Родная старина - В. Сиповский

С этого времени начались завоевания татар.

«Как на небе существует одно солнце, так на земле должен быть один властелин, а все другие независимые властители и государства, не признавая его власти, тем самым оскорбляют волю неба и должны быть наказаны». Такого взгляда держался Чингисхан.

Чингисхан

Вся среднеазиатская степь, Северный Китай, Бухара, Туркестан испытали на себе силу страшной орды и должны были признать над собою власть Чингисхана. Войска монгольские обогнули южный берег Каспийского моря, вошли на Кавказ, в Грузию, затем проникли в степь Половецкую. Вот с этими-то полчищами, бывшими под начальством двух вождей – Джебэ и Субудая, и пришлось русским встретиться на реке Калке.

Татары представляли могучую военную силу. Они беспрекословно повиновались своим начальникам; ни один народ в мире не отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары. Чингисхан дал им строгое военное устройство. Над каждым десятком человек был свой начальник – десятник, над десятью десятниками начальствовал сотник, над десятью сотниками – тысячник, над десятью тысячниками особый начальник – темник. Сторожевые отряды назывались караулами. Беглецы с поля битвы (если только не все войско бежало) предавались смерти. Если из десятка один или несколько храбро бились, а остальные не следовали их примеру, то последних умерщвляли. Если из десятка один или несколько попадали в плен, товарищи, не освободившие их, также предавались смерти. Понятно, что при таких жестоких военных обычаях татары поневоле отчаянно бились.

Каждый татарин должен был иметь лук, колчан со стрелами, топор и веревки, чтобы тащить осадные машины. Богатые, кроме того, имели сабли, копья, брони, шлемы, лошадей. Некоторые делали брони для себя и лошадей из кожи. Щиты у многих были хворостяные. На всем скаку могли наездники очень метко пускать стрелы. Ведя постоянные войны при Чингисхане, татары научились брать укрепленные города, имели стенобитные и метательные машины.

Монгольская юрта

Необычайна была выносливость татар: легко сносили они голод и жажду, стужу и палящий зной. Притом, по словам древнего персидского историка, «у них было львиное мужество, собачье терпение, хитрость лисицы, хищность волка».

Вступая в неприятельскую землю, они посылали передовые легкие отряды, которые не опустошали страны, а старались только избить как можно больше людей. За ними шло целое войско, которое беспощадно истребляло все на пути. При встрече с неприятелем передовой отряд татар пускал в него стрелы и, если видел, что не справиться с врагом, обращался в бегство, чтобы заманить неприятеля к засаде. Прямо на врага они посылали обыкновенно войска из покоренных племен, а отряды самых храбрых татарских наездников шли в объезд направо и налево, в дальнем расстоянии, чтобы потом внезапно окружить неприятеля и напасть на него со всех сторон. Если неприятель упорно сражался и одолеть его оказывалось не под силу, тогда татары всем войском обращались в бегство и поражали преследующего врага стрелами. Не охотники они были до рукопашного боя – старались сперва перебить и переранить стрелами как можно больше лошадей и людей и тогда уже, уверенные, что легко одолеют ослабленного неприятеля, вступали с ним в рукопашную схватку. Татары между собою были честны (воров у них не было, и потому их юрты, или кибитки, не запирались), друг с другом были обходительны, помогали один другому в нужде; но к чужим, особенно к врагам, они относились совершенно иначе; здесь допускали обман, коварство и крайнюю жестокость. Убить человека им ничего не стоило. Пленных они избивали иной раз таким образом: сотники раздавали их своим людям по 10 человек на каждого, и те рубили несчастных топорами или расстреливали стрелами. Беспощадны они были особенно к знатным. Чингисхан постановил закон: не давать пощады ни имению, ни жизни врага. Из жителей покоренного города татары щадили только тех, кто знал какое-либо полезное для них ремесло, да сильных молодых людей, которых обращали в рабов.

Нашествие татар на Северную Русь

Казалось бы, несчастное побоище на Калке должно было заставить князей русских одуматься, собраться с силами, чтобы в случае нового нападения татарских полчищ дать им сообща мужественный отпор, спасти от лютости их Русскую землю. К несчастью, князья об этом вовсе и не помышляли: каждый только и думал о самом себе. Начались снова и на юге, и на севере бесконечные ссоры, смуты и усобицы; в Новгороде происходили по-прежнему народные волнения.

Необычайные явления в природе пугали суеверный народ – предвещали, по его мнению, страшные беды… Явилась на небе огромная звезда (комета), с виду похожая на копье. Затем началась такая засуха, какой никто из самых старых людей не помнил: леса, болота воспламенялись, густые облака дыма закрывали солнце, гарью был пропитан воздух, птицы мертвые падали на землю. Припоминали сказания, что при Всеволоде I было на Руси такое же лето и Русская земля страдала тогда и от нападений врагов, и от голода, и от язвы. В 1230 г. прошло землетрясение по всей Русской земле. Особенно сильно было оно на юге: каменные церкви расседались. 3 мая, когда праздновали в Киево-Печерской лавре память св. Феодосия, во время самой обедни, где присутствовали князь, бояре и митрополит, все почувствовали вдруг сильный подземный удар. Трапезница, где стояло уже кушанье для монахов и гостей, расселась, и кирпичи из свода падали на стол. Десять дней спустя произошло солнечное затмение; небывалые разноцветные облака пробегали по небу, показалось какое-то огненное облако. Суеверный народ пришел в ужас. Многие плакали, молились, каялись в грехах, просили друг у друга прощения, ждали смерти, думали, что наступает светопреставление…

В том же году в Новгороде был голод и мор. За четверть ржи приходилось платить гривну серебра и больше. Бедные ели мох, липовую кору, собак, кошек… Чернь, обезумевшая от голода, поджигала дома зажиточных людей, имевших запасы хлеба, и грабила их. Несколько десятков тысяч людей погибло от голода и болезней. На улицах, на площади, на мосту голодные собаки терзали не погребенные тела. Родители, чтобы не слышать воплей детей своих, отдавали их чужеземцам в рабство.

– Не было у людей жалости, – говорит летописец, – казалось, что отец стал чужим для сына, дочь для матери. Сосед соседу не хотел отломить куска хлеба!

Кто мог, бежал в другие области. Но бедствие было тогда по всей Русской земле, кроме Киева; в одном Смоленске, тогда очень многолюдном, умерло около тридцати тысяч людей. Весною следующего года вдобавок губительный пожар опустошил Новгород. Казалось, пришел ему конец. К счастью, немцы из-за моря привезли хлеб, и таким образом голод в Новгороде прекратился, и жители стали мало-помалу оправляться.

Таким образом, одна беда за другою обрушивалась на Русскую землю; но самое горшее было еще впереди.

В 1227 г. умер Чингисхан. Великим ханом провозглашен был сын его Угэдей. Новый властелин отправил племянника своего Батыя с огромным полчищем на запад для покорения стран к северу и западу от Каспийского моря.

В начале зимы 1237 г. двинул Батый свои бесчисленные полчища на болгар (живших по Волге). Столица их была обращена в пепел, жители беспощадно избиты. Сквозь густые леса татары вступили в южную часть Рязанской области.

Они послали требовать у рязанских князей покорности и десятины (то есть десятой части) всего имения их. Князья ответили послам:

– Когда из нас никого не останется в живых, тогда возьмите все!

Послали князья во Владимир к великому князю Юрию просить помощи, но ему надо было еще собрать войско. (Есть в одной летописи сказание, что рязанский великий князь послал сына своего Феодора к Батыю с дарами. Феодор был умерщвлен, а жена его, прекрасная Евпраксия, узнав о гибели любимого мужа, не хотела пережить его и покончила самоубийством – бросилась с младенцем своим с высокого терема.)

Монгольские конные лучники

Батый двинулся к Рязани. На пути татары разорили города Пронск, Белгород и другие, без милосердия избивая людей; 16 декабря осадили Рязань и устроили вокруг города тын, или острог, чтобы скрываться от русских стрел. Мог ли устоять город против врагов, когда их было во сто раз больше, чем защитников? Все защитники города должны были безотлучно находиться на стенах, ожидая с часу на час приступа, а татарские отряды, стоявшие под городом, могли сменяться и драться со свежими силами. Пять дней татары томили осажденных постоянной тревогой и поражали их стрелами; на шестой, 21 декабря, подошли к стенам города, начали бить их стенобитными машинами, бросать в город огонь и зажгли крепость. Сквозь дым и огонь ворвались они в город. Никому не давали пощады: князь, его супруга, мать, бояре, народ погибли… Хищники распинали пленников или расстреливали их стрелами, связав им руки; грабили церкви, оскверняли их. Весь город с окрестными монастырями был обращен в груду развалин и пепла. Несколько дней продолжались дикие убийства. В некоторых летописях есть любопытное сказание о подвиге одного рязанского боярина – Евпатия Коловрата. Узнав о нападении татар, он спешил на родину, чтобы принять участие в обороне, но было уже поздно: пред ним были только пепелища да трупы избитых людей. Пылая чувством мести, Евпатий с 1700 воинами пустился вдогонку за врагами, нагнал их и неожиданным нападением смял их задние отряды. У татар поднялся страшный переполох. Некоторым из них почудилось, будто избитые рязанцы восстали на них. Батый спросил у взятых в плен, кто они такие.