Колибри - Диана Килина

Саша приехал первым. Яркий свет фар посветил в зеркало заднего вида, и я зажмурилась. К горлу снова подступила тошнота, потому что вид мёртвой Даши буквально впечатался в мою сетчатку. Когда бывший босс сел на сиденье рядом со мной и приложился к бутылке с виски, я чувствовала себя не просто паршиво. Нет такого слова, которое смогло бы в точности описать моё состояние.

Фары, светящие в зеркала, отъехали назад, развернулись, и уехали обратно, в сторону поместья. Мы сидели в моей машине в полной тишине. Музыку я выключила. Как–то было не до неё. Когда впереди просияли синие проблесковые маячки, Саша напрягся. Он стал куда–то звонить, и что–то объяснять. Я не поняла ни слова. В ушах стояла оглушающая тишина, нарушаемая только тихим рокотом мотора.

Перед глазами снова всплыло лицо с остекленевшими глазами, и я потрясла головой, чтобы избавиться от этого видения. Потом появилась другая картинка – пятна крови, снежинки, падающие на обнажённую спину и татуировку, полностью повторяющую мою.

Я не выдержала, и открыла дверь авто, наполовину вылезая из салона. Когда я начала блевать, я уделала своё платье, порог, дверь и даже левое переднее колесо. Закончив, я закрыла машину и откинулась на спинку, закрывая лицо руками.

– Господи, это происходит не со мной, – прошептала я, в сотый раз за последние полчаса видя перед глазами лицо Даши.

Саша, молча, вышел из машины и направился к полицейским. Я не знаю, сколько времени заняла процедура оформления всех бумаг. Мне задали несколько вопросов, и я как–то на них ответила. Я смотрела, как спасатели отодвинули Бентли от дерева и вытащили… Тело. Потом его запихнули в чёрный мешок и погрузили в машину скорой. Бентли, превратившийся в груду бесполезного металла, поставили на буксир, и увезли.

Дверь моей машины открылась, и я вздрогнула. Саша сел рядом и поднял бутылку с пола.

– Можно ехать, – спокойно сказал он.

Я кивнула, и тронулась с места. Когда я подъезжала к городу, бывший босс включил стерео–систему. Он удивлённо посмотрел на меня и выдал что–то вроде:

– Что это?

Я ничего не ответила. Слова застряли где–то в горле. Я физически не могла ничего сказать.

Он переключил несколько треков, а потом остановился.

– А вот это мне нравится, – пробормотал он опьяневшим голосом, и сделал погромче.

Из динамиков полилась мелодичная фортепианная музыка, разбавляемая электронными звуками, и женский голос запел на французском языке. Я вцепилась в руль и уставилась на дорогу, ни хрена не понимая.

Je t'aime, je t'aime

Comme un fou, comme un soldat

Comme une star de cinema

Саша подпел своим мягким голосом француженке. По моему телу прошла лёгкая дрожь, смешанная с уже знакомым мне ощущением, которое я испытывала, когда он говорил на этом языке.

– В Хилтон? – смогла выдавить из себя я уже на подъезде к центру.

– Нет. Я купил квартиру, – спокойно ответил он и выключил музыку, – Ты как?

Я промолчала. Потом пожала плечами, и, не отрываясь от дороги, сказала:

– Пока не поняла. Куда ехать?

– Шестнадцатиэтажка на Вирби.

Я знала этот дом. Единственная новостройка в моём районе. Взяв курс на Лаагна тээ, я быстро добралась до пункта назначения и остановилась у шлагбаума.

– Алиса, лучше подняться. Тебе не стоит сейчас идти домой, – сказал Саша.

Шлагбаум дёрнулся и поднялся вверх. Я нажала на педаль газа и въехала на парковку.

Потом мои воспоминания снова стали смутными. Я помню, как поставила машину, достала из багажника свою сумку, зашла в подъезд; как поднялась на лифте и вошла в квартиру. Саша снял с меня шубу. Я уставилась на своё отражение в зеркальных дверях–купе и с радостью выдохнула, когда на меня посмотрела брюнетка с короткой стрижкой.

– Туда, – он махнул рукой направо, и я поплелась в заданном направлении.

Скинув с себя испачканное платье, я залезла в ванную и включила душ. Впервые в жизни, я дала кипяток. Сев на гладкую пластиковую поверхность, я поджала колени к груди и обхватила себя руками. Мои слёзы перемешались с горячей водой, и я кое–как пришла в чувства. Правда, увиденное меня так и не отпускало.

Когда я нашла в себе силы вылезти, я обернулась полотенцем и вышла в комнату. Саша сидел на диване и приговаривал виски. С того момента, как он сел в мою машину, бутылка почти опустела.

Я подошла к нему, и взялась за горлышко. Сделав большой глоток и допив остатки, я зажмурилась от обжигающего вкуса и села на диван. Бутылку я поставила на пол. Уставившись на тёмный экран большого плазменного телевизора, я принялась искать невидимую точку. Она должна быть где–то здесь, я уверена. Она мне так необходима.

– Хочешь есть? – спросил где–то вдалеке голос Саши, и я резко помотала головой.

При одной мысли о еде меня снова затошнило.

Я наклонилась и упёрлась лбом в свои колени. Саша спокойно сидел на диване, закинув ногу на ногу. Потом он пошевелился, и я почувствовала, что уползаю с дивана к нему на ноги.

– Тшшш, – шикнул он, – Всё хорошо.

Он принялся качать меня, как маленькую, и я снова заплакала. Перед глазами то и дело мелькали образы сегодняшней ночи:

Осколки на асфальте.

Смятый капот.

Снежинки, кружащие в воздухе.

– Даша, – подмигнула мне блондинка.

Светлые стеклянные глаза, смотрящие прямо на меня.

Голубая птица, покрытая тонким слоем снега.

Синие маячки.

– Забирай его, мне надоело всё это дерьмо!

Эвакуатор.

Скорая.

Кровь.

– Всё хорошо, – повторил родной голос надо мной, и я провалилась в сон.

Лучше бы я проснулась.

ГЛАВА 44

Я разглядываю цветные фотографии, и с интересом вытаскиваю одну из пачки. На ней изображена маленькая птичка с длинным клювом. Она сфотографирована в полёте, макросъёмкой, и я могу видеть каждое её пёрышко. Она очень яркая, разноцветная, как радуга. Горло у неё матово–алое, животик блестяще–синий, по бокам горла выступают синие перья в виде воротника, хвост и голова – салатовые. Я беру снимок и подбегаю к отцу:

– Папа, а кто это?

Отец улыбается одной из своих покровительственных улыбок, берёт меня на руки и сажает к себе на колени. Он смотрит на фотографию, а потом переводит взгляд на меня.

– Это колибри–ангел, – говорит он, – Красивая, правда?

– Очень. А где она живёт? – не унимаюсь я.

– В Бразилии. Это очень далеко, за океаном.

– А она не прилетает к нам зимовать? – спрашиваю я, насупившись.

– Нет, детка, она никогда не покидает своих мест. Она очень маленькая и хрупкая, не умеет ходить по земле.

– Почему?

– У неё слишком тоненькие и слабые ножки. Совсем как у тебя, – отец щекочет меня в пятку, и я хихикаю.

Потом картина изменилась. Я стояла в больничной палате со светло–зелёными стенами и пряталась за мамой.

– Алиса? – сказал незнакомый мне голос, – Алиса, дочка, подойди.

Я неловко вышла из–за маминой спины и посмотрела на мужчину, лежащего на больничной койке. Когда я подошла ближе, я с трудом узнала в его измученном химиотерапией лице, своего отца. Тонкие трубки вели к его рукам, в них текла какая–то прозрачная жидкость. Присмотревшись внимательнее, я поняла, что его руки… Они стали больше похожи на мои. Тонкие, как спички, с тугими, выпирающими венами.

– Папа? – выдавила я из себя, душа подступающие слёзы.

– Птичка моя, это я. Я так по тебе соскучился… – тихо сказал он.

Это было больше похоже на стон.

– Папа, я здесь. Я с тобой.

– Алиса, я так тебя люблю, – начал говорит он в бреду, – Ты – всё в моей жизни.

– Я знаю, пап.

Мой голос сорвался, и я начала плакать.

– Папочка, всё будет хорошо. Ты поправишься. Обязательно поправишься.

– Конечно, – выдохнул он и посмотрел на меня невидящим взглядом, – Я поправлюсь. Я люблю тебя, Алиса. Я так тебя люблю… – повторил он.

– Я тоже тебя люблю, папа, – всхлипнула я.

– Алиса? – выдернул меня из сна голос Саши.

Я открыла глаза и уставилась в белый потолок.

– Да, – прохрипела я.

– Тебе кошмар приснился.

Я повернула голову и нашла его сидящим на краю кровати. Он обеспокоенно смотрел на меня, и мне показалось это не правильным.

– Я в порядке.

Подтянувшись на руках, я села на кровати. Потрогав свою шею, я по привычке стала искать волосы на затылке, которых не было. Откинув чёлку, я спросила:

– Сколько времени?

– Десять утра.

– Мне нужно одеться.

Саша вскинул брови и бросил на меня удивлённый взгляд.

– Моя сумка в коридоре, кажется, – выдавила я, и он поднялся.

– Сейчас принесу.

Когда он скрылся, я спустила ноги на пол и прикрылась одеялом.

– Держи, – Саша вырос в дверном проёме и подошёл к кровати.