Гибель царей - Конн Иггульден

Квертор поднял брови.

— Не совсем верно, господин. Я двадцать лет отслужил в Первом Киренаикском, десять из них — помощником центуриона.

Что-то заставило Юлия спросить:

— Десять последних?

Квертор кашлянул и посмотрел в сторону.

— Нет. Был лишен звания ближе к концу службы за пристрастие к азартным играм.

— Ясно. Ладно, Квертор. Похоже, теперь нам предстоит сыграть вместе, — спокойно заключил Цезарь.

Лысый радостно улыбнулся, обнаружив нехватку зубов на нижней челюсти:

— Не ставь против этих парней, господин, не узнав их хорошенько.

Юлий смотрел на тесные ряды, испытывая скорее сомнение, чем оптимизм.

— Хочется тебе верить. А теперь стань в строй, я хочу обратиться к ветеранам.

Секунду он смотрел на Квертора, ожидая, что тот откажется, и тогда будет ясно, что его лишили чина не за азартные игры — самое невинное занятие легионеров на отдыхе. Но лысый шагнул в шеренгу и весь обратился во внимание, с интересом глядя на Юлия.

Сделав глубокий вдох, Цезарь заговорил.

— Ветераны Рима! — проревел он, заставив ближних к нему стариков чуть ли не подпрыгнуть. У Юлия был сильный голос, и он старался изо всех сил — на тот случай, если некоторые из бывших легионеров глуховаты. — Мои люди и я побывали в двух поселениях, расположенных к югу отсюда, чтобы набрать рекрутов. Нам стало известно, что Митридат находится примерно в ста милях к западу от вашего города. Знайте, что сейчас свежие римские легионы движутся на восток от Диррахия и Апполонии. Я хочу заставить врага отступить им навстречу, зажать его между римскими молотом и наковальней.

Произнося это, Юлий думал, что ветераны слушают его внимательно, и это хорошо. Все глаза были прикованы к нему; и люди Цезаря, и седые бойцы впитывали каждое его слово. Он возблагодарил богов за мысль пройти десять миль на север до этого города.

— Вместе с вами под моим началом на Митридата пойдет тысяча солдат. Некоторые из них не обучены воинскому ремеслу. Другие, пришедшие со мной, привыкли к сражениям на море. Вы служили в пехотных частях и станете костяком нашего отряда. Каждому из вас я дам молодого товарища, которого вы обучите владеть мечом.

Юлий остановился, чтобы перевести дух. Никто не нарушал тишины, ветераны помнили, что такое дисциплина. Молодой офицер думал о том, сколько этих поседевших солдат сумеет выдержать марш и на своих ногах добраться до врага. С молодыми сильными бойцами можно преодолеть сто миль за три — четыре дня; со стариками вряд ли такое удастся…

— Я должен назначить квартирмейстера, который возьмет на себя заботу о снаряжении и припасах. Необходимо собрать в городе все, что может нам пригодиться.

Квертор шагнул вперед; его глаза горели от возбуждения.

— Слушаю тебя, — произнес Цезарь.

— Если позволишь, я буду квартирмейстером. Давно хотел насолить городским старшинам.

— Хорошо, но если они начнут жаловаться, я строго взыщу с тебя. Возьми троих из моего отряда и приступай к исполнению обязанностей. Каждый солдат должен иметь щит. Собери также все копья и луки, какие есть в городе. За стенами организуй полевую кухню и к ночи приготовь пищу на тысячу человек. Пока светло, займемся строевой подготовкой: я хочу посмотреть, как способны двигаться эти люди. К вечеру все сильно проголодаются.

Квертор отсалютовал и быстро зашагал к Гадитику, стоявшему перед отрядом Юлия. Отобрав солдат, он бросил несколько слов и вместе с ними скрылся в одном из переулков. Цезарь мельком подумал, что, похоже, запустил волка в овчарню.

Из здания муниципалитета появился городской старшина и почти бегом поспешил к строю ветеранов. Юлий равнодушно посмотрел на него и отвернулся. Теперь не имеет значения, какое решение приняли эти люди.

— Вижу, что в строю стоять вы умеете. Судя по шрамам, умеете и драться, — выкрикнул он, обращаясь к старым солдатам. — Теперь я хочу увидеть, что вы помните о боевых порядках и построениях.

По приказу Цезаря легионеры повернулись кругом и колонной направились по главной улице к городским воротам. По пути к ним присоединялись подходившие ветераны. Знаком Юлий велел Гадитику вести своих людей следом и быстро зашагал за ветеранами, не обращая внимания на слабеющие призывы главного городского старшины. Наконец тот понял, что никто не собирается его слушать, остановился и молча смотрел, как пустеет площадь.

Юлий построил легионеров в четыре шеренги, смешав ветеранов с молодыми солдатами. Он шел вдоль строя, всматриваясь в лица людей, собравшихся под его началом, и старался припомнить все, что знал о полевой тактике, все, чему много лет назад учил его Рений. Но старый гладиатор никогда не рассказывал, как создавать легион на пустом месте. Кое-что всплывало в голове самопроизвольно, из опыта организации отряда и руководства им. Беспокоила одна мысль: вдруг кто-нибудь из ветеранов поймет, что Юлий никогда раньше не командовал пехотой? Он помрачнел. Придется сознаться, что это действительно так.

Остановившись перед строем, он обратился к солдатам: — Слушайте меня, легионеры. Я хочу, чтобы в строю, насколько это возможно, рядом с каждым ветераном стоял молодой солдат. Мы создадим сплав из опыта и скорости. По моей команде вы разойдетесь и построитесь в тридцать равных по численности шеренг, следуя этому принципу. Разойдись! Стройся!

Строй рассыпался, легионеры засуетились, формируя новое построение и подыскивая себе соседей. Юлий наблюдал за ними, пряча улыбку. Улыбаться нельзя. Рений учил, что командир должен быть сдержан и строг. Его могут не любить. Солдаты любили Мария, но он командовал ими много лет. У Цезаря подобного опыта не было.

Наконец солдаты построились прямоугольником, состоявшим из тридцати шеренг, и Юлий снова обратился к ним:

— Теперь мы можем сформировать две когорты по четыреста восемьдесят человек в каждой. Первые пятнадцать шеренг, десять шагов вперед!

Легионеры выполнили команду, и между когортами открылась свободная полоса каменистой земли.

— Первая когорта будет называться «Ястреб». Вторая — «Вентул», то есть быстрый, как ветер. Командиром «Ястреба» назначается мой заместитель, Гадитик. «Вентулом» командовать буду я сам. Запомните эти названия. Я хочу, чтобы вы действовали, не раздумывая, когда услышите их в бою…

Юлий решил не объяснять, что одно имя принадлежало торговому судну, а второе — галере, лежащей на дне моря.

Он вытер пот со лба.

— Перед тем как заняться строевой подготовкой и тактикой, мы должны дать название всему нашему отряду.

На секунду задумавшись, Цезарь вдруг понял, что не может придумать ничего подходящего. Ветераны смотрели на него с удивлением, некоторые с трудом сдерживали улыбки. Красивое и мужественное название должно воодушевлять солдат, они гордятся именами своих легионов. Необходимо было подыскать слово, но в голову ничего не приходило, и Юлий начал паниковать.

Ну, давай же, давай! — мысленно подгонял он себя. Дай им имя, пусть знают, кто они есть…

Разозленный неожиданной трудностью, Цезарь сердито смотрел на легионеров. Все они римляне, и молодые, и старые…

Вот оно!

— Вы — Волки Рима, — объявил Юлий. Он произнес это спокойно, но слова услышали все. Кто-то из ветеранов поднял подбородок выше, и молодой командир понял, что название понравилось. — Далее. Когорта «Вентул» выстраивается в четыре манипула по правую руку от меня, «Ястреб» — по левую. До заката еще три часа. Будете маршировать и перестраиваться, пока не попадаете от усталости.

Юлий с удовольствием наблюдал, как быстро и четко солдаты исполняют команду. Потом подозвал Гадитика, ответил на его приветствие.

— Дотемна отрабатывай с ними все построения, какие знаешь. Не давай ни минуты передышки. Я со своими займусь тем же. Если младшие командиры не справляются с обязанностями или не могут поддерживать дисциплину, заменяй их, но осмотрительно. Пусть хорошенько потрудятся до ужина.

— Думаешь завтра выходить? — спросил Гадитик негромко, чтобы солдаты не слышали их беседы.

Юлий покачал головой.

— Завтра устроим учебный бой, твоя когорта против моей. Хочу, чтобы ветераны вспомнили, как надо выполнять приказы в сражении, а молодые узнали, как это следует делать, когда бьешься с врагом. Вечером увидимся и обговорим детали. Да, Гадитик…

— Слушаю, командир.

— Хорошенько поработай со своими, потому что завтра «Вентул» задаст им настоящую трепку.

— Посмотрим, удастся ли, — ответил старый воин, усмехнувшись, снова отсалютовал и направился к своей когорте.

Когда два дня спустя Юлий отдал приказ выступать, он чувствовал прилив гордости и легко шагал по земле Греции. Правый глаз у него почти заплыл от удара топорищем, который нанес один из воинов Гадитика, но Цезарь не придавал этому ровно никакого значения.