Посвященный - Лошаченко Михайлович

   Девушка стонала: - Мама. Алеша только рычал.

   Придя в себя она положила ему головку на грудь и доверительно сказала:

   - Спасибо тебе, милый, ты открыл мне неизвестную сторону жизни, я побывала в раю.

   - И тебе спасибо, ласточка, я люблю тебя.

   - Да, а как же жена?

   - Ну дык, я всех вас люблю.

   - А-а-а, я хочу, чтобы ты только одну меня любил - надула капризно губки юная гречанка.

   - Я тебя и люблю одну, здесь же больше никого нет - заметил юноша.

   Железная логика убедила девушку. Немного погодя заметила:

   - А ты мне еще на рынке приглянулся. - Ты такой красивый.

   Одоевский расхохотался. Девушка недоумевающее глянула на него.

   - Чего хохочешь - и больно ткнула маленьким кулачком в бок.

   - Ой, не могу, уморила. - Моя хорошая, нет такого понятия - мужская красота.

   Как и многие мужчины, Алеша искренне в это верил.

   - Красота - женский удел, ну и природа может называться красивой или какое-либо художественное творение. Но на первом месте - женская красота.

   Здесь я целиком и полностью согласен с героем произведения.

   - Илона, давай нарисую другой твой портрет для дома.

   Девушка согласилась, но с условием - сначала основательно подкрепиться.

   Накинув на себя простыни и, перекинув через плечо, принялись за обед, проявляя отличный аппетит. Прибежал Снежок - ему дали солидный кусок домашней колбасы. Пес деликатно ухватил ее зубами и скрылся в тени кустов, неподалеку от лошадок. Те мирно дремали в холодке, изредка отгоняя хвостами назойливых мух.

   После трапезы искупались, но вместо занятия живописью на них напала такая сонливость, что молодые люди еле добрели до палатки. Поспав часа полтора, проснулись одновременно и, не сговариваясь занялись любовью. Через час общего безумия упали обессиленные.

   Искупавшись, Илона заявила:

   - Альёша, давай оденемся, иначе это плохо кончится, у меня уже все здесь болит - показав пальчиком где именно.

   - Что же ты молчала, глупенькая, я сейчас тебя вылечу.

   И действительно, после лечебного сеанса боль исчезла, исчезли беспокоящие факторы.

   - Волшебник - Илона поцеловала Алешу, - но одеться нужно все равно. - Рисуй давай, не отлынивай.

   Одоевский по мере сил помог девушке одеться и принялся за дело. На весь портрет затратил немного времени, больше заняла тщательная прорисовка деталей одежды. Наконец, Одоевский закончил работу. Илоне очень понравилось, а затем она обратилась с необычной просьбой.

   - Любимый, нарисуй себя, мне на память.

   Юноша, озадаченно на нее уставился.

   - Как это? - Ить я себя не вижу.

   Девушка нежно постучала пальчиком ему по лбу.

   - Зеркало.

   - Что зеркало?

   - О, Господи, смотри на себя в зеркало и рисуй.

   Алеша сгреб Илону в охапку и зацеловал.

   - Умничка, гениально - вопил он, подбрасывая девушку в воздух.

   - Сейчас же поставь меня на землю и хватит меня целовать, а то опять очутимся в палатке.

   - А я не против, любить тебя, что может быть прекрасней.

   Илона поспешно прикрыла пальчиком его губы.

   - Помолчи немножко, у нас вся ночь впереди.

   - Слушаюсь и повинуюсь, госпожа.

   Заставив Илону держать стальное зеркало, Алеша примостил лист на седле и принялся писать автопортрет. В результате упорных усилий и беззвучных матерков, закончил свое творение. Благодаря верному глазу и твердой руке, автопортрет имел поразительное сходство. С листа китайской рисовой бумаги смотрел с затаенной усмешкой, гвардейский лейтенант без головного убора.

   Илона подула на портрет опухшими губками.

   - Этот рисунок в рамочке я повешу в своей спальне и вообще, закажу с него большую картину в масле. - У нас в Скопье есть очень хороший художник.

   - Илоночка, посиди спокойно минут двадцать, сделаю несколько набросков.

   Слова девушки натолкнули на мысль сделать позже хороший портрет.

   Через час стали собираться. Алеша предложил по пути заехать в роту - нужно предупредить своего заместителя, что не буду ночевать.

   - Нелишне потом прихватить с собой Афоньку, что бы знал где искать своего командира, так на всякий случай - подумал Одоевский, сидя в возке и, обнимая за талию удивительную девушку.

   На полпути к расположению роты, на лесной дороге путь им преградили четверо оборванных турецких солдата. Илона от неожиданности взвизгнула, натянув вожжи. Возок остановился, Снежок угрожающе зарычал.

   - Сидеть, Снежок, - приказал юноша и соскочил на землю. - Ну что, абреки, отбегались, сдавайтесь в плен.

   Турки от такой наглости расхохотались, разгалделись. Какой-то молодой щенок, к тому же безоружный будет диктовать им условия. Пистолетная кобура на поясе гвардейца не задержала их внимание. У самих-то у каждого по сабле, по кинжалу, у одного воина копье. Поэтому встреченную молодую пару разбойники посчитали легкой добычей. Кроме того голод, будь он неладен, выгнал их из чащи. Сзади из кустов вылезли еще пятеро искателей приключений на свою задницу.

   - Гяур, иди отсюда, мы тебя отпускаем - важно прогнусавил рыжебородый турок, очевидно, их атаман. - А девочку, такой сладкий рахат-лукум, оставишь нам - он в предвкушении зачмокал губами.

   Остальные турки загалдели?

   - Да, да, девюшка наша. - Ходи сюда, о, красавица.

   Турки гурьбой стали приближаться к возку. В воздухе мелькнула сталь и десантный нож со свистом вошел в горло атамана. Из раскрытого рта турка хлынула кровь и он без звука завалился мордой на землю. Турки, ошарашенные, остановились, но видя, что у русского в руках не появилось другого оружия, они, размахивая саблями, кинулись к нему. Один орал:- Мы тебя за нашего Керима на куски изрубим.

   Другой надрывался:- Керим проиграл мне в кости пять медяков, кто отдаст долг?

   - Бах-бах-бах - треснуло три выстрела и незадачливые разбойники мешками рухнули навзничь. А с тыла турки оказались возле самого возка, но их продвижение замедлили Орлик со Снежком. Одного воина Аллаха конь лягнул в живот, выведя его на время из игры. Снежок успел укусить двоих за ноги и сейчас подбирался к третьему. Алеша с АПС в руке выскочил из-за возка.

   - Руки в гору, а то дырок в бошках понаделаю.

   Затем всех разоружил и покидал сабли с кинжалами в возок, связав их снятыми поясами. Для пленных нашлась длинная веревка и они, что бычки на привязи, поплелись за возком, пугливо шарахаясь от кавказца.

   Сначала Алеша не хотел показывать Илону в роте, думал подождет неподалеку, а тут вон как обернулось. Девушка во время катавасии держалась молодцом и даже врезала самому нахальному турку кнутом по морде. Приехав в расположение роты, Алеша выслушав рапорт дежурного, сдал ему пленных. Илону в палатке Афонька угощал холодным квасом.

   Алеша, сидя в сторонке, живо накатал рапорт на имя командира батальона о случившемся происшествии. Высказал предположение, что не один десяток турок ошивается в окрестностях Скопье. Сообщил так же, что он своей властью решил устроить облаву в радиусе трех километров от расположения роты, дабы обезопасить передвижения связных и денщиков.

   - Афонька, отдай дежурному, пусть выделит пять бойцов, доставить немедля рапорт в батальон, а также пленных башибузуков. - И найди мне лейтенанта Березу.

   - Слушаюсь, Вашебродь.

   Появившемуся Сергею Березе обрисовал положение, представив перед этим Илону.

   Лейтенант Береза не мог удержать восхищенный вздох. Перед палаткой то и дело, словно невзначай, пробегали гвардейцы - солдатское радио работает быстро. Что командир привез редкую красавицу-гречанку в гости, эта новость мигом облетела всю роту. Каждому хотелось хоть глазком на нее глянуть. С десяток бойцов слушали дежурного открыв рот - тот безбожно врал, но не отходил далеко от истины. В общем через полчаса весь лагерь знал - Ляксей Иванович Одоевский, командир 3-й роты, завоевал сердце македонской "княжны". Солдаты развлекались как могли - понятное дело телевизора и прессы нету.

   Предупредив обо всем своего зама, Алеша с Илоной на возке отправились в Скопье, рядом рысил на пегой кобыле Афонька, всю дорогу рассказывающий о новостях в полку и батальоне.

   - К Вам, Ваше благородие, сегодня лейтенант Лихачев приезжал, просил передать привет.

   - Спасибо, Афоня, увидишь кого из 4-й роты, передай - я на днях к ним наведаюсь. - Как только разгребусь с делами - Алеша осторожно глянул на Илону.

   Ты прыснула в ладошку.

   Афонька, глаз не сводивший с красавицы "княжны", чуть не сверзился с лошади, зацепившись за ветку дерева, росшего рядом в дорогой.

   - Очнись, гвардеец, - сделал страшные глаза Одоевский, приводя денщика в чувство.

   Вскоре они въезжали в южные ворота города.

   - Запоминай дорогу, Афанасий.