Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие знания, многие печали, да. Особенно для себя самого.
– Можешь объяснить спокойно? Без надрыва?
Очередной взмах руками. Будем считать его приглашением к разговору.
– На карте отмечена ещё одна остановка, верно?
Кивок. Недовольный.
– А почему мы туда не едем?
Молчание.
– Повздорил с жильцами?
– Не твоё дело.
Не хочет там показываться? Ладно. Но я-то ни с кем не воюю.
– Хорошо, сам схожу.
– А ты хоть знаешь, куда?
Ого. Не ответ – плевок.
– Дом точно найду. А раз он отмечен на нашем маршруте…
– Я её просил. Просил же! Не один раз. Много.
Её? Начальницу, то есть?
– О чем?
– Она нарочно все это затеяла… Надо было держать язык за зубами. Крепко держать. И тогда ни одна гнида бы…
А с самим собой он общается искреннее, чем со мной. Душевнее. Внимательнее и терпеливее.
– Не сдашь назад? Хотя бы до поворота?
Коротышка чертыхнулся, сплюнул очередной шмоток своей жвачки прямо на мостовую и тронул машину с места. К перекрестку. Чтобы остановить ровнехонько на углу. Так. чтобы до дома, отмеченного на карте, оставалось пройти несколько десятков футов.
– Ну, жди тут. Я быстро.
– Не зарекайся.
Откуда такой скептицизм? Всего-то и нужно, что подойти, забрать мешок из короба и вернуться обратно: женского общества мне на сегодня уже хватило.
Двор, приближения к которому так упрямо избегал мой напарник, ничем не отличался от всех предыдущих. Отличались его соседи. Заборы вокруг были куда выше, чем я успел привыкнуть. Даже выше головы. И совершенно глухие. Где-то за счет пальмовых циновок, где-то благодаря густой растительности. Кто-то хотел от кого-то отгородиться? Похоже. Но зато тому, от кого отстранялись, удалось здорово сэкономить на ограде.
Короб нашелся там, где положено, только оказался пустым. Абсолютно. Я бы понял, выудив на свет божий незаполненный мешок, но его вообще не было. Никакого намека на бумажную тару ни внутри, ни снаружи. Странно. Здесь не мусорят? Может, и вовсе никто не живет?
Последний вопрос не прозвучал вслух, но ответ раздался:
– Семь ударов ножа, семь касаний стали. Алой кровью сочатся из тела печали.
Густой голос. Некрасивый, но звучный. Женский.
– Семь ударов кинжала, семь узких ран. За порой наслаждения – боли пора.
Тихий ритм барабана, оттеняющий каждое слово. И шлепают по натянутой коже голой ладонью. Мягко. Любовно. Почти гладят.
– Семь отказов, семь шрамов пятнают меня. Семь вулканов исполнено страстью огня.
Я бы постучал в дверь, но дверей здесь не было, только полоски ткани, чуть подрагивающие на ночном сквозняке. Белые, как штукатурка стен.
– Есть кто дома?
Пение оборвалось вместе со вздохами барабана. Кануло в мертвую тишину. А потом пелена дверной занавеси разорвалась, пропуская…
Она была черной. Женщина. Та, что пела. Обитательница дома. В Санта-Озе довольно много жителей, в жилах которых течет кровь африканских предков. Правда, эта красная жидкость давным-давно и благополучно смешивается с другой, превращая эбеновое дерево в насыщенный загар. Но родители певуньи, вышедшей мне навстречу, явно очень бережно хранили черноту… э, чистоту своей породы.
– Прошу прощения за беспокойство, сеньора.
Она не шелохнулась, изучая меня взглядом: ни одна складочка белоснежного одеяния не дрогнула.
– Я могу забрать ваш мусор?
Глаза мигнули. Сверкнули белками.
– Емкость у калитки. Вы её не используете по назначению? Это упростило бы жизнь всем нам.
– А тебе твоя жизнь кажется сложной?
Говорила она так же звучно, как пела. С легкой хрипотцой разве что.
– Сеньора, речь идет о…
– О жизни всех. Вместе. Я поняла.
– Ну и славно. Так где ваш мусор?
Голова с короткими кудряшками склонилась чуть набок.
– Жизнь всегда проста. Слишком проста, чтобы ценить её по достоинству. Она бывает послушной, услужливой, готовой выполнить любую прихоть. Как хорошая жена. Но когда все, что нам нужно, раз за разом оказывается рядом, стоит только протянуть руку… Мы протягиваем её не для ласки, а для удара. Что ж удивительного в том, что даже самая верная супруга однажды перестает терпеть побои?
Это было сказано не мне. В пространство. То, которое в силу стечения обстоятельств я сейчас занимал. Но сказано было незабываемо. Отпечатывалось в сознании. То ли за счет силы самого голоса, то ли подбора интонаций. И почему-то вдруг захотелось повторить все услышанное.
Слово в слово. Один раз. Второй. Третий. Под шепоток барабана.
– Сеньора?
– Она не уходит, пока не прогонишь. Сам. Только тогда домашняя кошка оборачивается дикой. Конечно, её можно приручить заново, если захочешь. Стоит лишь захотеть. И это не сложнее, чем жить. Но и не проще.
У хозяйки этого дома не все дома? В смысле, проблемы с ясностью рассудка? Тогда понятно, чего избегает коротышка. Но разве нас не учат на каждой воскресной проповеди, что блаженные духом нуждаются в помощи, особенно если неспособны сами о ней попросить?
– Что насчет мусора, сеньора? Его нехорошо раскидывать. Вы же так не делаете?
Куда смотрите, блюстители порядка? Знаете, что у женщины не все в порядке в голове, так могли бы следить получше. Объяснять. Приучать, в конце концов.
– Давайте соберем его? Только покажите, где, я и один справлюсь. Покажете?
Белки снова сверкнули. Немного тусклее, чем в первый раз. Но смешливее.
– Я не так беспомощна, как бы тебе хотелось думать. Могу постоять за себя. И за дом.
Звучность куда-то пропала. Ушла, как вода в песок. Голос, который я слышал теперь, принадлежал совершенно обычному человеку, слегка усталому и чуть раздраженному.
– Конечно, сеньора. Я не буду входить, если это вас… вам неприятно. Просто вынесите мусор ко входу.
– Мусор…
Она что, впервые слышит это слово?
– Мусор?
А смеяться-то зачем? Да ещё так заразительно.
– О, прости… Прости. Я не ждала, что…
– Это я видел. Какие-то проблемы с заправкой мешков? Если нужно починить, наверняка можно… Отправить заявку. Как-то так. Спрошу у диспетчера, чтобы все было точно.
– Откуда ты взялся?
– Ниоткуда. Первый день работаю, всего не знаю.
– Всего? Это уж точно. Иначе не пришел бы сюда. Ко мне на двор.
Игры в таинственность начинают напрягать. Неужели так трудно взять и объяснить, что к чему? А потом уже строить из себя… Хотя после объяснений сохранять прежнюю загадочную мину, конечно, уже не получится.
– Я обещал напарнику не задерживаться.
– А я мешаю тебе выполнить обещание?
То пугает, то кокетничает. Женщина, что с неё взять? Даже мусор заполучить и то не удается.
– Ещё раз прошу прощения, сеньора. Доброй ночи.
