Роскошь нечеловеческого общения - Андрей Белозеров

— Да брось ты, Леша. Сахар — дело прошлое. Сколько времени уже с тех пор…

— Ни хера! Такие вещи у нас не прощают. Я говорю — будут проблемы. У тебя охрана надежная, люди в авторитете — и Петля, и Петр Петрович… И Вересов не последний человек. Все это так. Только, в натуре, это не поможет. Будет разбор серьезный. Ты знаешь, как это бывает, да?

— Догадываюсь. Это все?

— Все. В общем, короче, ты понял? И не только это. Я тебя предупреждаю если будешь нам поперек дороги становиться, размажем по асфальту, понял, нет? С говном смешаем. Начнем с налоговой, потом просто сами поговорим. Ясно тебе? Все твои дела уже у налоговиков лежат. И гляди — если дальше будешь с Гречем колбаситься, тоже разберемся по полной программе. По той же схеме. Сначала налоговая, потом мы. Ты все понял?

— В общем, понял. Понял, что тебя за шестерку держат, Леша. И ты первый пойдешь у них в расход. Ты бы сам подумал. Может, наоборот, лучше тебе отвалить в сторону от этой беды? Сожрут тебя, Леша. И не подавятся. Ты думаешь, нашел себе крышу навек? Думаешь, нужен ты им?

— А это не твое дело! — снова заорал Гендель. — Понял, нет?

— Хорошо, хорошо. Только не надо нервничать. Ну, я поехал. Тебе больше нечего мне сказать?

Гендель молча отвернулся к окну.

Евгений Вересов подошел к формированию охраны для коммерческих предприятий совершенно нетрадиционным способом.

Он не стал собирать дружину из бывших афганцев, не обзванивал знакомых, служивших некогда во внутренних войсках, не привлекал ребят из спецназа, хотя мог бы — знакомых в этих сферах у него имелось более чем достаточно.

В бытность свою начальником колонии Евгений Иванович Вересов не нажил себе врагов среди тех, кого был поставлен охранять. Скорее, напротив. Заключенные воспринимали его чуть ли не как равного — у каждого своя работа, одни сидят, другие охраняют, третьи бегут…

Вересов принадлежал к типу людей, про которых говорят «строг, но справедлив». Однако, он был вовсе не так прост, как казалось стороннему наблюдателю с первого взгляда. Да и со второго тоже.

Выйдя в отставку, Вересов сразу решил, что пробавляться случайными заработками или, что еще нелепей, государственной пенсией он не будет, и начал сколачивать что-то вроде «боевой дружины» из тех, кто сидел прежде в его колонии, жил под его наблюдением и кого он знал лучше, чем собственных детей.

Петля, Гоша и Петр Петрович составляли ядро маленькой армии Вересова. Все они отсидели приличные сроки, все были выпущены на свободу, как говорят, «с чистой совестью» и в новых противозаконных действиях замечены не были, то есть, являлись, следуя букве Российской Конституции, полноправными гражданами страны.

Гоша отсидел за квартирные кражи в общей сложности двенадцать лет, Петр Петрович оттрубил срок за убийство (непредумышленное, как адвокатам удалось убедить суд), а Петля — за валютные махинации. Эти трое «отцов-основателей» сформировали свои «летучие отряды», тоже весьма немногочисленные, поскольку строго следовали правилам, раз и навсегда установленным Вересовым, — в команде не должно быть ни одного человека, на котором что-то «висит».

«Никаких конфликтов с законом. Их хватит и без нашего непосредственного участия. Это я вам гарантирую, — объявил Вересов своей «гвардии», когда формальности по открытию нового охранного агентства были уже позади. — Вы свое заработаете. И вдвое больше, чем заработали бы, пойди вы своим путем. Это я вам тоже гарантирую. А мое слово вы знаете».

Вскоре после этого охранное агентство Вересова слилось с фирмой «Город XXI век» и стало называться службой безопасности.

— Что скажешь, Женя? — спросил Суханов Вересова, когда они вернулись в офис после встречи с Генделем. — И открой мне, пожалуйста, секрет — где вы все это время были?

— Рядом, Андрей Ильич, — хмуро ответил начальник службы безопасности, и Суханов не стал уточнять. За годы совместной деятельности Женя Вересов еще ни разу не подводил его.

— Так что ты думаешь?

— Ну, я не слушал, о чем вы там разговаривали… — Вересов сказал это с таким видом, словно имел в виду, будто не слушал конфиденциальную беседу В ЭТОТ РАЗ, а мог бы слушать ее запросто. Но раз от шефа команды не поступило, то и не слушал. — Если вы рассказали все, ничего не забыли…

— Все, все.

— Тогда… — Вересов побарабанил пальцами по столу. — Тогда могу сказать, что у них на вас ничего серьезного нет.

— У них — это у кого?

— Ну, у тех, кто командует Генделем. Рука, так сказать, кхе, кхе… Евгений Иванович прокашлялся, как делал всегда, если ему предстояло произнести что-то весьма неприятное. — Рука Москвы, — наконец вымолвил он.

— Москвы, — усмехнулся Суханов. — Я и сам знаю, что Москвы… Все одно к одному. Только — концы! Где концы? С какой стороны к ним подойти-то?

— А не надо к ним подходить. Сами придут, — сказал Вересов. — Мне тут мои ребята кое-что сообщили…

— Что же ты молчишь? Что сообщили?

— Я не молчу. Я говорю. Весточка тут пришла из тюрьмы…

— Какого черта! Из какой тюрьмы?

— Из нашей. Изолятор временного содержания… В народе называется «Углы».

— Ну? И что там?

— Там сейчас сидит… вернее, сидел… некий господин Бекетов.

— Бекетов? Погоди, погоди…

— Ну да, — помог шефу Вересов. — В мэрии работал. По вопросам жилья. Короче, у него выбивали показания на Греча.

— Какие показания?

— Чтобы мэра можно было пристегнуть к делу Ратниковой. Ее крутят по полной программе, в Москву увезли…

— Да в курсе я, — досадливо отмахнулся Суханов. — А что с этим Бекетовым?

— Прессуют его. Пришивают к Ратниковой. Мол, что вместе они… И с Гречем в том числе… Государственное имущество, то, се…

— Что — «то, се»?!

— Ну, квартиры на сторону отправляли государственные… Приватизировали незаконно… Взятки брали-давали туда и сюда… Короче, там шьется спекуляция жилплощадью. Дело серьезное. Ведут люди из Москвы. С ними такой Панков. Следователь. Сам-то не москвич, из Уманска родом. Там и работал. А в Москве создали специальную следственную группу, этого Панкова выдернули… И еще трое там, все из провинции. Но все как бы от Москвы.

— Да… Провинция, значит… Выходит, не хотят свои кадры москвичи подставлять?

— Вот именно. Думаю, нет у них ничего. Потому и кидают в прорыв провинциалов. Обещают им… это не точно, но слух идет… обещают прописку московскую и квартиры.

— Откуда известно?

— Да знаете, мои люди…

— Ладно. Бог с ними, с твоими людьми… А что Бекетов? Раскололся?

— Да не в чем ему колоться. Дело все высосано из пальца. Парятся эти, из Уманска, ничего нарыть не могут… Выдумывают все. Как раньше.

— Когда это — раньше?

— Ну, раньше. При совке. Дело выдавливают, из пальца сосут. Писатели, одно слово. А эти следаки, они же не идиоты, понимают, что пан или пропал. Дело сварганят, доказательства найдут — им и квартиры в Москве, и почет. А нет пиши пропало. На таких людей, как Греч, наезжать — это не шутки. Им туго придется, если пролетят. Так что будут стараться не за страх, а за совесть.

— Какая, в жопу, совесть! — рявкнул Суханов. — Какая же тут совесть?!

— Ну, не совесть. Не на жизнь, а на смерть, я хотел сказать.

— Вот это точнее. Так что Бекетов, что-нибудь сказал?

— Нет…

— Точно знаешь?

— Точно.

— А подробнее?

Вересов помялся.

— Он ничего и не мог сказать, потому как не знал ничего. Да и нет на Грече криминала в этой области, судя по всему. В общем, кинули его в прессуху. Знаете, что это такое?

— Знаем. Художественную литературу почитываем.

— Литературу, — саркастически усмехнулся Вересов. — Литература — это, Андрей Ильич… — Он сделал неопределенный жест рукой. — В общем, прессовали его… Раскручивали, чтобы дал показания.

— И?

— А он сломался. Перестарались хлопцы. Вырубился прямо у следака в кабинете. На допросе. Сейчас Бекетов в больнице.

— В тюрьме?

— Нет, в городской.

Суханов покачал головой.

— Перестарались, значит. Ну и порядочки… Вот так, взять и сломать человека… Ни за что ни про что.

Вересов уставился в пол, пожевал губами и причмокнул.

— Что? Что-то еще?

— Да нет… Только… Представьте себе, разве лучше бы было, если бы этот Бекетов чего-нибудь навыдумывал?

Суханов внимательно посмотрел на Вересова.

— Что ты имеешь в виду?

Евгений Иванович пожал плечами.

— Я полагал… — сказал он, вздохнув. — Я полагал правильным, если мы все это дело будем с самого начала держать на контроле.

— Так-так… Интересно. — Андрей Ильич подошел к Вересову вплотную. Расскажи-ка мне, как было дело.

Начальник службы безопасности отвернулся к окну.

— Ну, что рассказывать, Андрей Ильич? Вы же знаете круг наших связей…