Кошки-мышки - Джеймс Паттерсон

На всякий случай я беру с собой ружье для подводной охоты. Вернее, только стрелу от него. На какой такой случай? Я и сам пока плохо разбираюсь в происходящем.

Понемногу мной начинает овладевать тревога, а вместе с ней и страх.

– Изабелла! – кричу я что есть сил. – Изабелла! Где ты?

Затем я останавливаюсь, и мне кажется, что земной шар тоже остановился и жизнь на нем прекратилась. Пальцы мои разжимаются, и стрела подводного ружья с грохотом падает на деревянный пол.

То, что я обнаруживаю в спальне, с этой минуты навсегда останется в моей памяти. Я до сих пор вижу, обоняю и даже ощущаю на вкус каждую страшную подробность. Возможно, что в тот ужасающий момент и родилась моя интуиция, то непонятное чувство, которое стало значить так много в моей жизни.

– О Господи! О Более, нет! Нет! Только не это! – кричу я, причем настолько громко, что бужу супружескую пару, живущую над нами. Помню, я тогда подумал:

«Это не Изабелла». Я не хотел верить в случившееся. Может быть, я даже тогда говорил что-то вслух, чтобы убедить самого себя. Что-то вроде: «Не Изабелла. Это не могла быть Изабелла. Она совсем не такая».

И все же я, разумеется, узнал эти вьющиеся огненно-рыжие волосы, которые я так обожал гладить или расчесывать. Ее пухлые губы, глядя на которые, я бессознательно начинал улыбаться, а иногда смущенно опускать глаза. И ее незабываемый берет, украшенный перламутром. Она носила его в те дни, когда ей хотелось выглядеть кокетливо.

В одну секунду вся моя жизнь круто изменилась. Может быть, я даже потерял ее. Я проверил дыхание Изабеллы, я искал хоть какие-то признаки жизни. Но я не мог нащупать пульса ни на бедренной артерии, ни на сонной. Тишина. Ни единого удара. Это не Изабелла. Этого просто не может быть.

Однако на теле уже появились синюшные пятна. Характерно изменился цвет ее губ и ногтей. Под Изабеллой на кровати разлилась целая лужа крови. У нее опорожнились мочевой пузырь и кишечник, но на такую ерунду мне было наплевать, учитывая все сложившиеся обстоятельства.

Ее прекрасная кожа стала восковой, почти прозрачной, как будто и не принадлежала моей возлюбленной. Бледно-зеленые глаза потеряли блеск и казались плоскими. Они не могли видеть меня. И я с ужасом осознал, что они никогда уже не посмотрят на меня.

Каким-то образом в доме неожиданно появились полицейские. Они таращились на меня в изумлении, наверное, уж слишком страшный вид был у меня в ту минуту. Пришли и соседи по дому. Кто-то меня успокаивал, утешал, едва сдерживаясь, чтобы ему самому не стало плохо.

Изабелла умерла. Мы с ней даже не попрощались. Изабеллы, больше нет. Но я все равно никак не могу в это поверить. В моей голове постоянно звучат строчки из раннего Джеймса Тэйлора: «Но я только всегда был уверен, что увижу тебя еще раз». Это была одна из наших любимых песен. Она называлась «Огонь и дождь». И до сих пор таковой является.

Жуткий, неправдоподобный дьявол действовал тогда в Кембридже. Он нанес свой удар менее чем в десяти кварталах от Университета. В скором времени ему придумают имя «мистер Смит» – имя литературного героя. Такое выдумать могли только обитатели студенческого городка.

Самое ужасное, чего мне не забыть и не простить никогда: мистер Смит вырезал у Изабеллы, сердце.

На этом мои воспоминания оборвались. Самолет приземлялся в аэропорту Шарля де Голля. Итак, я уже в Париже.

И мистер Смит тоже.

Глава 95

Я поселился в гостинице «Сена». Как только я вошел в номер, так сразу же принялся звонить в госпиталь Святого Антония в Вашингтон. Алекс Кросс по-прежнему находился в очень тяжелом состоянии. Я умышленно не стал встречаться ни с французской полицией, ни с кризисной командой. Хотя местная полиция вряд ли смогла бы мне помочь. Я предпочитал работать в одиночку и посвятил этому половину дня.

Между тем Смит позвонил во французскую службу безопасности, а потом и в полицию. Он всегда так поступал, чтобы дополнительно выразить свое презрение всем тем, кто его преследовал. И всегда сообщения его отличались жестокостью и кровожадностью. Вы все провалились в очередной раз. И ты. Пирс, тоже.

Он объяснил, где можно будет найти тело доктора Абеля Санта. Он насмехался над нами, называл нас жалкими неудачниками и некомпетентной сворой ищеек. После убийства всякий раз Смит должен был подтвердить свое превосходство над всеми остальными.

У входа в Парк Монсури собрались французские полицейские и сотрудники Интерпола. Когда я прибыл на место происшествия, было начало первого ночи.

Сюда же прислали дополнительный отряд полиции на тот случай, если к парку подъедут представители прессы или будет слишком много праздных зевак.

Издалека я заметил знакомую женщину, инспектора Интерпола Сондру Гринберг, и помахал ей рукой. Сондра была почти так же одержима идеей поймать Смита, как и я сам. Она отличалась упорством и считалась великолепным работником. Но шансы на успех у всех нас были одинаковы.

Сондра подошла ко мне. Сегодня она выглядела на редкость расстроенной и напряженной.

– По-моему, нам не нужна помощь в таком количестве, – высказался я и попытался улыбнуться. – Наверное, не так уж сложно отыскать мертвое тело, Сэнди. Тем более, что он подсказал нам, куда спрятал останки бедного доктора.

– Согласна, – кивнула Гринберг, – но ты-то знаешь этих французов. Если они так решили, ты их не переубедить. Здесь же будут происходить грандиозные поиски великого инопланетного преступника! – она криво усмехнулась. – Рада видеть тебя, Томас. Ну что, может быть, нам тоже пора начать нашу маленькую охоту? Кстати, как у тебя с французским?

– Il n'y a rien a voir, Madame, rentrez chez vous![3]

Сондра не удержалась и рассмеялась, прикрыв рот рукой. Местные полицейские смотрели на нас, как на ненормальных.

– С каким удовольствием я бы сейчас отправилась домой! А ты мог бы здесь справиться и один. Объяснил бы этим блюстителям порядка, что от них требуется, и они бы сделали как раз наоборот. Я уверена.

– Разумеется. Они же французы.

Сондра выглядела очень нестандартно: это высокая брюнетка, гибкая и тонкая до бедер, но с огромными тяжеленными ногами. Создается впечатление, что ее слепили из двух фигур. Она – англичанка, умница, каких мало, но достаточно сносно относится к американцам. Она – настоящая еврейка, при этом очень воинственная и всегда веселая. Мне нравилось с ней работать, даже при тогдашних обстоятельствах.

Я взял Сондру под руку и отправился в парк. Вот уже снова мы вместе несемся в атаку…

– А почему, как ты думаешь, он отсылает сообщения нам обоим? – размышляла она, пока мы осматривали в свете уличных фонарей блестящие от росы лужайки. – Зачем ему нужно, чтобы мы мчались сюда оба?

– Мы являемся звездами в его причудливой галактике. Во всяком случае, такова моя теория. К тому же, мы наделены какой-то властью и оба являемся авторитетами в своей области. Возможно, ему хочется нас позлить. Мне кажется, у него присутствует и малая толика уважения к людям нашей профессии.

– Ну, в этом я сильно сомневаюсь.

– Тогда ему хочется выпендриться перед нами, почувствовать свое превосходство. Как тебе такое объяснение?

– Вот на это больше похоже. Может быть, он и сейчас откуда-нибудь за нами подглядывает. Я знаю, что он эгоист высшей марки. Эй, мистер Смит с планеты Марс! Привет вам! Вы смотрите на нас? И как вам нравится, чтоб вам провалиться?! Господи, как я ненавижу эту сволочь!

Я всматривался в темные вязы. В принципе, если кто-то действительно захотел бы понаблюдать за нами, спрятаться здесь можно было легко.

– Не исключено, что он где-то тут. Он ведь, как тебе известно, умеет менять форму и облик. Он может стать, например, таким же, как вон тот balayeur des rues[4] или вон тот жандарм. А то возьмет и загримируется, став совсем как вон та fille de trottoir[5].

Поиски начались в четверть второго. Однако к двум часам нам еще не удалось обнаружить останки доктора Санта. Это было странно, и неприятно беспокоило всех членов поискового отряда. У меня создалось такое впечатление, будто Смит на этот раз решил заставить нас немного посуетиться. Что-то новое появилось в его действиях. Раньше он отделывался от трупов с такой же легкостью, с какой бросают в урну обертку от жвачки. Что задумал на сей раз мистер Смит?

К этому времени парижские газеты уже каким-то образом пронюхали о том, что мы прочесываем небольшой парк. Им нужно было приготовить кровавое блюдо с кишками к утренним выпускам. Над нами, как стервятники, зависли съемочные группы на вертолетах. Улицу перекрыли полицейские заграждения. Короче говоря, тут было все, кроме самой жертвы.

Толпа набежавших зевак исчислялась сотнями, а было уже два часа ночи. Сэнди презрительно посмотрела в сторону ненасытной своры: