Только не трогать - Лана Вейден

От неожиданности едва не роняю телефон.

- Там ваши родственники живут?

Почему-то я была уверена: близких родственников у Майера нет. Неужели и в этом ошиблась? И что - теперь мне придётся жить с ними под одной крышей?

Марк издаёт странный звук: «пфф». Наверное, этот звук означает «было бы много чести для тебя», потому как потом он поясняет:

- Нет. Обычно дом пустует.

То есть мы будем там жить вдвоём? Даже не знаю, что хуже.

- А почему вы сказали - «у нас»?

- Потому что у меня есть брат, София, - в его глазах снова мелькает усмешка.

- Брат? - растерянно переспрашиваю я. - Не знала.

- Можно подумать, ты обо мне хоть что-то знаешь.

- Ну… кое-что знаю, да, - отчего-то хочется спорить.

- Ах, точно! Ты ведь за мной следишь, - в голосе чувствуется ехидство.

- И вовсе не поэтому! То есть… я вовсе не слежу! Просто я очень наблюдательная. Например, я знаю, что вы одинаково владеете правой и левой рукой. Как это называется - амбидекстр? Но в основном пользуетесь правой, потому что у вас мозоль вот здесь, - я поднимаю правую руку и показываю свою мозоль.

Майер снова издаёт: «пфф». Но теперь я понятия не имею, что это означает.

- Так дом - ваш и вашего брата? Но он там не живёт? Почему? - хорошо бы окончательно прояснить этот вопрос.

- Потому что ему нравится жить в Берлине.

Кажется, за последние несколько минут я узнала о Марке больше, чем за последние несколько месяцев. Может, это и есть тот самый случай, которого я ждала? И сейчас нужно постараться узнать еще больше?

- А где вы учились? В Германии?

- Кажется, кто-то обещал стать самым молчаливым человеком на свете, - Марк скрещивает руки на груди и отворачивается к иллюминатору.

Понятно - разговор окончен. Что ж, попробую в другой раз.

Достаю из сумки салфетки. Протираю руки, а затем - планшет: хочу узнать, что там интересного.

Подходит стюардесса: приносит влажные полотенца и меню, предлагает аперитив и орешки. От аперитива Марк отказывается - и я тоже: давно решила, что в самолете ни есть, ни пить не буду.

Впрочем, меня стюардесса как будто и не замечает. Она не сводит глаз с Марка: улыбаясь, принимает у него заказ, задаёт много уточняющих вопросов, а когда забирает меню, наклоняется так низко, что концы её шейного платка, похожие на лепестки желтой лилии, едва не касаются моего лба. Вжимаюсь в кресло и вижу, как эта девушка - словно нечаянно - проводит пальцами по руке Майера.

Чувствую, как во мне растёт раздражение.

Неудивительно, что Майер цены себе не сложит. Когда вокруг полно девушек, готовых на всё и сразу, это развращает, рождает вседозволенность и раздутое самомнение. Не нужно никого завоевывать, не нужно ни за кем ухаживать. Просто щелчок пальцами - и девушка твоя. А иногда и щелчок не требуется - как с Миланой. (К счастью, до отъезда она меня больше не беспокоила, но это не означает, что я обо всём забыла).

Раздражение усиливается.

По правде, я вовсе не ханжа. Считаю, что в близости между мужчиной и женщиной нет ничего предосудительного. Просто я терпеть не могу людей, которые делают из своей постели проходной двор. Познакомились - и в тот же день переспали: такого я не понимаю и никогда не пойму.

Внезапно в голову приходит дикая мысль: вот бы Майер в меня влюбился! Уж я бы сбила с него спесь. А что? Было бы забавно. В этом случае наша история походила бы на школьную запоминалку: «Видеть, обидеть, смотреть, ненавидеть, зависеть, терпеть и вертеть». Представив, как я могла бы вертеть Майером, начинаю улыбаться.

- Что смешного? - хмуро интересуется Марк.

Стюардесса уже выпрямилась, но по-прежнему не сводит с него глаз.

- Да так… ничего.

- Выбрала что-нибудь?

- Нет. Не хочу есть.

- Понятно. У мисс ван дер Лейден очередной приступ капризов.

Теперь хмурюсь и я. Какой всё-таки невыносимый человек! Нет, пускай лучше в меня не влюбляется. Хотя… ну что за глупости я сейчас выдумываю? Такое в любом случае невозможно.

Это же Марк Майер - мужчина, который не влюбляется.

Мужчина, который не привязывается.

Ни к кому. Никогда.