Будда - Гельмут Улиг

Хотя якобы предсказанные Буддой двенадцать лет до появления Падмасамбхавы в действительности превратились в сто двадцать лет, это не нанесло ущерба величию и влиянию этого «второго Будды», гуру Ринпоче. Наоборот: Падмасамбхава еще и сегодня находится в центре ламаизма красношапочников как великий эзотерический образ вождя, хотя в древних записях речей Будды не содержится и намека на появление Падмасамбхавы. Более того, мы узнаем в них, что Будда отрицал тайные учения и эзотерическое колдовство и не видел для себя никакого преемника.

«Три вещи светят нам открыто, а не тайно: солнце, луна и учение Будды», — так он ответил на вопрос монахов о последних скрытых откровениях. Несмотря на это, столетия спустя после его смерти появилась теория, что тайные сочинения Будды, терма (сокровища) будто бы спрятаны повсюду в странах буддизма, особенно в Гималаях, и ждут предопределенных им искателей сокровищ — выдающихся лам.

Согласно учению позднейшей буддийской версии ваджраяны или алмазной колесницы Падмасамбхава был первым в этом ряду первооткрывателей. Поэтому он изображается с ваджрой, алмазным скипетром, как символом абсолютной чистоты и познания, который своим сиянием открывает последние тайны.

О его открытии тайных учений Будды в биографии Падмасамбхавы говорится: «Одна дакини появилась перед Падмасамбхавой, приветствовала его как «воплощение духа будды Амитабхи» и объяснила, что пришло время достать спрятанные тексты учений Будды. Падмасамбхава собрал тексты из всех небесных миров, из мира наги и мира людей и после овладения их содержанием стал называться «Могущественное богатство мира»».

Позже сам Падмасамбхава спрятал такие сокровища в восточных Гималаях, которые были найдены его преемниками и значительно способствовали развитию ламаизма и Гималаях.

В обширной биографии Падмасамбхавы, жившем в VIII веке, что исторически может быть доказано, легенда и начала поддающейся проверке действительности — это переплетение истории жизни глубокой духовности и сомнительной фантастики. Она являет собой настоящий пример древнеиндийского сочинительства, где просматриваются параллели с легендой жизни Будды Шакьямуни. Так, первые десятилетия, проведенные Падмасамбхавой при дворе царя Одияны, похожи на годы, проведенные Сиддхартхой Гаутамой во дворце его родителей во многих отношениях: то же благополучие, привлекательные девушки его окружения, блестящая внешность, страх царя потерять его как наследника.

Но в отличие от Сиддхартхи, который после столкновения с различными формами человеческого страдания последовательно идет путем бездомного, ведущим через аскетизм к медитации и в конечном счете к просветлению, Падмасамбхава идет совсем другим путем. Он ведет жизнь чудотворца и волшебника, многократно становится убийцей, подвергается строгому наказанию, но каждый раз выходит из всего этого чистым и сияющим. Он выдерживает даже несколько жестоких убийств.

Его дела простираются, если следовать биографии, на тысячу лет и более. Так, сообщается, что обращение индийского царя Ашоки следует отнести на его счет.

Легенды о Будде выглядят скромно по сравнению с делами Падмасамбхавы, хотя Падмасамбхава во всех своих сохранившихся речах и наставлениях ссылается на Будду. Но в противоположность Будде, который вел жизнь самоотречения, Падмасамбхава, как сообщают легенды и описания его современников, был постоянно окружен женщинами и рекомендовал половые сношения как путь к достижению просветления.

По этому вопросу Падмасамбхава и представляемый им тантрический буддизм, как еще называют ваджраяну, подвергся, естественно, европейской критике в XIX веке. В силу буквального понимания всех сообщений о гуру Ринпоче и его многочисленных приверженцев, известнейшими из которых являются махасиддхи — так называемые 48 великих волшебников, возникли к тому же недоразумения, которые появляются в последних комментариях тантризма.

Чтобы правильно понять дело Падмасамбхавы в то время, нужно представить себе, что в распространении буддийской веры ему препятствовали в Индии ставший мощным индуизм, а в Тибете, куда его пригласил царь, бон — религия коренного народа. Но ему все удалось, потому что он интегрировал местные религии в буддизм, а тантрические элементы восточноиндийских природных религий включил в буддийский символизм.

При этом возникли тантрические приемы «правой и левой руки». Приемы правой руки означали преодоление телесного соединения с помощью избавляющей силы представления. Если в тантризме народных религий и в буддийском тантризме левой руки сексуальное соединение понималось и совершалось как священное действие, то объятие в буддийском тантризме правой руки было с самого начала лишь актом представления, в котором мужской элемент активности — упая — соединяется с женским элементом мудрости — праджна — и ведет медитирующего по пути сознания от единства двух к просветлению. Тантризм, если его так понимать, является преодолением дуализма, противоположности «Я» и «Ты», является соединением макрокосмоса и микрокосмоса, мира и человека.

В таком смысле преодоления противоположностей, которые выражаются также во взаимодействии добра и зла, великим достижением можно считать то, что Падмасамбхава как приглашенный учитель укротил демонов на тибетском плоскогорье и сделал их хранителями буддийского учения. Это стало часом рождения ламаизма в Тибете. Ему, правда, предшествует ряд преступлений и приключений Падмасамбхавы, которые, если принимать сообщения буквально, не вяжутся с приглашением ко двору тибетского царя.

Еще в царстве отца Падмасамбхава как танцующий йога стал убийцей многих подданных своего отца, которых он убил ваджрой, алмазным скипетром. Тогда один из министров, настроенный враждебно к буддизму, приговорил кровожадного принца к смертной казни. Но царь, несмотря на тяжесть преступления, добился для приемного сына замены смертной казни на ссылку. Этим открылся путь для странствий, которые создали славу Падмасамбхаве. Легенда рассказывает, что он в сопровождении богинь и фей якобы по воздуху покинул родной город верхом на чудо-коне Валахаке.

Если подробнее рассматривать невероятное начало биографии Падмасамбхавы, то за рассказом можно увидеть переносное значение его преступлений. Возможно, убийство чиновников ваджрой указывает на их обращение в буддизм. А наказание ссылкой царь назначает по слабости, потому что не может противостоять неверующему министру, требующему смертного приговора. Такого рода двусмысленность ламаистских текстов мы не должны исключать, хотя и не можем допускать постоянно.