Непрошеные советы Веры Вонг - Джесси К. Сутанто

В какой-то момент у Джулии пробегает холодок по спине. Она оборачивается и замечает одинокую фигуру в отдалении – слишком далеко, чтобы понять, мужскую или женскую, но что-то в ней кажется неуловимо знакомым. Мгновение она раздумывает, помахать ли, но непонятно даже, смотрит ли этот человек на нее.

– Все нормально? – спрашивает Кэсси.

Джулия переключает внимание на клиента. На своего клиента. Подумать только, у нее есть клиент. Она быстро кивает и заставляет себя улыбнуться.

– Да, просто выбираю свет получше.

Она оглядывается через плечо, но никого больше не видит. Наверное, ей просто показалось. Джулия гонит мысли прочь и целиком отдается работе.

По окончании съемки Джулия показывает Кэсси несколько кадров на дисплее камеры.

– Очешуеть не встать! – выдает Кэсси.

Для Джулии это лучший комплимент, какой только можно получить.

С сотней долларов в кармане, она чуть не вприпрыжку возвращается к машине. Не самый высокий гонорар, но определенно самый ценный. Вера прислала ей две фотографии Эммы. На первой дочка стоит на пирсе и показывает на морских котиков, а на второй она дома, делает вид, что красит Вере ногти на ногах. Судя по всему, Эмма тоже неплохо проводит время. Всю обратную дорогу Джулия подпевает во весь голос под новую песню Тейлор Свифт, чего не делала с тех пор, как начала встречаться с Маршаллом, поскольку он говорил, что она воет, как волчица в течке. Подъезжая к дому, Джулия видит теплый желтый свет в окнах и, кажется, впервые не чувствует себя разбитой или изможденной по возвращении домой. Раньше она всюду ездила с Эммой и таскала из машины тяжелые сумки с покупками, в то время как Эмма кричала, плакала или изводила ее вопросами вроде: «А где у червей попа?» И дома ее ждал только хаос, лишенный всякой радости, и Джулия знала, что будет метаться, как белка, в попытках прибрать бардак, насколько это возможно, искупать Эмму и приготовить ужин, и успеть все это к возвращению Маршалла.

Но в этот раз Джулия открывает дверь и прямо с порога вдыхает живительные ароматы готовящейся еды. Потом она слышит топот маленьких ножек, и ей навстречу выбегает Эмма.

– Мама!

Джулия опускается на колени и обнимает свою дочь, вдыхает ее нежный запах и пытается вспомнить, когда в последний раз была так счастлива. Затем она открывает глаза и понимает, что в гостиной есть кто-то еще.

– Сана! – Джулия встает и привычно поднимает Эмму на руки. – Привет, не ожидала…

– Прости, – Сана тоже поднимается, – я… эм, меня пригласила Вера. Я пыталась отказаться, но…

Джулия хмыкает и аккуратно кладет сумку с камерой на столик.

– Полагаю, Вера не приняла отказа.

Джулии пока сложно понять, как реагировать на присутствие Саны. В прошлый раз она явно перешла границы некоторыми своими вопросами. Наверное, это можно как-то объяснить желанием написать подробную историю о смерти Маршалла. Но сейчас Джулия не в том настроении, чтобы разговаривать о Маршалле, и надеется, что Сана не задержится.

– Эм… я вроде как должна кое-что тебе рассказать, – говорит Сана и при этом прячет глаза. Что-то в ее голосе заставляет Джулию насторожиться. Это не сулит ничего хорошего.

Из-за кухонной двери выглядывает Вера.

– А, Джулия, ты дома. Здесь Сана.

– Да, Вера, я вижу.

– Она хочет кое-что тебе рассказать.

– Да, она как раз собиралась.

Вера окликает Эмму.

– Эмма, ты же моя помощница, забыла? Идем, помогай мне с клецками.

Прежде чем Джулия успевает среагировать, Эмма сползает на пол и убегает на кухню. Отлично, теперь Джулия наедине с Саной, и в воздухе повисает неловкое молчание.

– Эм… – начинает Сана.

Вера снова высовывается с кухни.

– Сана что-то тянет, я скажу в двух словах: у Саны нет пот-касты. Она художница, а Маршалл красть ее картины. Она его не убивала.

Мгновение Джулия и Сана стоят с раскрытыми ртами, а Вера на это улыбается.

– Окей, теперь займусь клецками.

Джулия поворачивается к Сане и беззвучно шевелит губами.

– Чт…

Нет, слова не вяжутся. Джулия даже не знает, что сказать. Наверное, проще принять все как есть. Она вздыхает и опускается на один из диванов.

– Ладно, лучше расскажи все с самого начала.

– Только не с самого начала, это слишком долго, и еда остынет. Рассказывай с весенней выставки, – кричит Вера с кухни.

– Хорошо, Вера, мы так и поступим, – отвечает Джулия.

Она смотрит на Сану, и между ними как будто пробегает искра, возникает какое-то взаимопонимание. Обе невольно улыбаются.

Затем Сана делает глубокий вдох.

– Я училась в КалАртс…

* * *

Примерно через пятнадцать минут Джулия сидит на диване и пытается привести в порядок мысли. Она огорошена. Нет, не совсем так. Она чувствует, что услышанное должно огорошить ее, но так ли это? Вот она узнала, что покойный муж обкрадывал студентов колледжа. Явилось ли это открытие большим потрясением для нее? Нет. Потому что, если подумать, это вполне укладывается в образ Маршалла, под стать его отрицательной стороне. Долгие годы Джулия смотрела на Маршалла лишь с хорошей стороны, верила, когда он говорил, что желает им только лучшего, а когда появилась Эмма, твердил, что теперь они втроем против целого мира. Но теперь ее осеняет. Против целого мира? Зачем? Нет никакой нужды бороться против целого мира. Если только ты не Маршалл и не добиваешься всего в жизни обманом и воровством.

Так жаль Сану, эту молодую девушку, в сущности, ребенка. Столкнуться с Маршаллом в таком юном возрасте… И стоило только подумать о «юном возрасте», как Джулия осознает, что была еще младше, когда встретила Маршалла. Черт возьми, она училась тогда в старшей школе. Да, они были ровесниками, но теперь, когда Джулия думает об этом, ей очевидно, что Маршалл постепенно и незаметно лишал ее всех опор, пока к окончанию старшей школы он не остался для нее единственным близким человеком. Друзья были планомерно устранены. Маршалл словно бы невзначай замечал, как ему не нравится Минди, или как Оливер говорил о ней гадости за спиной. Родители, наверное, смутно догадывались, какой Маршалл на самом деле, и пытались предостеречь ее, но это закончилось лишь тем, что Джулия отдалилась от них. Далее на очереди были мечты Джулии стать фотографом: Маршалл так методично и терпеливо обесценивал ее устремления, что Джулия даже не замечала этого. А когда появилась Эмма, Маршалл не давал ей вступить в какой-нибудь клуб молодых мам и говорил, что эти женщины будут только осуждать ее за неумение кормить грудью, а