Мираж Золотого острова - Тим Северин

— Итак, мы остались без переводчика, — сказал Жак, подобрал камушек и зашвырнул его в воду. — Будем надеяться, хозяева не заставят себя долго ждать.

Но никто не появлялся, и пришлось набраться терпения. Галечный пляж был узким — меньше сорока шагов в ширину, с обеих сторон огороженный утесами. Единственной дорогой, которая куда-нибудь вела, была тропка, которую заметил Гектор. Вдали дрейфовал «Николас». Время от времени блики указывали на то, что кто-то, Итон или Арианс, с кормовой палубы наблюдает за берегом в подзорную трубу. Дан, как обычно, спокойный и невозмутимый, достал из сумки лист бумаги, перо и чернила и принялся делать набросок корабля. Изреель улегся, положив палаш рядом, и задремал. Жак сначала места себе не находил от беспокойства, а потом последовал примеру друга. Штольк был сердит из-за побега Фаази. Он отошел подальше от прочих и сел в сторонке, положив на колени мушкет. Один Гектор продолжал рассматривать утес, ожидая новостей именно оттуда.

Прошел час. Солнце поднялось выше, и тень, отбрасываемая утесом, стала короче. Слышалось лишь глухое шуршание гальки под набегающими на берег волнами. К чайкам, которых Гектор заметил еще раньше, добавились еще две. Какое-то время они кружили поблизости, потом улетели. К соленому запаху моря примешивался слабый, отдающий плесенью запах тропической растительности.

Жак внезапно сел:

— Я должен рассказать вам историю, которую слышал от командира форта.

Изреель открыл глаза:

— Ну что ж, хоть время скоротаем.

— Он проводил меня до ворот пресидио и, прежде чем попрощаться, пожелал сообщить мне, почему он так предан своей миссии — обращению местного населения в истинную веру.

— И почему же? — спросил Гектор.

— Дело в том, что убитый недавно миссионер был не первым священником, кого убили чаморро. Несколько лет назад они замучили главного миссионера на этих островах. Его звали Виторес. Сначала они проткнули его копьем, а потом разрубили ему голову саблей.

— Очаровательные созданья, — пробормотал Жак.

— Убийцы хотели выбросить тело в море. Они погрузили его в каноэ, отплыли от берега и выкинули труп за борт. Но мертвец дважды всплывал и хватался за уключину. Ко дну он пошел только тогда, когда один чаморро ударил его по голове веслом.

— Надо было тебе рассказать эту историю раньше, — сказал Изреель. — Мы бы крепко подумали, прежде чем высаживаться на этот берег.

— И что меня поразило, — продолжал Жак, — Эсплана был горд случившимся. Он сказал, что каждая вновь открытая страна нуждается в своем мученике.

— Надеюсь, мы не умножим собой их число, — тихо произнес Гектор. — Кстати, по тропинке кто-то спускается, и не похоже, что это христианин.

Это был мужчина более шести футов ростом, мускулистый, плотный, с шоколадно-коричневой кожей, смазанной маслом и лоснящейся. Его длинные темные волосы тоже были умащены маслом, завязаны двойным узлом и закреплены на темени. Его свободная уверенная походка говорила о том, что он занимает в своем племени видное положение. Незнакомец пришел с пустыми руками. Спрятать оружие ему было бы негде — не считая веревки из кокосового волокна на поясе, он был абсолютно гол.

Штольк вскочил и навел на него мушкет.

— Стой на месте! — крикнул он.

Незнакомец удивленно взглянул на него, потом повернулся к Гектору. Вид этот человек имел внушительный: бочкообразный торс, мощные ноги, мускулистые руки, крупные ступни. Глубоко посаженные карие глаза под выступающими надбровными дугами холодно и внимательно изучали Гектора. Потом он улыбнулся — и у Гектора екнуло сердце: раздвинувшиеся губы незнакомца обнажили зубы — заостренные, словно клыки. К тому же, Гектора потрясли кроваво-красные пятна на его зубах и деснах. Перед мысленным взором юноши проплыли ужасные картины каннибализма и человеческих жертвоприношений. Потом он сообразил, что этот человек недавно ел что-то такое, что окрасило ему зубы и десны.

Оторвав взгляд от ужасающего рта, Гектор сказал по-испански, тщательно выговаривая слова:

— Мы друзья. Мы хотим поговорить с вашим вождем.

Ответа не последовало. Карие глаза продолжали изучать его — спокойно и внимательно.

Гектор повторил то же самое еще раз, сначала по-испански, потом на всех языках, которые знал — по-английски, по-французски, на лингва франка рабов Берберии, даже на ирландском, на котором говорил ребенком. Никакого ответа. С тем же успехом он мог разговаривать с изваянием, правда, изваяние не улыбалось бы кровавой улыбкой.

Наконец, когда Гектор умолк, заговорил незнакомец. У него был густой и сильный голос, чистая, музыкальная речь. Но они ничего не поняли.

Высказавшись, великан посмотрел по очереди на каждого из пятерых. Повернувшись к Дану, он нагнулся получше разглядеть рисунок, изображавший «Николас». Он перевел взгляд на само судно, потом — обратно на рисунок. На лице его отразилось крайнее удивление.

— Маулек, маулек! — сказал он и издал еще какой-то квохчущий, явно восхищенный звук. Потом он подошел к Изреелю, пощупал его бицепсы и одобрительно кивнул. Изреель и моргнуть не успел, как незнакомец наклонился и поднял с земли его палаш, наполовину вынул его из ножен и всхрапнул от восхищения. — Маулек, маулек, — снова произнес он. Потом сплюнул в сторону, и это явно было знаком одобрения — кроваво-красные брызги разлетелись по гальке.

— Он жевал бетель. Я видел эти орехи в Ост-Индии, — сказал Штольк, который уже успокоился — было очевидно, что незнакомец настроен мирно.

Голый дикарь явно заинтересовался мушкетом голландца. Он дотянулся до него, погладил ствол, нахмурился, потом удивленно покачал головой.

— Он никакого понятия не имеет, что это такое, — сказал Штольк. — Только что с гор спустился.

— Мы вызываем у него скорее любопытство, чем страх, — заметил Жак.

— Сейчас я покажу ему, что с нами шутки плохи, — сказал Штольк. Он поднял свое оружие. — Смотри, смотри! — воскликнул он. — Смотри внимательно! Чудо!

Повернувшись на каблуках, Штольк прицелился в то место на утесе, где из-за оползня обнажилась земля. Он нажал на спусковой крючок. За звуком выстрела и облачком дыма последовал дождь из мелких камешков.

Если Штольк ожидал, что дикарь будет потрясен, то он сильно ошибся. Эхо выстрела еще не умолкло в горах, когда громадный абориген вдруг резко, пронзительно свистнул и, одним прыжком оказавшись возле Изрееля, схватил его палаш. Изреель бросился на него и попытался отнять оружие. Они катались по гальке и боролись.

Гектор сначала остолбенел от такого поворота событий, а потом схватился за нож, висевший у него на поясе, собираясь прийти на помощь Изреелю. И вдруг сильнейшая боль пронзила ему плечо. Удар заставил его согнуться пополам, на мгновение он утратил всякую ориентацию. В ярде от него почему-то лежал на земле Жак. Дан был пока на ногах, но вел себя весьма странно. Он то и дело резко пригибался и качался из стороны в сторону, будто сражаясь с невидимым противником. Свою парусиновую сумку он обмотал вокруг правой руки и защищался ею, как щитом. Что-то шлепнулось на гальку у ног Гектора и сразу отскочило. Это был плоский круглый камень величиной с куриное яйцо. Взглянув туда, откуда он мог прилететь, Гектор увидел выстроившихся у обрыва голых людей. В руках у них были пращи. Они забрасывали берег камнями.