Севастопольская страда - Евгений Александрович Белогорский

Открытый ими огонь по крылатому врагу не имел результата. Вражеские самолеты благополучно ушли от справедливого возмездия, нанеся осадной артиллерии вермахта новый урон.

В результате ночной атаки были уничтожены две 194 мм французских гаубицы, и серьезно пострадало третье орудие батареи. Все они внесли свой вклад в недавнем прорыве советской обороны и теперь на их убойный огонь немцам рассчитывать не приходилось.

Другой жертвой вражеского налета стала батарея 280 мм гаубиц, доставшиеся вермахту в наследство от рейхсвера и производивших обстрел стратегически важного форта «Сталин». Одно из орудий было полностью уничтожено прямым попаданием пятидесяти килограммовой бомбы. У второй гаубицы, был поврежден массивный лафет и от взрывной волны, она завалилась набок.

На восстановления орудия требовалось много времени и потому, его также можно было смело исключать боевого списка 11-й армии.

Стоит ли говорить, что известие о ночном происшествии вызвало у Манштейна приступ гнева и раздражения.

— Как случилось, что наши доблестные войска вооруженные лучшим в мире оружием оказались беззащитны перед допотопным русским бипланом!? Перед этой летучей «этажеркой», что повадилась каждую ночь бомбить наши батареи! Когда вы собираетесь навести порядок!? — бурно вопрошал генерал представителя Люфтваффе майора Циммера, но ответы летчика не смогли погасить его праведный гнев.

— Все дело в том, что русские «этажерки» в ночном небе серьезный противник, господин генерал. Находясь на низкой высоте, они плохо заметны для постов ПВО, благодаря этому могут подлетать к своей цели совершенно незаметно.

— Что за ерунда!? А прожектора, а зенитки, а часовые, а истребители, наконец? Неужели никто из них не сможет совладать с этими фанерными бестиям!?

— Все зенитные орудия сняты со своих постов и переданы для поддержки пехоты, — любезно напомнили генералу его распоряжение летчики, — а что касается прожекторов и часовых, то из-за низкой высоты и тихой работы мотора, они могут заметить противника только перед самой атакой.

— А наши славные асы истребители, — не сдавался Манштейн, — неужели они не могут сбить этот тихоход пусть даже ночью?

— Сбить, конечно, можно, но очень сложно. Из-за своей высокой скорости наши истребители обычно проскакивают, эти как вы точно заметили «этажерки», господин генерал. Если же попытаться во время атаки сбросить скорость, то возникает угроза свалиться в «штопор». А учитывая малую высоту, на которой идет самолет противника и ночные условия, летчику должно очень повести, чтобы сбить этот тихоход.

— Значит больше всего шансов сбить русский самолет можно огнем с земли?

— К сожалению, это так — вынужден был признать майор, придавленный вопросом генерала к стенке.

— Прекрасно — полным ядовитого сарказма голосом констатировал лучший тевтонский ум.

— Значит, нам не стоит ждать помощи от Люфтваффе и придется брать дело в свои руки. Шпехт, — обратился командующий к своему помощнику. — Пусть подготовят приказ по армии о появлении у русских «секретном оружии» русских, против которого бессильны наши прославленные асы, и уничтожить его можно только огнем с земли. Пусть также объявят, что за каждый сбитый самолет объявлено вознаграждение в тысячу марок.

Манштейн решил сыграть на нежных струнах самолюбия и жадности своих солдат, но хорошо знавший историю вопроса, майор не согласился с ним.

— Тысячи марок за сбитый самолет мало, господин генерал. Фельдмаршал фон Бок назначил награду в три тысячи марок — многозначительно подчеркнул Циммер, но собеседник не услышал его.

— За маленький биплан и тысячи марок много, и я назначаю такую цену, так как не могут снять с фронта ни одного зенитного орудия — решительно отрезал генерал, но последующие за этим события показали его неправоту.

Ни назначенная награда, ни осветительные ракеты, которые немцы стали запускать ночью над передовой не смогли остановить нашествие крылатых мстителей. Постоянно рискуя быть сбитыми, они ухитрялись находить лазейки в защите врага и сбрасывать на его позиции свои бомбы.

Скученная на относительно небольшом пространстве, осадная артиллерия немцев не имела свободу маневра и являлась прекрасной мишенью для ночного бомбардировщика У-2. Мало число самолетов и их скромная бомбовая нагрузка здорово выручала немцев, но и с каждой ночью укусы красных «валькирий» становились все злее и злее.

За последующие три дня они вписали в свой список трофеев, несколько 210 мм мортир и 150 мм гаубиц, пару зенитных установок и один склад боеприпасов. За все это, «небесные тихоходы» заплатили несколькими пулевыми пробоинами в крыльях и фюзеляже, что совсем не помешали им вернуться на родной аэродром.

Однако самым удачливым налетом оказался в ночь с 13 на 14 июня, когда точным ударом с неба был уничтожен штаб одного из саксонского полка захватившего накануне станцию Мекензиевые горы.

Продолжая строго придерживаться выбранной тактики, Манштейн утром наносил на узком участке фронта мощный бомбово-артиллерийский удар, а затем пытался продвинуться вперед при помощи штурмовых групп. Солдаты генерала Хансена яростно шли в атаку за атакой, но защитники Севастополя отвечали не менее яростными контратаками. Кордон Мекензия?1 и станция Мекензиевы горы неоднократно переходили из рук в руки, пока вечером 13 июня не перешли под полный контроль немцев вместе с высотой «нос Сталина».

Не имея возможности противостоять мощному напору противника, который за два дня боев израсходовал чуть менее пяти тысяч тонн боеприпасов, советские войска были вынуждены отступить к Трензиной и Графской балкам.

Пытаясь сковать действия Рокоссовского, он приказал генералу Фреттер-Пико активно наступать на стыке 1 и 2 секторов советской обороны в районе Сапун-горы. Там немецкие артиллеристы также щедро засыпали окопы и траншеи противника снарядами и минами, но без особого успеха. Все что смогли достичь гренадеры 30 корпуса за два дня боев — это вклиниться в оборону противника на глубину 200–300 метров.

Что касается румынского горного корпуса, то его солдаты не столько сражались, сколько удачно изображали бурную деятельность. На своем секторе фронта, славные воины великого кондукатора не продвинулись ни на метр. Таковы были героические будни прославленного города, в борьбе за который ни одна из сторон не собиралась опускать руки и признавать себя побежденной.

Глава X

Форты, батареи и партизаны

— Тук-тук-тук — мерно стучали по