Мародер - Беркем Атоми

— Ну, че? Докуда дошел?

— Там это, стена такая железная, и кара, как на складах бывають. С воротыми. И по стенам двери. Тожа это, железныи.

— Дверь первая через сколько?

— Дык как сказать, скока. Не так штоб далеко, но и не сразу.

— «Дык как сказать»… У, еб, все мозги пропил… По стенам обоим двери, или с одной?

— С одной, с правой.

— Последнюю стену руками трогал? Холодная она, или такая же?

— Не, не, не трогал я ниче… — испуганно залопотал сусанин.

— Ладно, ясно все. Отдыхай, бестолочь. — Ахмет резко встал, забрасывая на плечо сумку. — Алик, бери струмент, пошли. Жирик, фонарь свой дай. Готов? Айда.

Неровные стены коридора, вырубленного в сером гнейсе, поблескивали в свете мощного фонаря. Мерно тянулись здоровенные кабели, заботливо разложенные на кронштейнах.

— Смотри, как на совесть все сделано. Кронштейны, все дела… Интересно, а на хуя такое сечение?

— Это оболочка свинцовая. Старый ГОСТ. Хотя да, суммарное сечение охренительное. На самом деле, зачем… О, Ахмет, смотри! Вон она! Ну ни хрена себе дверка!

Дверь внушала почтение. Больше походила на воротину от самолетного ангара, только не из невесомого профнастила, а из толстенного стального листа. Спецы остановились перед нормальной, маленькой дверью, терявшейся на почти шестиметровой плоскости.

— Откроешь, рвать не надо? — поинтересовался Ахмет, трогая дырку под большой двухбородочный ключ. — Я думал, тут навесные замки, а тут вона. Смотри, а то у меня с собой есть кой-че.

— Да открою, делов-то. Максимум две дырки.

Алик достал из своей сумки аккумуляторную дрель, накернил отверстие и довольно быстро прошел пару сантиметров стали. Сверло, прохватив металл двери, провалилось и с хрустом запрыгало по внутренностям механизма. Затем длинной тонкой отверткой что-то поддел, отжал, попросил «подержать вот так». Облил потроха маслом из носатого флакончика, всунул в отверстие еще одну отвертку, и легко отодвинул мощные с виду засовы, скользнувшие в расслабленные внутренности убитого механизма.

— Ишь ты. Как ты с ним разобрался.

— Делов-то. Щщас посмотрим, че там… — Алик взялся было за огромную ручку из полудюймовой трубы.

— А ну брось! Ты че, рехнулся, медвежатник хренов?! Думай, че делаешь! А потом хватай!

— А че такое?

— Ниче! Че там, с той стороны — ты знаешь?! «Посмотрим»! Щас как размажет! Сусанина возьму, пусть он открывает.

Привел Жирика с гражданским. Сусанин по расслышаным обрывкам понял, что сейчас будет открывать какую-то не очень хорошую дверь, и робко попытался обозначить подобие бунта. Это было тут же подавлено Жириком так, что у ко всему привычного Ахмета на лбу залегла складка.

— Блин, Жирик, умеешь ты с людями работать.

— А ты как думал. Сорок шестая ОБрОН.[66] Слыхал, может? — удовлетворенно спросил гоблин.

— Не доводилось.

— Ну, тогда ничего не скажет.

Дождались, когда сусанин сможет передвигаться самостоятельно.

— Ты! Все понял? Как команды выполняются?

— Сразу и без базара! — выпучив глаза, старательно выдохнул очухавшийся алкаш.

— Молодец. Все, вперед!

Показался лежащий на полу фонарь, направленный на взломанную дверь. Ахмет окликнул задремавшего, привалившись к стене Алика и довел до алкаша новое задание. Отойдя от двери, все напряженно следили за сусаниным. Тот, поднатужившись, отворил-таки тяжелую броневую створку. Ничего не произошло. Помедлив, перешагнул высокий порог. Тут-то и жахнуло. Страшное дело — взрыв ориентированного боеприпаса. В каменном, дающем прекрасные рикошеты помещении — страшное втройне. С режущим визгом ролики Клеймора унеслись по коридору, затянутому легким вонючим дымом С-3.[67]

— Лежим, не дергаемся. Целы все?

— Да вроде… Че-то уши только.

— Бля, у меня прям возле башки свистнуло…

— А че лежим, сапер?

— Может быть подлянка. Ну, все на психологии строится: когда кого-то уебло, обычно все к нему — помочь там, посмотреть, че стряслось. Тут срабатывает вторая. Может даже так быть, что потом и третья. Когда все уже расслабились, повылазили и в рост ходят.

— Во бля сучье оружие. Это не оружие даже, а какое-то сплошное блядство. Помню, как мы на Чечне радиофугасов ихних ссали, когда на броне едешь… Этот, царство ему небесное, че, растяжку сорвал?

— Непохоже. Не накаркать, но там, похоже, что-то другое — вишь, ебнуло-то через секунд пять. С замедлителем, стало быть, взрыватель. Такие обычно со всякими чудными датчиками. Простой, натяг-разгрузка, обычно безо всяких замедлений херачит. Может, оптика, может, ИК, да че угодно. Щас столько всякой срани наделали… Ладно, давайте подыматься. Че-то пол холодный, сука.

— И че теперь, в каждую дверь по сусанину загонять? — спросил, отряхиваясь, спецназовец.

— Кстати, Жирик, давай второго организуй. Первый че-то кончился. Максимычу там обскажи, че да как. Хотя погодь, я щас гляну, че в этом складе. Ему ж до жопы интересно, сидит там наверху, извелся поди весь.

Ахмет, пряча большую часть лица за металлом двери, заглянул внутрь, осторожно подсвечивая мощным фонарем.

— Бля-а. Охуеть, мужики.

— Че там?

— Хуй знает, мешки какие-то. Но столько… Щас зайду гляну поближе.

— Ты там это, смотри…

Ахмет вошел, стараясь не растащить лужу крови сусанина, прибитого волной к воротам. Перед воротами расстилалась дочиста выметенная взрывом площадка, метрах в десяти мощным редутом громоздились во тьме штабеля. Приблизившись, он заметил торчащую из раны в мешке рогульку Клеймора, пробившую рогожку и полипропиленовый вкладыш. Выдернул. На ладонь, шурша, полился ручеек сахара. Посветил вдоль прохода между штабелями. Мешки, мешки, мешки… Посчитал — четырнадцать в высоту. Конец штабеля не просматривался: на сколько хватало мощности довольно сильного фонаря, настолько и тянулись во тьму бесконечные ряды.

— Заходи, народ. Посмотри на закрома Родины. Токо это, аккуратнее. Где не хожено — не суйтесь.

Алик с Жириком оторопело глядели на штабель.

— Во-о… — выдохнул, наконец, Алик. — Сколько же тут… Интересно, че в мешках?

— Сахар. Жирик, давай подымайся к Максимычу. Скажи — все, нет у него больше проблем. Пускай порадуется. И второго давай, короче.

— Лады. — Гоблин скрылся, оставив пораженных спецов таращиться на монументальную композицию.

— Че, Алик, пошли посмотрим? А то я светил в проход, хотел посмотреть, где штабель кончается — а фонарь-то не добивает, прикинь.

Прошли метров пятьсот. Штабель кончаться не желал.

— Ептыть мне, да на сколько этот проспект еще уходит? Че-то мне даже уже не интересно.