Крестоносец - Андрей Посняков

Приняв решение, Миша вернулся на усадьбу – точнее, на постоялый двор – воеводы Домаша, и, спросив у хозяина перо и чернила, что-то быстренько написал на кусочке пергамента, после чего принялся наряжаться. Одел – для солидности – кольчужицу, только что до блеска начищенную Эгбертом, поверх нее – трофейную немецкую шубу с собольим воротником, накинул на плечи плащ алый, причесался…

Даже Максик присвистнул:

– Боярин! Как есть – боярин! И куда ж вы собрались-то, дядя Миша?

Ратников лишь рукой махнул:

– Ждите!

Как ни в чем не бывало Михаил зашел на княжий двор и, спросив, где содержатся знатные пленники, направился прямо к узилищу – курной избе на заднем дворе усадьбы.

У избы стоял молодой воин – страж.

– Ты, что ли, немцев стережешь? – подойдя ближе, лениво справился Ратников.

Стражник кивнул:

– Ну я.

– Вот! – Миша протянул только написанную самим же записку и запоздало справился:

– Читать-то умеешь?

– Да уж, господине, разберу… И-ога-н фон Офф… Уф… – стражник читал старательно, по слогам. – Лы-марь…

– Иоганн фон Оффенбах, рыцарь, – оглянувшись, быстро подсказал Михаил.

– Сам вижу, господине… Кы-назь… Александр Не…в …ский… Невский? Это кто ж такой-то?

Тьфу-ты, черт! Ратников про себя выругался – и надо же было так вот опростоволоситься – Невским-то Александра Грозны Очи когда еще прозовут? В лучшем случае лет через сто-двести, а то и вообще – при Иване Грозном!

– Это так князюшку нашего прозвали… – лилейным тоном пояснил Михаил. – За битву на Неве-реке… Не знал, что ли?

– Не знал, – стражник пожал плечами. – А что, была там битва?

– Да была… – Ратников только головой покачал – вот ведь, невежа, важнейших исторических вех не знает!

– Там еще князюшка наш Биргеру-ярлу копьем «возложи печать на челе»!

– Биргера-ярла – копьем? – парень неожиданно расхохотался. – Да ты что-то путаешь, боярин! Наш князь и ярл Биргер – в друзьях.

– Ну, в друзьях, так в друзьях, – Ратников нервно потеребил бородку. – Давай, выпускай рыцаря! Видишь, написано – «отпустить на поруки».

– На чьи поруки?

– Да на мои ж, Господи!

– А ты-то кто такой будешь?

– Князь Жорж Милославский, мать твою!

– Князь?!

– Ну, боярин…

В конце концов Ратников переспорил, уговорил – страж вывел таки крестоносца, вообще не удостоившего Ратникова взглядом. Гордый… Ну, вот и сидел бы… И вздернули бы тебя завтра… наверное…

– А цепи расковать? – недовольно буркнул Михаил.

Воин только руками всплеснул:

– Ну, это уж не моя забота. Мое дело – выпустить-посадить.

– А, – Ратников махнул рукой. – Ладно.

И, вконец обнаглев, повел пленника в кузницу.

Простились, кстати, славно – обнялись даже.

– Ну, ты уж это… больше не попадайся!

– Они не знают, кто такой сэр Майкл!

– А, вот оно в чем дело-то… Тогда ссылайся на боярина Ратникова.

Михаил сказал и подумал – а не один ли черт? Что тот, что другой – самозванцы.

Утром, едва рассвело, передовой отряд воеводы Домаша Твердиславича вырвался на рысях из Пскова, направляясь на север, к Дерпту – в земли Ливонского Ордена, точнее сказать – бывшего Ордена Меченосцев, с недавних пор именующегося Отделением Тевтонского Ордена в Ливонии.

Утро выдалось хмурым, промозглым, но снега не было, а ближе к обеду налетевший с Балтики ветер немного разнес облака, так, что проглянуло солнце. Сразу все повеселели, начались разговоры, песни… Лишь Домаш Твердиславич хмурился.

Вскоре остановились на привал, конные на этот раз не дожидались пеших – те, словно мотопехота, двигались следом за всадниками на санях, ни чуточки не отставая.

Опытный воевода Домаш, как и полагается, выслал вперед арьергард, однако окрыленные недавней победой воины вели себя довольно беспечно. Псков взяли! А тут – какой-то Дерпт, Юрьев – что там возиться-то? Шапками закидаем! Так считало большинство… и просчиталось.

Быстро перебив арьергард, немцы появились внезапно, нагрянули, взяли отряд в копья – а слева и справа – из покрытых снегом лесов – навалились кнехты.

– Рыцари! – выпрыгивая из саней, Ратников вытащил меч. – Макс, Эгберт… Сюда!

Весь «десяток» выстроился толково и быстро: воткнули в снег щиты, выставили рогатины – а ну-ка, враг, возьми, за рупь-за двадцать!

Вокруг слышался звон мечей, крики раненых, стоны и хрипы. Эта музыка битвы сейчас нисколько не возбуждала Ратникова, как бывало иногда раньше. Наоборот – вызывала раздражение… Черт их принес, этих рыцарей!

А крестоносная конница, между тем, зайдя с левого фланга, прорвала строй пеших воинов, за рыцарями рванулись кнехты, а справа, из-за леса вылетел еще один конный отряд под белым с разлапистым черным крестом орденским флагом.

– Помогать! Защищать! Лечить!

Новгородцы бились достойно, да вот только силы были неравные, да и рыцари выбрали удобный момент – русская рать нацелилась с ходу брать Дерпт, никак не ожидая засады. Что ж, на этот раз крестоносцы оказались хитрее, военное счастье – вещь переменчивая, как настроение юной красавицы, избалованной повышенным вниманием мужчин.

– Helfen! Wehren! Heilen!

Проклятый орденский клич уже навяз в ушах! А ну-ка:

– Кто на Бога и Великий Новгород?

Трое – рыцарь и конные оруженосцы – опустив копья, понеслись на десяток Ратникова, смяв воткнутые в снег щиты. Рогатина поразила одну лошадь… другую… Но рыцарь пробился, отбросив ненужное копье, взмахнул мечом – хлынула кровь… один из воинов-новгородцев упал, ткнулся лицом в снег, крестоносец взвил коня на дыбы, безжалостный меч вновь искал жертву… Эгберта!

Такой удар наверняка перерубил бы мальчишку пополам… если б не Макс! Тот, словно тигр, бросился на рыцарского коня, ухватил поводья… Рыцарь ударил парня локтем, отбросил в снег, словно надоедливую шавку, развернул коня – ударить копытами, затоптать…

А кнехты уж наседали со всех сторон, со всех сторон доносились вопли, ругательства, кличи.

– Кто на Бога и Великий Новгород?!

– Helfen! Wehren! Heilen!

Орошая алыми ручьями сугробы, щедро лилась кровь, и своя и чужая. Хрипели лошади, звенели мечи и сбруя.

Крестоносцев становилось все больше…

Врешь, не возьмешь!

Стиснув зубы, Ратников подхватил валявшуюся в снегу рогатину и что есть силы швырнул ее в рыцаря, угодив по шлему. Копье, конечно, не причинило особого вреда, но все ж таки на какое-то время оглушило, и кто-то из своих тут же стащил рыцаря с седла укрепленным на конце копья железным крюком.

– Бей, псину, парни! Кто на Бога и Великий Новгород?

– Макс, ты как?!

– Все о'кей!

Парень улыбался, но по лицу его текла кровь… Черт. Ранен…

Ратников затравленно оглянулся – новгородцев явно теснили к лесу… где тоже блестели копья и развевалось на ветру знамя крестоносцев!

Господи… что ж их так много-то? Кажется, они везде…

Разрывая шум битвы, вдруг послышался звук рога. По приказу воеводы трубили отступление. Ну, конечно…. Тут уж куда… теперь лишь бы сохранить людей.

– Сани! – ударив подступившего кнехта мечом, Ратников кивнул на возок. – Попробуем вырваться, парни!

Снова затрубил рог, уцелевшие воины стали стягиваться на его звук, насколько это было возможно, стягиваться для поспешного отхода.

– Ну, выносите, родные! – причмокнув, Михаил натянул вожжи. – Нно, залетные! Нно!

Кони взялись вскачь, понеслись, словно птицы, едва не перевернув сани… Эгберт чуть было не вылетел, хорошо, Макс схватил его рукою за шиворот.

– Дядь Миша, наши! Подберем!

Ратников придержал коней – как раз на его пути двое новгородцев отбивались от наседавших кнехтов. Лихо бились парни! Двое против десятка.

Миша осадил лошадей:

– А ну, давай сюда!

Воины прыгнули в сани. Ратников хлестнул коней. Эгберт ударил копьем бросившегося было следом кнехта.

– Сворачивай, дядя Миша, сворачивай!

Беглецы вылетели на повертку – в лес, а там – и к озеру…

Сзади послышался стук копыт – погоня!

Один из прыгнувших в сани парней сдернул с плеча лук:

– Ницево, ницево, ужо посмотрим…

И первой же стрелой сразил одного врага – тот так и полетел в сугроб, кувырком свалившись с лошади. Вторая стрела тоже нашла свою жертву… И третья…

– Ну ты и стрелок! – с уважением выкрикнул Максик.

Воин улыбнулся:

– Я ж охотник.

Влетев в лес, беглецы безостановочно поехали лесной дорожкой, Ратников чуть ослабил поводья, давай лошадям отдохнуть.

Смеркалось. Небо сделалось ниже, вдруг повалил снег, и это было хорошо – заметал следы от погони.

– Смотри, какие снежинки, Эгберт, – улыбнулся Макс. – Большие, пушистые… Дядя Миша, а мы сейчас куда едем?

Сказал и упал, повалился в солому.

– Макс? – почувствовав неладное, Ратников обернулся и быстро передал поводья сидевшему рядом воину. Не лучнику, другому.

– Максюта! Да что ж ты лежишь-то? Что ж ты…

Вот когда Миша осознал, что такое настоящий страх! Неужели зря все? Неужели Макс сейчас вот так глупо погибнет? И что? И зачем тогда все… этот браслет… неужели…