Блокада молчания - Кирилл Казанцев

— Товарищ капитан, а может, они еще не пришли? — крикнул кто-то догадливый. — Ведь вещи на месте! Может, лучше не шуметь, а тихонечко их подождать?

«Отличная идея, — подумал Никита. — Вот только где вы, господа дорогие, будете ждать?» Трещала и ныла спина, отнимались вывернутые члены. До мозгов уже плохо доходило, о чем переговаривались люди. Судя по всему, они рассредоточивались, чтобы погрузиться в ожидание, вдоль забора, у дверей. На недолгое время в холле установилась тишина — этим нужно было пользоваться!

— Ксюша, выползаем… — прошептал он. — И перебираемся к Марине Ивановне — бойцов там нет…

— Шутишь? — отозвалась подруга. — Меня сложило и защелкнуло, как я отсюда выползу?

— Ну хорошо, оставайся…

Они потели, как на уборочных работах, отодвигая спасшую их тумбу. Омоновцы гудели где-то в коридоре, выясняя отношения с жильцами. Молодые люди переползли через порог в обитель хозяйки пансионата, где обозленные омоновцы переворошили все вверх дном. Никита метнулся к окну, выходящему на фасад, открыл створку. Они просачивались наружу, стараясь сплющиться, сползали на фундамент, с фундамента — на дорожку, опоясывающую здание. Вокруг пансионата громоздились рослые цветники. В нескольких шагах, у центрального входа, негромко бубнили сидящие в засаде бойцы. До них можно было достать рукой. Молодые люди ползли, затаив дыхание, потом привстали на корточки, передвигались гусиными шагами. Юркнули за угол, где ненадолго с облегчением вздохнули. До задней калитки было метров сорок компактного садика. Они ползли, высчитывая каждый метр. На небе красовалась луна, которая озаряла задний дворик мерцающим рыхлым светом. Они совершали плавные перемещения. У задней калитки дежурили двое бойцов, пришлось подождать, пока одному из них приспичит по нужде и он сместится к ограде в ворох кустарников, а другой уставится на луну и заразительно зевнет. От удара по темечку он подавился своей зевотой и уже не чувствовал, как его подхватили сильные руки, проволокли полтора метра и аккуратно всунули в черную дыру под забором, неплохо задрапированную пышным кустарником.

— Пашка, ты чего там возишься? — проворчал коллега, увлеченно орошая дощатую ограду.

В резерве была минута, не больше. Задняя калитка выводила в переулок — с одного конца тупиковый, с другого — вливалась в улицу Красных Партизан, метрах в пятидесяти левее основного входа. Они неслись по мягкой траве, притоптанной подошвами редких пешеходов. Что на улице? Ведь там наверняка все обложено. Никита допустил ошибку — просто чудовищную. Мелькнула мысль уйти через соседей, он запрыгнул на гребень забора, подтянулся и, ахнув, спрыгнул обратно, когда к забору метнулась рослая псина и громогласно залаяла.

— Ну спасибо, дорогой, — подтолкнула его в спину Ксюша. — Теперь вся округа в курсе, что здесь происходит что-то интересное.

Под этот сногсшибательный лай они выскользнули на улицу и едва не протаранили двух омоновцев, стерегущих выход из проулка. За их спиной прижался к ограде подержанный «Форд» с погашенными фарами и заглушенным двигателем. Никита успел присесть, но не успел схватить за пояс разогнавшуюся Ксюшу, и… минута молчания была до безобразия короткой!

— Они здесь!!! — неплохим эстрадным тенором проорал боец. Оба скинули штатные «Кипарисы» со складными прикладами, но обозленный Никита не дал им и шанса. Он бился, как гладиатор. Первый получил пяткой под дых, его отнесло к капоту «Форда», где накрученная стальная рама приняла на себя удар крепкой задницы. Второй успел отметить, как на него пикирует ужас, расправляя крылья ночи. Двойной удар — один по уху, другой по ключице, и потенциальный «долгожитель» хирургического отделения сложился пополам и растянулся на земле. А Никита уже лихорадочно избавлял его от излишков оружия и боеприпасов. Первый с рычанием оттолкнулся от капота, бросился, давя массой, но Ксюша поставила подножку, а когда он выпал, Никита отправил в атаку плоский казенник, обеспечив бойцу качественное сотрясение мозга.

— Держи, — швырнул он подруге короткий автомат. — Предохранитель слева над рукояткой. Он же — переводчик огня. И экономь патроны — в твоем магазине только двадцать. Живо в машину.

— Но, Никита…

— Живо в машину, я сказал!

Ошибка за ошибкой, он скоро наберет пышную коллекцию этих клятых ошибок. Двигатель заглушен, ключи от машины неизвестно где. Убедившись, что в замке зажигания пусто, он, скрипя зубами, схватил за шиворот Ксюшу, уже ныряющую в салон.

— Господи, какие мы непостоянные…

— Бежим, дурочка!

Они припустили по дощатому тротуару — подальше от опасного пансионата. А ОМОН уже выскакивал на боевые позиции. В спину разразилась беспорядочная стрельба. Похолодев, Никита подсек ножку разогнавшейся подруге, перехватил ее, испуганно ойкнувшую, чтобы не расквасила свой симпатичный носик. Они лежали, вжавшись в землю, а фигурки омоновцев уже бежали от пансионата, и огненные светлячки бесились в предутренней хмари. Грохот в пространстве царил такой, что, видимо, вся улица проснулась и озадачилась: не нашли ли в Кабаркуле нефть?

— Отползай, — сипел Никита. — До следующего переулка пятнадцать метров. А там прикроешь меня.

— Что-то я не уверена, любимый, что мы выйдем на следующий уровень… — как-то глуховато вымолвила Ксюша. — Никита, боже, мы влипли.

— Ну давай поплачем, — разозлился он. — Уходи, говорю!

Он больше не смотрел, как она там справляется со своими мятущимися чувствами. Любишь кататься — люби и саночки возить! Пули молотили по тротуару, взбивали и трясли кусты у забора, словно осенний порывистый ветер. Он оттянул затвор и выпустил очередь на пол магазина, стараясь взять повыше, над головами. Не убивать же их. Встретить ответный огонь омоновцы не ожидали. Они рассыпались с возмущенными криками, кто-то падал на проезжую часть, кто-то откатывался к забору. Никита обернулся — ножки подруги уже пропадали в переулке. Отлично! Перебежали двое — он выстрелил в забор, чтобы знали, что у «мстителей» все на контроле. Смельчаки забились в щели, выпустили по короткой очереди. Почудился злобный вопль Дементьева. Или не почудился? Вам несказанно подфартило, Олег Михайлович, этой ночью вы оказались в нужное время в нужном месте. «Перебежчики» готовились к броску, остальные собирались их прикрывать. Неустойчивая тишина, того и гляди оборвется… Эх, была не была! Он взметнулся на пружинящих ногах, помчался, разгоняясь, как олимпиец перед прыжком.

— Никита, не надо… — ахнула Ксюша.

— Нос убери, а то откусят! — рявкнул он.

Нет, на этот раз он правильно рассчитал. Соблазн домчаться до переулка был велик, и все же он рухнул, не добежав нескольких метров. Ударили залпом, и пули промчались над головой, как орда по степи, ломая забор и сшибая представителей мелкой флоры. Он полз по-пластунски, стараясь не думать о летающих пулях. Есть! Он выпал в переулок, они подпрыгнули одновременно и припустили антильскими прыжками, гадая, не тупиковый ли это проулок. Но нет, все нормально, параллельно улице Красных Партизан тянулась колосистая грунтовая дорога, обрамленная деревьями и заборами, за которыми грудились дома частного сектора. Они свернули направо, помчались на север — не щадя ни дыхания, ни ног. Где же тут ближайший переулок? Никита на бегу выхватил сотовый телефон, надавил «горячую» клавишу. Абонент отозвался в ту же секунду.

— Дружище, мы в беде… — задыхаясь, поведал Никита.

— Да уж слышу, что вы в беде, — глухо отозвался собеседник. — Весь город снова на уши подняли. Точные координаты.

— Черт, где же мы?.. На улице за «Былиной», идем на север… На Сиреневой?

— А может, на Каштановой? — бухнула в затылок Ксюша.

— Да иди ты. Это не тебе, дружище. Да, точно, на Сиреневой… Дистанция от пансионата — метров полтораста. На хвосте плохие парни, они стреляют…

— Я недалеко, сейчас подъеду, держитесь. Задняя дверь всегда для вас открыта… Не пугайтесь, когда увидите тачку, она угнана от здания полицейского управления. — Было слышно, как абонент переключает передачи. — Будете смеяться, но это тачка Олега Михайловича Дементьева.

Да хоть Папы Римского! Омоновцы уже высыпали из переулка и толпой неслись за ними. Огонь не велся, возможно, был приказ взять «мстителей» живыми. Зачем, спрашивается? Это они явно погорячились. Никита и Ксюша бежали, взявшись за руки, уже не веря ни в какую помощь извне. Ксюша задыхалась — немудрено, ведь ее сегодня чуть не задушили. Шаги становились короче, а толпа за спиной уже разражалась торжествующими выкриками.

И вдруг из левого переулка, до которого оставалось метров двадцать, задним ходом вынесся джип и встал, перегородив дорогу. Распахнулась задняя дверь. Высунулся черный силуэт водителя, стал стрелять одиночными из пистолета. Вероятно, он тоже палил поверх голов, но толпе это крайне не понравилось. Омоновцы орали, ломали боевой порядок, рассыпались кто куда. А молодые люди уже влетали в гостеприимно распахнутую дверь, карабкались по кожаному сиденью. Ноги Никиты еще болтались на улице, а внедорожник, подпрыгивая на ухабах, ревя, как паровоз, уже срывался с места, втиснулся обратно в переулок, едва не повалив забор. Пули стучали по корпусу.