Веер (сборник) - Ольга Морозова

Подпрыгивая, как жираф на высоких каблуках, что, по всей видимости, означало бег, Мотря удалилась. Леонид Иванович уставился в телевизор. Сначала там ничего не происходило, но потом вошёл свирепого вида качок в одних плавках, если микроскопический кусок ткани можно так назвать, а за ним Мотря в костюме, что называется, «ню». Леонид Иванович покраснел. Качок грубо схватил Мотрю за талию и без обиняков притянул к себе. Мотря сделала вид, что сопротивляется. Качок бросил её на кровать и бухнулся сам. Они начали возиться, как участники греко-римской борьбы, потом перешли к жарким лобзаниям и более откровенным ласкам. Леонид Иванович наблюдал за действом со смешанным чувством стыда и интереса. Потом, спохватившись, перебрался к глазку и стал наблюдать дальше воочию. В какой-то момент зрелище захватило его, и он почувствовал в низу живота тепло и некоторое шевеление спящего мёртвым сном органа. Он помял его, радуясь, что никто не видит, дёрнулся пару раз, испытав что-то вроде пародии на оргазм, и оторвался от глазка. Ему было стыдно. Конечно, он и раньше смотрел порно, но чтобы подглядывать в замочную скважину… этого не доводилось. Мотря и Артурчик извивались в пароксизме страсти, Артурчик потрясал перед носом Мотри огромным членом, а Мотря стонала, как мартовская кошка. Леонид Иванович, вынужденный лишь бессильно наблюдать, пришёл в дурное расположение духа и выключил телевизор, решив лечь спать. С непривычки день показался ему ужасно длинным.

Спустя неделю пребывания в теле и доме Петра Ивановича, Леонид Иванович вполне освоился. Утром и вечером к нему приходил доктор, как бишь его, за ним массажистка Валя. Леонид Иванович смиренно выполнял все процедуры, молча глотал порошки и измерял давление. У него хватило ума понять, что тело, сданное ему в аренду, находится не в самом лучшем состоянии, если не сказать, в плохом. К почтенному возрасту примешивались болезни, и всё это вместе взятое вносило ограничения в жизнь богатого старца. Есть ему можно было только строго определённый набор продуктов, пить нельзя совсем, нормальный человеческий секс был ему недоступен по причине полового бессилия. Всё, что оставалось, так это развлекаться извращёнными способами, призывая на помощь всю свою фантазию. Каждое утро Анфиса приносила Леониду Ивановичу на подпись кучу бумаг, которые он, как специалист по бухучету, сначала просматривал, не имея привычки подписывать что попало. Но, как смог вскоре убедиться, все бумаги были весьма схожего содержания: в той или иной форме речь шла о деньгах. Какие-то вложения, инвестиции, фонды, расходы — всё это Леониду Ивановичу скоро прискучило, тем паче, что он ничего не понимал. Он махнул рукой и начал подписывать всё подряд — пусть хозяин, в конце концов сам разбирается, когда вернётся домой. Ему-то какая разница? От скуки же он начал пороть Анфису, как того предписывала ситуация. Ему доставляло неподдельное удовольствие её похрюкивание и постанывание во время порки. Анфиса явно была мазохисткой. Иногда Леонид Иванович даже входил в раж, и тогда Анфисе доставалось больше обычного. Но она, как правило, не обижалась, тем более что Леонид Иванович, чувствуя себя слегка виноватым, выписывал ей щедрые чаевые. Вечерами он наблюдал за Мотрей и Артурчиком, порой даже засыпая перед телевизором. Днём, чтобы не загнуться от безделья, ездил с Мотрей по магазинам, на скачки, а вечерами посещал театр. Они встречали знакомых, здоровались, но тут Леонид Иванович больше отмалчивался, чувствуя себя несколько неуверенно.

Во всём остальном его жизнь не отличалась особенным разнообразием, и чем ближе подходил к концу срок аренды, тем больше он скучал по своей собственной жизни. Теперь ему казалось недопустимым прожигать годы, тратя их непонятно на что. Он хотел научиться водить самолёт, совершить кругосветное путешествие, встретить любовь, и ещё много-много чего он хотел сделать, пока молод и полон сил. Он даже забыл, что на его счету лежит миллион долларов, с которым все его мечты могли осуществиться гораздо быстрее. Но деньги теперь мало волновали Леонида Ивановича. Даже наоборот, ему казалось, что чрезмерно большое количество денег дурно влияют на человека, развращая его душу. Его даже посетила шальная мысль передать деньги детским домам и забыть это неожиданное приключение, как страшный сон. Мотрю он теперь называл Варварой, потому что это имя нравилось ему гораздо больше, и напоминало о его работе и доме. Он умудрился слетать с Мотрей-Варварой на собственном самолёте на Мальдивы и ещё куда-то, кажется в Индию или Непал. Но и там развлечения остались всё те же, за исключением роскошной природы, которая вносила оттенок разнообразия. В общем, когда срок аренды подошёл к концу, Леонид Иванович уже порядком устал от этого вертепа и мечтал поскорее вырваться отсюда. Но в день, когда аренда закончилась, и Леонид Иванович с замирающим сердцем ждал звонка, никто не позвонил. Мотря-Варвара носилась по магазинам, как заведённая, скупая всё подряд, а он ждал.

Но, как оказалось, напрасно. Не позвонил Пётр Иванович и на следующий день, и ещё через день. Бамбуров забеспокоился. У него поднялось давление и начались печёночные колики. Доктор кудахтал вокруг него, настаивая на госпитализации, но Леонид Иванович наотрез отказался. Его вдруг осенила безумная мысль, которую он сначала со страхом отринул, но мысль была настырной и липучей. Ведомый этой мыслью, он доплёлся до кабинета и снял телефонную трубку. Медленно набрал номер своего банка и услышал голос Варвары. Он сглотнул слюну, сердце его бешено забилось, и он спросил:

— Скажите, можно позвать к телефону Бамбурова Леонида Ивановича?

— У нас такой УЖЕ не работает, — был ответ.

— Девушка, я его родственник, приехал в город, а он дал мне этот телефон. Куда он делся, простите? Я пожилой человек, что же мне делать? Где его искать?

— Он уволился две недели назад. Куда, не сказал. Закрыл счёт. Простите, мне очень жаль. А вы давно с ним разговаривали?

— Месяц назад.

— Ну вот, как раз месяц назад он и написал заявление, отработал две недели и уволился. Всё по закону. Не знаю, почему он вам не сказал.

— Извините, что побеспокоил, — Леонид Иванович положил трубку и схватился за сердце. То, что он понял, было настолько невероятно, что не укладывалось в голове. Он лихорадочно стал набирать номер своего сотового, но равнодушный синтетический голос ответил, что такого номера не существует. Леонид Иванович рухнул на стул и закатил глаза. Он был на грани обморока.

В это самое время Мотря-Варвара сидела в отдалённом уголке сада на живописной резной скамье, увитой диковинными цветами так, что сидящих на ней трудно было заметить. Рядом с ней сидел молодой человек с очень красивым, но немного отрешённым лицом, с которого не сходило выражение блаженного самодовольства. Он держал Мотрю-Варвару за руку. Девушка выглядела раздосадованной. Она нервно постукивала ярко накрашенными ногтями по подлокотнику скамейки. Молодой человек хотел обнять её, но она оттолкнула его.