Безудержный ураган - Данта Игнис

— Куда это ты собралась?

— Я должна идти, — механически ответила Анели и попыталась обойти талийку.

— Куда? — искренне удивилась Элерия. — Левир же сказал, побыть здесь, пока все не уладится.

— Да отвяжись ты от меня! — взорвалась Анели. — Ты мне не мать! И даже не сестра! Вообще никто, дай мне жить спокойно.

Анели оттолкнула Элерию и рванулась к выходу, но там попала в цепкие руки Кризы. Не обращая внимания на крики, женщины попытались уложить ее в постель. Но Анели не успокаивалась. Она то злобно ругалась, то жалобно просила отпустить.

— Вы не понимаете, я чувствую, что с ним случится сегодня что-то страшное. Я должна спасти его. Отпустите меня. Мне незачем жить, если Левир погибнет. Да что ж вы за люди такие?! — кричала Анели и рвалась из рук, словно дикая кошка.

Ни Элерию, ни Кризу ее истерика не проняла.

— Он взрослый мальчик, как-нибудь без тебя справится. Помощница нашлась, — усмехнулась Криза.

— Ненавижу вас, — прошипела Анели и отвернулась.

Какое-то время она лежала неподвижно.

— Заснула, наверное, — прислушиваясь к ее дыханию, сказала Криза и отошла в другой конец палатки, где достала баночки с травами и занялась ими. Приятные мятно-пряные запахи тут же поплыли по воздуху.

Элерия продолжала сидеть на краю постели Анели, боясь, что она сбежит и попадет в неприятности. Талийка понимала — все эти приступы агрессии вовсе не в характере девочки — это последствия Волны, но не знала как помочь. Она и сама не могла найти сил, чтобы побороть темную муть, прочно поселившуюся в душе. Иногда Элерии казалось, что их борьба бесполезна, и все они погибнут, просто кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже.

Задумавшись, Элерия не заметила, как резко взвилась Анели, бросилась и опрокинула ее назад. Талийка упала на спину, ударилась головой и потеряла сознание.

Вихрем, не оборачиваясь, Анели выскочила на улицу.

Криза, охая и ахая, подбежала к Элерии, похлопала по щекам, но девушка не отреагировала. По ее телу пробежала волна судорог и травница запаниковала. Она гладила Элерию по голове, брызгала водой и снова гладила. Наконец, талийка открыла глаза.

— Слава Трехликому, ты очнулась, — прошептала Криза.

— Трехликому? — усмехнулась Элерия.

— Чего не сболтнешь с перепугу.

Талийка поискала глазами Анели и, не найдя, схватила травницу за плечи:

— Где она? Криза, где Анели?!

— Убежала, когда ты упала в обморок, — договаривала старушка вслед Элерии. — Да куда ж ты? Тебе нельзя так носиться!

Элерия бежала по лагерю, ориентируясь на доносящиеся издалека шум и крики. По пути ей встречались только женщины и дети, и это не предвещало ничего хорошего. Значит мужчины затеяли что-то неладное.

Глава 20. В плену зеркал

От тускло освещенных коридоров мутило всех без исключения. Люди готовились ко сну, но спать никому не хотелось. Поспишь тут, когда из бесчисленных зеркал за тобой наблюдают монстры. И если вальдары, закаленные в боях недавней войны, готовы ко всякому, то ученые выглядели совершенно измотанными, и физически, и морально.

Усталость взяла свое, и мертвая тишина, царящая под высокими сводами, осязаемой тревожной дымкой опустилась на спящих людей. Бруснир сидел почти в центре группы и смотрел по сторонам. По людям лишь скользил взглядом, не задерживаясь, зато глубоко погружался в черноту зазеркалья. Иногда казалось, что туда можно провалиться безвозвратно, и тогда вальдар несколько раз моргал, возвращая остроту зрения и хлипкую уверенность в реальности этого мира. Сделать это с каждым разом становилось все труднее.

— Тебе тоже нужно, хотя бы иногда, спать, — тронул Шаймор командира за плечо. — Ты посмотри на себя, вылитый ворлок. Будто нам ужасов не хватает.

— Отвяжись, Шаймор, — дернул плечом Бруснир. — Я посплю, позже. Сначала нужно понять, что за твари убили моих людей.

— Эх, — покачал головой Шаймор и растянулся на твердом полу, подтянув под голову рюкзак с вещами. — Дело твое. Все равно переубедить тебя невозможно.

Он зевнул, молча понаблюдал за другом и закрыл глаза.

— Хотя бы разбуди меня через несколько часов, я сменю тебя, — не поднимая век, пробормотал Шаймор.

— Спи уже, — отозвался Бруснир.

Который час Бруснир вглядывался в мутные зеркальные стены. То там, то тут ему чудилось едва заметное движение теней. Сидя, он не мог бороться со сном и бесшумно ступал между спящими вповалку людьми, все ждал откуда придет опасность. Если та самая опасность желала притупить бдительность, то не на того напала — упрямства ему не занимать. Хотя упрямство не подходящее слово, просто Бруснир считал, что на его совести достаточно смертей. А всех этих людей привел сюда он. Снова. Иногда вальдар думал, что лучше ему погибнуть в бою, где-то в самом начале войны. И сколько людей тогда остались бы живы… Мать была бы жива, и вся его родная деревня, а, может быть, и отец. Который и умер-то, наверное, из-за того, что не смог пережить смерти жены. И бесчисленное множество молодых ребят, которым не повезло оказаться с ним рядом. Как и этим сейчас…

Как не странно, эти злые мысли придавали силы. Глаза вальдара покраснели и болели. Грязно-желтое мерцающее освещение разжигало игру воображения. Вот, Брусниру показалось, что он видит большую черную лапу, выставленную из зеркала. Или это просто тень? Воин замер и метнул взгляд на других дозорных. Не спугнут ли? Но они сидели далеко и тихо.

Вслед за лапой показалась оскаленная морда, чем-то смахивающая на шакалью, но намного крупнее и страшнее. Бруснир мягко приближался к монстру в зеркале, без резких движений, на ходу медленно вытаскивая меч. Существо обернулось, зыркнуло на него красными глазами и скрылось в глубине отражения. Бруснир поспешил к тому месту, где оно только что стояло, и коснулся ладонью гладкой стены. Она была твердой и непроницаемой.

Вальдар долго вглядывался в зазеркалье, но так ничего и не увидел. Вздохнул, потер переносицу большим и указательным пальцем. Страшно хотелось пить, а еще больше умыться. Бруснир прислонился лбом к едва прохладному мутному зеркалу и на минуту прикрыл глаза. От голода в теле поселилась мерзкая раздражающая слабость, но он не дал себе поблажку и продолжил дозор.

Второй раз Бруснир заметил подобную первой тварь спустя полчаса. На этот раз он замер, стараясь не шевелиться и не спугнуть существо. Оно двигалось осторожно, надолго замирая на одном месте, становилось почти невидимым и сливалось с мерцающими в зеркалах тенями. Наконец, медленно выбралось из зеркала, беззвучно скалясь и роняя слюну на пол. Огромная чудовищная собака, вот что стояло перед Брусниром. Слегка размытая,