Кое-что о тебе - Джулия Джеймс

– Но на тебе все равно куда больше одежды, чем на мне, – приподнялась Камерон на локтях.

– Это легко исправить.

Джек расстегнул пряжку пояса, затем пуговицу на брюках, потянул вниз молнию, поедая глазами простертую на постели Камерон. Она мельком заметила серые боксеры, прежде чем Паллас стянул их с себя вместе с брюками, носками и туфлями, а затем выпрямился перед ней во всем великолепии своей наготы.

Больше никогда, никогда в жизни она не станет сравнивать этого мужчину с шоколадным кексом. После увиденного обнаженного тела Джека никаких других вкусностей для нее отныне просто не существует.

Понятное дело, внимание зрительницы захватила та самая его часть: мощная, напряженная, рвущаяся действовать. Все для нее.

Паллас забрался на кровать, и Камерон откинулась на спину. Темный, обжигающий взгляд заставлял вздрагивать от предвкушения, но Джек по-прежнему не прикасался к ней.

– Выбирай, что следующее, – кивнул он на ее почти обнаженное тело.

Неужели ему хочется, чтобы она умоляла? Потому что она уже почти готова молить.

– Господи, Джек… Потрогай же меня...

Паллас ухмыльнулся.

Вот чертяка.

– Выбирай, – повторил он.

– Оставляю свои шпильки, – с вызовом заявила Камерон.

– Я на это и надеялся. – Руки Джека легли ей на бедра и потянули трусики вниз, через туфли. Затем его губы прижались к ее коленке и начали медленное путешествие вверх: по ноге, изгибу бедра, по животу, к ложбинке между грудей, вдоль шеи – пока не обрушились на ее рот. Наконец-то получив возможность поцеловать мучителя, Камерон застонала. Паллас подсунул ладонь ей под спину и подтянул к себе так, что Камерон оказалась у него на коленях, обхватывая ногами его бедра. 

– До чего же ты красивая, – пробежал он пальцем по овалу ее лица. – Вопреки всему, что произошло, я за последние три года много раз не спал ночами, думая о тебе.

– И о чем же ты думал? – провела Камерон ладонями вверх по мускулистому торсу.

– Вот об этом, – захватил Джек губами ее грудь. Язык скользнул по вершинке влажной, шелковой лаской, облизывая и посасывая до тех пор, пока Камерон не стало казаться, что она теряет рассудок. Тогда он перешел ко второму соску, уже отвердевшему, умоляющему о прикосновении. Нежно приподняв ладонью грудь, Паллас втянул в рот розовую горошину.

Камерон начала раскачиваться на его коленях, отчаянно желая большего. Продолжая терзать губами ее груди, Джек погладил ладонями бедра, одной рукой подхватил под ягодицы, другой потянулся между их телами, пробираясь до самого сокровенного местечка, раскрывая нежные, влажные складки. Найдя чувствительную точку, он принялся дразнить ее, потирая, пока Камерон не задрожала.  Внутрь нее скользнул палец, затем второй, и Камерон ахнула, когда они медленно задвигались, находя ритм, который почти отправил ее на небеса. Она взяла лицо Джека в ладони и приподняла к себе, жарко целуя. 

Когда их языки сплелись, Камерон провела рукой вниз по груди Палласа, мимо пупка и ниже, туда, где ее пальцы отыскали подрагивающую твердость. Она обхватила мощную плоть, наслаждаясь его внезапно сбившимся дыханием, и принялась поглаживать, обводя большим пальцем вокруг набухшей головки плавные круги.

– Лежа по ночам без сна, ты думал вот об этом?

– Черт возьми, да… – закрыв глаза, простонал Джек.

Камерон скользнула ладонью ниже, накрывая основание, и шепнула на ухо:

– А чтобы я так сделала ртом, тоже мечтал?

– Господи, –  пробормотал Паллас, и в мгновение ока Камерон очутилась на спине, а он – между ее бедер. Туфли слетели на пол прежде, чем она успела возразить.

– Как ни сексуальны твои острые каблучки, на моем теле уже достаточно шрамов, –  часто дыша, объяснил он.

– У меня в тумбочке есть презервативы, – сообщила Камерон,  до того разгоряченная, что едва не задыхалась. 

– И у меня. Целая куча.

– Доставай. Прямо сейчас.

Паллас дернул ящик, чуть не вырвав его из пазов, быстро нашел то, что искал, и звук рвущейся упаковки музыкой прозвучал в ушах нетерпеливицы.

– Дай я надену, – потребовала она.

– Тогда все может закончиться, не начавшись.

Зрелище Джека, раскатывающего презерватив, распалило ее еще сильнее, и Камерон выгнула бедра, призывая:

– Джек…

Он надвинулся на нее, ухватил за кисти, прижал их к постели над ее головой и успокаивающе шепнул на ухо:

– Я здесь.

Камерон ощутила его между своих ног – горячего, твердого, возбужденного. Джек медленно начал входить в нее, наполняя собой. 

– Впусти меня, малыш, – выдохнул он. Камерон шире развела бедра, и Джек проник в нее глубже, затем еще глубже, устанавливая медленный, томительный ритм, скользящими движениями придавливая ее к постели. Камерон снова и снова принимала в себя мучительно плавные толчки, которые подвели ее к самому краю и задержали там, казалось, на целую вечность. Она простонала имя Джека, неистово желая дотронуться до него, но он не отпустил ее прижатых к кровати кистей, замедлил движения и почти полностью отстранился от ее тела, дразня неглубокими выпадами.

– Ну пожалуйста, Джек… –  в конце концов взмолилась она.

Паллас освободил ее руки, и Камерон, подняв глаза, увидела, что он, как и она сама, на грани.

– Обхвати меня ногами, – прозвучал отрывистый приказ. 

Она повиновалась, и Джек стремительно погрузился в нее до упора.

– Боже мой, Камерон, до чего в тебе хорошо, – охнул он.

Она провела ладонями вверх по его спине, теснее обвила ногами его бедра, подталкивая глубже, желая, чтобы Джек наполнил ее так, как под силу только ему. Сминая ее груди своими твердыми мускулами, он вбивался в нее все сильнее, быстрее, затем передвинулся, находя точку, которая довела бы любовницу до разрядки, скользнул ладонями под ягодицы Камерон, приподнимая ее навстречу своим ударам.

– Как же мне нравится быть в тебе, малышка, – властно пронизывал Джек ее тело. – Три года я мечтал до тебя добраться. А теперь хочу почувствовать, как ты кончаешь со мной.

Большего не требовалось. Достигая вершины, Камерон схватила любовника за плечи и вскрикнула, прижимаясь к нему в накатывавшем волна за волной наслаждении. Паллас, туго охваченный ее пульсирующим оргазмом, последовал за ней. Камерон распахнула глаза как раз вовремя, чтобы увидеть тот момент, когда Джек, на губах которого напряженным шепотом застыло ее имя, утрачивая всякий контроль над собой, вздрогнул, застонал и в последнем глубоком толчке рухнул на нее.

Они оба лежали, пытаясь отдышаться. Джек, зарывшийся лицом в подушку, отчего голос звучал приглушенно, заговорил первым:

– Вот это да.

Камерон повернула голову и прижалась щекой к его щеке:

– Точь-в-точь мои мысли.

   * * * * *

В кои-то веки Паллас радовался, что не способен спать дольше пары часов подряд. Открыв глаза, он увидел, что еще темно, и посмотрел на часы на прикроватной тумбочке. Еще нет и четырех утра.

Обнаженная, как и он, Камерон лежала рядом, свернувшись калачиком. После первого раунда она облачилась в свое белье и рубашку Джека – зрелище, показавшееся ему невероятно сексуальным, особенно в сочетании со спутанными локонами.  Настолько сексуальным, что… ну, он ведь предупреждал, что произойдет, если разгуливать вокруг него в подобном виде.

Паллас переживал, что во второй раз был грубее, хотя и за это большую часть ответственности возлагал на партнешу. Словно провокационного шастанья по номеру в его рубашке и этих черных трусиках было мало, так после того, как Паллас стащил их с Камерон, она толкнула его на спину и устроила ртом самую изощренную пытку из всех, которым его когда-либо подвергали. Облизывая, лаская и дразня, она довела его до такого сумасшествия, что Джек рывком поставил ее на колени и брал сзади, не останавливаясь до тех пор, пока любовница, застонав, не выкрикнула его имя и не рухнула на подушки.

Он не мог ею насытиться.

И это немного пугало, поскольку Джек никогда раньше ни к кому такого не испытывал. В свои без малого тридцать пять Паллас отнюдь не был безгрешным: он переспал с изрядным количеством женщин, с некоторыми даже работая под прикрытием. Но все его увлечения были временными – и он четко давал это понять с самого начала. В прошлом агент избегал серьезных отношений, отговариваясь своей работой. А сейчас вдруг осознал, что с подходящей женщиной ему не потребовались бы отговорки.

Придвинувшись к Камерон, Джек тихонько прошептал ее имя. Да, он ненасытный и эгоистичный ублюдок, раз собирается ее разбудить, но ему нравится плотское подтверждение тесной связи между ними, нравится единение без необходимости говорить какие-то слова.  Кроме того, он поспал уже пару часов, а она лежит у него под боком голышом. Так что или сидеть в темноте со стояком, или что-нибудь предпринять.