовалась пробка, которая стала расти к северу квартал за кварталом. Полицейские штурмовали обе крыши, но снять Филиппа с каната не могли. В конце концов он прилег на этот стальной канат, чтобы передохнуть, потому что полицейский вертолет поднял вокруг него настоящий вихрь – и вот это уже было очень опасно.
Уже позже, глубокой ночью в Париже, Филипп поднял крышку канализационного люка и ввел меня в свое царство бесконечных подземных туннелей и камер. В одной особенно большой камере были аккуратно сложены тысячи человеческих костей, в другой – черепа из давних времен чумы. А однажды ночью мы отправились в путь с канатом длиной в шестьдесят метров и крюком: Филипп хотел обследовать со мной крышу готической церкви Сент-Эсташ в квартале Ле-Аль. Но нас неожиданно догнал знакомый певец и актер, он был пьян и шел домой, и мы решили никуда не ходить. Когда я в 1993 году открывал «Виеннале», Филипп по моему приглашению танцевал на канате, натянутом между зенитной башней люфтваффе и башней кинотеатра «Аполлон».
Работая над фильмами, я не видел пропастей рядом с моим путем, но все же притягивал к себе несчастья, словно надо мной тяготело проклятие. Когда уже все было готово для съемок моего первого игрового фильма «Признаки жизни» – заключены договоры, доставлены на место костюмы, – вдруг начался военный переворот. Железнодорожное сообщение оказалось прервано, прекратились вылеты, никто толком не знал, что происходит. Я ни до кого не мог дозвониться и поэтому поехал на машине из Мюнхена в Афины, почти не останавливаясь. Граница была еще открыта. Министерство, выдававшее разрешения на съемки, было закрыто, в его коридорах спали солдаты. Через нашего греческого директора картины я узнал, что все разрешения аннулированы, и к тому же было понятно, что военные заинтересованы в чем угодно, только не в производстве заграничных фильмов. Прождав несколько дней, я рискнул начать съемки. Но мне категорически запретили огораживать гавань острова Кос и обстреливать променад фейерверками. И тем не менее я все это сделал. Солдаты были повсюду, но меня не арестовали.
Но трудности только начинались. Петер Брогле, игравший в фильме главную роль, прежде чем стать актером, был канатоходцем в цирке. Он предложил устроить в крепости танец на канате, и хотя это не было предусмотрено в сценарии, я счел идею интересной, потому что это показало бы шаткое равновесие главного героя. Канатоходец всегда крепит свой канат самостоятельно. И вот во время съемок этой сцены из стены на
