Мийол-алхимик - Анатолий Михайлович Нейтак

— Это, коллега, генетическое, — успела первой Шак, — поэтому можете не волноваться: уж кого-кого, а ваших детей это не затронет.

Точильщик фыркнул-рыкнул, давя смех:

— Так его, — оскалился. — И ведь точно не затронет, фры-фрыф! Чтоб ты знал, скоровар: фрисс — это значит «синяя». Оттенок меха такой, ага. Вроде как несчастливый.

— Вернёмся к афари, — сказала Гимеко, предусмотрительно меняя тему. — Чем это так ценно вообще, не пояснишь?

— Да я сам не особо в курсе… — смутился алурин. Или, скорее, уступил право голоса.

— Могу пояснить я, — сказала Шак. — Есть у моего вида такое… своеобразное свойство физиологии, что в самый первый эструс происходит запечатление бывшей девой партнёра либо партнёров. В зависимости от их пола, числа и вида получаются пять категорий женщин. Деталями вас напрягать не стану, но две крайних категории — это уфит-иарин и афари. Можно сказать, что уфит-иарин вожделеет всех, но мало кто её… ну а с афари — наоборот.

— Не похоже, чтобы ты вызывала всеобщее вожделение, — фыркнул Число.

— Тут суть в ином, — словно и не заметила чужой враждебности Шак, продолжая делать своё дело. — Когда матриархом становится ирринис, благоверная — все отпрыски её будут от одного лишь мужа. Как бы многочисленны ни были они, а ирринис физиологически не может изменить. Что для политика — слабость. Уфит-иарин изменять может, да ещё как — но потомство, рождённое неразборчивой, едва ли будет иметь высокий статус. А вот афари… возлечь с нею — честь, и сама она может спариться с кем пожелает без урона чести, а потому именно матриарху-афари проще всего заполучить власть, заключая кровные и брачные союзы. Либо расторгая их.

— Почему же тогда афари так редки? — спросила Гимеко.

— Да потому, что первый эструс напрочь отшибает разум. И не только самой деве, но даже окружающим. Феромоны — штука такая…

— А если, не знаю… запереться где-нибудь?

— Получится шестая категория: не интересующаяся мужами, нарциссически зависимая от самоудовлетворения особа. Которая точно так же, как презренная хурра-иарин, что спаривалась с человеком, не оставит потомства вовсе: даже изнасилование тут не поможет.

— Неправда! — сказал Точильщик. — Бывали алурины, которые и в одиночку становились афари. Без сторонней помощи.

— Да-да, — хмыкнула Шак. — Читала я про таких. Маххаси Тёмная, что себя связала и в итоге осталась без рук, потом ещё эта, которая Безногая Мать… самоотравительница дурная. Даже не знаю, считать их идиотками или героинями. Наверно, всё-таки героинями, раз уж умудрились войти в легенды — пусть даже таким идиотским путём.

— А ты не собираешься приобретать власть? — Гимеко склонила голову набок.

— Я, — сказала алурина, — вослед за учителем своим собираюсь стать подмастерьем, а потом и мастером магии, если получится. Фрисс я или там афари… это всё шелуха.

— Но стать афари тебе помог…

— Верно: учитель. Мой лидер. Мийол.

— Понятно, — протянула Веселуха со странноватой интонацией. Словно что-то новое поняла или сложила из фрагментов часть картинки.

…на короткие дистанции, недолго, полетать на призывном Беркуте Урагана можно и даже в чём-то удобно. Но когда расстояние или сроки вырастают, лучше использовать нормальную леталку с твёрдой палубой. В данном случае — «Облачную бегунью».

Кстати говоря, сделать судно-невидимку не из неё, а из «Хитолору» стало бы задачей если вообще выполнимой, то отнюдь не на уровне Васьки. Новую яхту держали в воздухе отнюдь не ритуальные контуры, а классические «поплавки», но даже и для неё создание усиленного, на грани перехода к новому уровню, и увеличенного по габаритам стационарного талисмана Невидимости Среднего Круга потребовало очень серьёзных перерасчётов. Причём избавиться от конфликтов не вышло: штатные «ветродуи» уже на средней мощности в каком-то смысле «сдували» оптическую маскировку. Да и на мощности выше низко-средней начинали колебать её.

В общем, в стелс-режиме яхта могла лишь красться на скорости пешехода. Для следования за группой Охотников этого, впрочем, хватало — как и для преследования обнаруженного Эшки четвёртого члена неопознанной группы агрессоров.

Сейчас на борту, помимо Мийола, находились его «долгоиграющий» магоклон, заранее экипированный и вооружённый для серьёзной — вплоть до самоубийственной — схватки, а также Санхан, настоявшая на участии во всём этом сомнительном предприятии с наймом убийц. Больше того: ради доказательства своей полезности она перегравировала обычный набор заклинаний и прямо сейчас имела хороший шанс разнести Цепким Вихрем Марнока всё и вся внутри круга диаметром четыре десятка локтей.

Но только один раз: боевые подмастерские заклинания весьма прожорливы.

А в качестве точечного, так сказать, средства воздействия в серьёзных переговорах смуглянка выбрала Молнию Сильга.

Призыватель отлично помнил, как этими чарами его неоднократно приласкал Каремитул во время дуэли, и потому выбор одобрил. Малый откат, высокая (и регулируемая) мощность, никакой особой специфики применения — наводись да бей. Причём с тридцати шагов Молния Сильга, да на полной мощности, надолго вышибет сознание из любого подмастерья — ну, кроме таскающих специфическую защиту; а от удара с шагов двенадцати или пятнадцати даже Мастер Боя выйдет из строя. Если специфической стойкости не имеет, конечно… или нужного талисмана.

Чем вообще хороша боевая магия — можно не морщить лоб, как бы её половчее применить. Достаточно иметь нужный уровень для гравирования желаемых чар, а уж использовать их может, пожалуй, даже полудурок какой.

Основной же минус боевой магии малых уровней — как раз до четвёртого включительно — в необходимости бить ею с малых, желательно вообще кинжальных дистанций. И вот тут уже возникают сложности для неопытных и склонных к панике адептов. Да и вообще маг-боевик — вроде той же Гимеко — это скорее диагноз. Нормальные маги, стремящиеся к долгой и комфортной жизни, выбирают другие специализации. Любые, кроме этой.

Однако Санхан здраво рассудила, что она-то (если до такого вообще дойдёт) станет кидать Молнии Сильга из невидимости — и с высоты палубы яхты. А уж Цепкий Вихрь Марнока и вовсе может запустить шагов за полста, а то и с полной сотни, из заведомой безопасности. Собственно, если бы не мобильное невидимое средство передвижения (и отступления, при необходимости) — в жизни бы Мийол не отпустил беременную подругу в диколесье. Да и без сопровождения своей команды не отпустил бы. А вот с сопровождением… раз всё равно нужна подстраховка…

— Долго ей ещё?

— Не знаю, милая, — повёл плечами призыватель. — Эшки впервые работает с разумной… м-м, добычей. Осторожничает. И правильно делает.

— Ну хоть примерно?

— Минут десять. Может, пятнадцать. Не очень долго.

Тот самый случай, подумал он, когда приходится сперва догонять… медленно… а потом ещё и ждать. Открывшиеся у Эшки способности — если быть совсем уж точным, новые грани уже имеющихся способностей — давали жутковатый в своей эффективности результат, но…

Но.

Поистине, магические звери, не в пример людям — любимые дети Планетерры. То, что сам Мийол открыл не без труда и только с помощью Малого Оптимизатора Нимаротуфа, фамильяр скомпоновала просто так. На чистом упорстве… и фантазии. Не факт, что неразумный зверь смог бы достичь аналогичных успехов, ой не факт!

Четыре свойства: скрытность, связанность, испуг, жизнь. Первое и последнее работали сугубо на саму атрибутницу, третье — сугубо на её жертв, связанность изначально обладала некой амбивалентностью и вообще-то, если бы не первое свойство, была бы так же заметна, как прямой контакт аур. Особой синергии между всеми этими свойствами (особенно искусственно привитой жизнью) не наблюдалось.

Изначально — так.

Но как Мийол научился обращать эффект (у/вы/на)правления не только на магию, но и на собственное тело, более тонко и точно контролируя нервную систему и прану, так Эшки добилась того, что связанность объединяла её жизнь и жизнь другого существа. То самое одновременное использование одного свойства внутри и вовне. А затем пошла ещё дальше, инвертировав своё свойство скрытности, превращая его скорее в сокрытие. Не себя, нет — в сокрытие тех эффектов, которые распространяла на добычу. Точнее, одного-единственного эффекта: испуга. При этом обращённое вовне свойство жизнь давало возможность фокусировать связанность сверх обычных и привычных пределов.

Сложно? Ещё бы! Чтобы вывернуть наизнанку сразу половину свойств своего Атрибута, фамильяру приходилось концентрироваться в такой степени, какую обычный магический зверь не осилил бы точно. Даже воля Эшки, закалённая возвращением и расширением возможности летать (что потребовало от атрибутницы освоения не свойственного ей контроля праны — считай, этакого аналога Усиления долгого), едва удерживала полученную комбинацию