ВИКИНГ Книга 1 БАХМУТ - Вячеслав Киселев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По словам Потемкина в Москве, после подписания императором Петром III в свое недолгое царствование Манифеста о вольности дворянства, начался настоящий расцвет «Москвы дворянской». Избавление дворян от необходимости служить не менее четверти века буквально перевернуло Москву. Отныне старая столица постепенно стала настоящим раем для отставных вельмож, которым не желалось наблюдать при дворе возвышение новых фаворитов, «пенсионеров» государевой службы, мечтавших пожить в Москве «на покое», женихов всех возрастов и состояний — благо невест в Москве было в изобилии, а также всех любителей жизни спокойной и размеренной с приятными русскому человеку удовольствиями. Но, кроме «пенсионных радостей», большая и уютная старая столица могла предоставить и карьерные возможности — здесь располагались некоторые департаменты Сената, можно было служить «по гражданской части» в Московской синодальной конторе или архиве Иностранной коллегии.
Как впоследствии стало ясно, сравнивать мне оказалось нечего — от этой Москвы в 21 веке остался только Кремль, да храм Василия блаженного. Все остальное, видимо, выгорело во время пожара 1812 года, либо не выдержало испытания временем. В Москве у нас никаких дел не было поэтому, передохнув, тронулись без задержек в столицу, куда благополучно и прибыли 10 сентября 1769 года — «знаменательная дата».
Столица встретила нас, ставшей «притчей во языцех», унылой и промозглой погодой, а мы разместившись в небольшом и уютном особняке Потемкина на Васильевском острове стали ждать дальнейшего развития событий.
Глава 29
Императрица
Как известно хуже нет, чем «ждать и догонять». Ну, догонять нам, слава богу, никого не понадобилось, а вот изрядно подождать, причем в неведении, пришлось. Насколько я понял из объяснений Потемкина по вопросу организации придворной жизни — основной смысл ее заключался в получении благосклонности государыни императрицы и не важно какими средствами. В целом ничего «нового» или «старого», неважно, данный способ, видимо, не теряет актуальности во все времена и эпохи — что-то типа «подтолкни ближнего, навали на нижнего». И что самое главное — в настоящий момент Потемкин еще не занимает главенствующего положения среди окружения Екатерины, а значит у нас уже имеются фактические или потенциальные недоброжелатели, а может и противники. Ведь наградой в этой борьбе была власть, а значит и богатство.
После осознания данного факта и понимания того, что мне волей или не волей, если я собираюсь что-то изменить в жизни страны, придется залезть с головой в этот клубок «пресмыкающихся» у меня, как говорил один персонаж, «зачесалось в самых неприличных местах» и мне сразу захотелось обратно в степь — как же там все просто, увидел врага — убей!
Через пару дней Потемкин забрал утром Мубарека и вернулся вечером один, а на мой вопрос ответил, что государыня императрица определила его при дворе, ну и отлично — «баба с возу, кобыле легче».
По истечению недели томительного ожидания, которое мы скрашивали спаррингами в небольшом фехтовальном зале особняка, Григорий Александрович, измотанный придворными интригами сильнее чем месячной поездкой верхом, объявил — на завтра ему и мне назначена аудиенция у государыни императрицы! Доброму и Гному, как не дворянам, доступ к первому лицу пока был заказан — ну ничего еще «не вечер». После объявления Потемкина я сразу успокоился и уснул со спокойной душой, еще со времен службы в спецназе у меня совершено атрофировались страх и робость перед вышестоящим начальством, каким бы оно не было — спрашивается, чего боятся человеку, которому завтра смотреть смерти в глаза.
Когда Потемкин сказал, что нам назначена аудиенция у государыни императрицы, я по простоте душевной думал, что мы в назначенное время окажемся в какой-нибудь большой приемной во дворце, а дальше все как в историческом фильме — лакеи в ливреях откроют большие двустворчатые двери и напыщенный, как индюк, придворный распорядитель пригласит нас в просторный кабинет с большим глобусом в углу, или мы будем стоять в зале и вдруг тот же «индюк» громко объявит — великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и в зал войдет богато одетая женщина в окружении придворных дам…
В общем, ни того, ни другого, ни третьего — все оказалось совершенно по другому. Аудиенция оказалась спланирована, именно это слово больше всего подходит, в Царском селе, в императорском саду, любимом месте прогулок Екатерины, в виде случайной встречи. Охренеть, зачем такие сложности. В условленный час мы прогуливались «типа изучая местную флору» по саду, представлявшему собой, насколько я понимаю, причудливую смесь различных садовых стилей, которые при этом нисколько друг другу не мешали, как на садовой дорожке появилась Екатерина в окружении придворных дам. Мы поприветствовали ее и она, уточнив у Потемкина, тот ли я барон, о котором он ей рассказывал, обратилась ко мне по имени–отчеству, сразу продемонстрировав свой цепкий ум.
Еще при приближении императрицы мне удалось немного, что бы это не показалось неприличным, рассмотреть ее — среднего роста, с прекрасной осанкой и пропорциональным телосложением, величественного вида, в котором чувствуется смешение достоинства и непринужденности, не сказать, что писанная красавица, но роскошные каштановые волосы, прекрасный цвет лица, живые и умные голубые глаза, а также приятно очерченный рот создают тот образ женщины, к которому всегда тянутся мужчины.
— Григорий Александрович дал весьма лестную оценку вашим действиям при покорении Крымского ханства Иван Николаевич, какую, по вашему мнению, вы заслуживаете награду за деяния сии во славу государства российского?
— Благодарю ваше величество, беседа с вами уже величайшая награда для любого подданного вашего, но есть у меня к вам просьба, пусть не покажется она вам дерзостью, хотелось бы изложить вашему величеству некоторые мысли по вопросу обустройства государства российского в более деловой и приватной обстановке, потому как красоты этого великолепного сада настраивают на лирический или философский стиль беседы, в чем я, к своему стыду, не силен! — стараясь сохранять максимальное спокойствие ответил я — здесь, как говориться «пан или пропал». Группу придворных дам окутала зловещая тишина, но Екатерина, развеяв широкой улыбкой создавшуюся секундную напряженность, к всеобщему удивлению ответила положительно.
— Что ж, беседа с вами господа, деяниями своими на века прославившими силу русского оружия, честь
