Аргентинское танго - Джанет Дейли

— Уверен, он бы очень гордился.

Лес вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Ответ Рауля напомнил ей, что она только что высказала свои мысли вслух.

— Еще бы не гордился. — Она избегала смотреть на Рауля. — После битв на поле для поло скачки должны казаться вам очень мягким и безопасным видом спорта. Горстка лошадей бежит по овальной дорожке. И все.

— Возможно, отчасти и так. Но я люблю шум и возбуждение ипподрома. — Рауль слегка улыбнулся, глядя на бушующую после заезда толпу зрителей. — Эта атмосфера вызывает у меня некоторую ностальгию. Подростком я работал на конюшнях при ипподроме в Буэнос-Айресе, и все это очень хорошо мне знакомо — предвкушение победы, разочарование и редкие минуты торжества.

Этот ответ возбудил ее любопытство.

— Тогда где же вы учились поло?

— Один владелец лошадей нанял меня работать на его конюшне. Он играл также и в поло. Я учился игре медленным и длинным способом — и зачастую неверным.

— Но вы добрались до самой вершины.

— Нет, еще не до вершины, — поправил Рауль. — Я еще не заработал рейтинг в десять очков.

— И вы не желаете успокоиться на достигнутом, — интуитивно догадалась она.

— А если вам представится выбор, миссис Томас, вы сами успокоитесь на малом, если можно добиться большего? Думаю, что нет, — усмехнулся Рауль. Он, казалось, понимал, о чем она только что думала, глядя на него и Тришу. Усмешка была ленивой, но, как ни странно, доброй.

— Возможно, вы и правы, — согласилась Лес, отвечая на его улыбку.

— Я не ожидал, что вы когда-нибудь открыто признаете, что я хоть в чем-нибудь прав. — Улыбка сделалась насмешливой, словно Рауль мягко подшучивал над недоверием к нему, которое Лес недавно выказала так явно.

— Иногда я говорю слишком поспешно и необдуманно, — призналась Лес, вынуждаемая к этому той легкой игрой слов, что завязалась между ними. Это было почти забытое ощущение, которое напомнило ей времена учебы в школе и университете. Она думала, что уже разучилась играть в эту игру, но флирт очень напоминает верховую езду — всякий, кто научился ездить верхом, никогда не утрачивает сноровки полностью.

— Это не всегда разумно, — сухо заметил Рауль.

— Не всегда, — согласилась Лес.

В ложу вихрем ворвалась Триша, и ее возвращение нарушило ту едва уловимую связь, которая начала возникать между Лес и Раулем. Девушка крепко сжимала в руке сумочку со своим выигрышем.

— На это не купишь настоящего Диора, но зато это даст средства на еще одно посещение того божественного магазина на улице дю Фобур Сент-Оноре, где продается все на свете из кожи и замши, — объявила она, а затем засмеялась: — Лес, когда мы вернемся в отель, напомни мне, что надо послать Вагабонду корзину яблок. А кроме того, пучок моркови. Ведь именно он выиграл все эти деньги.

— Верно, — улыбнулась Лес.

Она чувствовала, что ее подавляет безудержный оптимизм дочери. Рядом с ее юношеским напором и жизнерадостностью невольно ощущаешь себя безнадежно старой. Поэтому Лес была рада возвращению Чандлеров. Оба они — и Диана и Вик — все еще сияли от радости, не в силах успокоиться после победы, одержанной их лошадью.

— Вы еще не забыли, что мы должны выпить за победителя? — спросил Вик. — Думаю, сейчас настало самое время. Что скажете?

В сегодняшней программе скачек числилось еще немало заездов, но интерес к ним почти померк после столь яркого события, как победа Вагабонда, и потому Лес согласилась с предложением Вика. Они шумной гурьбой вышли из ложи и направились во внутренний паддок. По дороге Вик пересказывал отчет жокея о том, как вел себя «недотепа» во время забега. Это было скорее даже не отчетом, а хвалебной песнью.

Так, продолжая беседовать, они добрались до бара под деревьями, и Вик прервал свой рассказ лишь затем, чтобы спросить:

— Все будут пить шампанское?

Вопрос был обращен только к одному Раулю, который утвердительно кивнул. Дам Вик не спрашивал, считая их согласие само собой разумеющимся.

Беседа шла об одних только скачках. Скачках и их победителе. Лес поймала себя на том, что постоянно наблюдает за Раулем — в особенности тогда, когда Вик стал расспрашивать его о скачках чистокровных лошадей в Аргентине и о различиях в росте и сложении между аргентинскими и американскими лошадьми. Пока Рауль был занят разговором, она могла незаметно изучать его.

Завязалось обсуждение состязания между молодыми кобылками и жеребцами того же самого возраста.

— У меня есть двухлетняя кобылка, которую я приобрел буквально за бесценок в прошлом году на ежегодной распродаже в Довиле. Она оказалась исключительно резвой. Выиграла два последних заезда. Я уже говорил с Юаном о том, чтобы выставить ее против жеребцов. Думаю, она может побить тех, что я видел.

— Тебе стоит подождать до осени, — сказала Лес. — Я знаю по своему опыту — научилась от Джейка, — что кобылы осенью всегда бегут лучше жеребцов. А для жеребцов сезон, когда они в ударе, — это весна.

— Отличная мысль. Я этого не учел, — задумчиво кивнул Вик, а Лес поймала на себе уважительный взгляд Рауля и испытала странный прилив удовольствия.

Затем он быстро глянул куда-то позади Лес, и через долю мгновения его рука сжала ее локоть и Рауль придвинул Лес к себе, уводя ее с дороги человека, который расталкивал плечами окружающих, пробиваясь к бару. Она подняла глаза на Рауля, чтобы поблагодарить, и увидела, что он сморщился от боли. Лес поняла, что он подхватил ее поврежденной рукой.

— Ваше запястье… — начала она.

— De nada[14], — небрежно отмахнулся от ее заботы Рауль, но в его взгляде промелькнуло какое-то теплое чувство.

И это вызвало у нее замешательство, смутившее Лес не меньше, чем ее собственный постоянно растущий интерес и тяга к Раулю. Может быть, дело просто в том, что она оказалась в обществе мужчины, которого совсем не знала. Насколько проще было с Эндрю — Лес так хорошо изучила все его жесты и выражения лица, что могла почти предугадать, как он поступит или что скажет в следующую секунду. А Рауль для нее — закрытая книга. И невозможно догадаться, о чем он думает или что означает тот или иной взгляд или движение.

Эта неизвестность всегда придает взаимоотношениям особую остроту и не позволяет ощутить под ногами твердую почву до тех пор, пока все не будет хорошо изучено. Но тогда приходят разочарование или скука. Видимо, так и случилось с ее замужеством. Она и Эндрю начали отдаляться друг от друга, и ему стало с ней скучно. Интерес друг к другу, необходимый для того, чтобы взаимоотношения продолжались, должен быть основан на чем-то большем, чем просто забота друг о друге или потребность в ней. Может быть, для этого нужны общие увлечения, такие, как у Эндрю с Клодией.