Невеста сына (СИ) - Кариди Екатерина Руслановна

- Послушай, - начал он, раздражаясь все больше. - Если ты меня зазвал сюда, чтобы вместе поужинать...

- Одну минуту, - проговорил Владимир и повернулся к двери, ведущей в холл.

Оттуда как раз появилась женщина. Вошла и замерла на пороге оглядываясь. А Павел невольно замер, подперев ладонью подбородок.

- Узнаешь? - тихо проговорил Иевлев.

Он буквально немел от злости. А Иевлева готов был задавить собственными руками. Гад! Откуда только ее вытащил.

В этот момент женщина их заметила. Рассеянный взгляд сосредоточился на нем, а на лице возникло отчужденное выражение. Она как будто споткнулась на первом шаге, но потом пошла к столику напротив.

***

Когда-то давно... Бл***, как давно это было! Павел пережил это однажды, переступил и забыл. Потому что не его это была вина, если какая-то дура...

Дьячкова. Эта, как ее. Люда. Да, Люда.

Конечно, Павел ее помнил. Он помнил все.

Да, он спал с ней. И что такого? Кто по молодости не имел коротких ничего не значащих связей? Откуда ему было знать, кто с ней спал еще?! А ей втемяшилось, что у них любовь. Начала доставать его, ловила везде, где могла поймать одного.

У Павла в тот момент было на мази с Машкой. И Машку он бы точно не променял на эту тупую корову. Он жестко оборвал все и пригрозил, чтобы убралась, иначе будет плохо. Та выла, что покончит с собой. Пофиг ему были ее манипулятивные заходы. Сказал ей, чтобы убиралась и больше он ее не видел.

Убралась.

Потом до него доходили слухи, что она пыталась наложить на себя руки. Вены резала. Да плевать он хотел на эту прилипчивую идиотку. Отправили ее на принудительное лечение или нет, ему было безразлично. Наоборот, вздохнул с облегчением.

Некоторое время от нее ничего не было слышно, потом опять пошел слушок, что Дьячкова родила от кого-то и задушила ребенка. Уж это он точно не намерен был принимать на свой счет! Мало ли от кого могла родить эта идиотка!

Через знакомых узнал, что ей дали срок.

С тех пор он больше не слышал о Дьячковой. И вот сейчас он вынужден будет сидеть с ней за одним столом?!

***

Однако он взял себя в руки, поправил манжеты и сказал:

- Нет. Я не знаю, кто это.

Тот криво так усмехнулся и сказал:

- Надеюсь, ты понимаешь, что останется от Павла Торопова, если вдруг печальная история этой девушки пойдет по первому каналу? Склонение к самоубийству или содействие в нем, совершенные, повлекшие самоубийство или попытку самоубийства, совершенные в отношении беременной.

- Ты?! - зарычал он. - Мне ничего даже при большом желании впаять не смогут! Срок давности прошел!

Но да, он понимал, чем телевизионная шумиха для него обернется. Если умело преподнести. Понимал! К этому он оказался не готов. И главное, сделать сейчас ничего не мог.

- Раньше я не давал этому ход, потому что Маша была счастлива с тобой, - проговорил Владимир, глядя в сторону. - Теперь сдерживающего фактора нет. В общем так. Ты полностью снимаешь давление с ПАО. И быстро. Быстро, понял, да? Сворачиваешь все, что твои ребятки нарыли на Марию, и оставляешь ее в покое.

«Пошел ты нах***!» - орало все в душе, но Паша молчал, сжимая зубы.

А тот смерил его взглядом и добавил:

- Больше я тебя не задерживаю.

В тот же миг Павел сорвался с места и ушел.

***

Потом в машине он долго не мог отдышаться, пока не успокоился и не уехал из этой проклятой дыры прочь.

Сейчас это уже становилось личной войной. Но ничего. Он еще найдет способ.

Женщина так и сидела за столиком, застывшая и напряженная. Тяжело это далось ей, встретить Павла спустя столько лет. Вживую столкнуться с тем, кого когда-то...

Конечно, она все слышала. И да, это было жестоко, но правильно, жизнь за глупость наказывает. Чтобы уж вообще больше никаких иллюзий не осталось.

Просто...

Она не душила своего ребенка. У нее и в мыслях никогда не было убить малыша. Никогда! Но в халупе, где она жила, да с ее анамнезом... Квартирная хозяйка в глаза называла подзаборной наркоманкой. А про то, что она вены резала, а потом лежала в психушке, это вообще была отдельная тема.

- Она убийца. Какая разница кого. Она придет ночью и зарежет всех нас.

А комнаты она сдавала не только ей, были еще постояльцы. Были скандалы.

Когда родился маленький, он часто плакал по ночам. Послеродовая депрессия, депрессия, которая и не прекращалась. Все одно к одному.

Хозяйка кричала, чтобы она съехала, а ей некуда было, другое жилье не по карману, она на это едва наскребала. Ей стали грозить, мол, если она свое отродье не заткнет, ее выставят на улицу и лишат родительских прав, а ребенка отдадут в органы опеки.

Это произошло по неосторожности. Малыш плакал ночью, она накрыла его с головой толстым одеялом. Слишком плотно.

В тот день был особенно страшный скандал.

Нет, малыш не умер. К счастью. Но ей дали срок. Она плохо помнила, там было все в кучу: попытка убийства матерью новорожденного, причинение вреда здоровью ребенка, принудительное лечение и еще много других слов. Ее лишили родительских прав, ребенка забрали органы опеки.

Когда она вышла через два года, ее Павлик уже был усыновлен и жил в ругой семье под другим именем. Данные ей, разумеется, никто не сообщил.

Как она жила потом? Как-то жила.

А теперь вот... Ее разыскал Иевлев.

***

Когда Торопов ушел, Владимир еще некоторое время смотрел на дверь, за которой тот скрылся, и неприязненно морщился. Все как он и ожидал.

Потом подсел к женщине, сидевшей одиноко за соседним столиком.

- Как ты, Люда? - спросил тихо.

- Нормально, - кивнула та, опуская голову.

- Готова? Еще не поздно, можно все отыграть назад.

Женщина вскинула него тревожный взгляд и застыла. Много разных чувств в глазах. Потом сглотнула:

- Нет, я готова.

Вообще-то, Иевлев пригласил ее сюда вовсе не ради очной ставки с Пашей. Хотя и это тоже, но это было не главное. Это были побочные, но неожиданно ценные сведения, которые раскопал человек Шахова, когда он запросил дать по Торопову всю возможную информацию. А он просто не смог пройти мимо. Была у него такая слабость.