Южное направление - Евгений Васильевич Шалашов

Коммунистическое подполье слегка одичавшее за период пребывания в белогвардейском тылу и отрыве от органов власти, раскололось на два лагеря. Все-таки, большинство считало, что решение Центра заключить мир с белыми — закон, не подлежащий переосмыслению, но меньшинство усмотрело в этом предательство. Как же так? Они боролись за воссоединение Крыма с Россией, за установление советской власти на полуострове, а их, грубо говоря, оная власть и кинула.

«Малая гражданская война» прокатилась по городам Крыма. Вчерашние соратники — коммунисты и анархисты, отказавшиеся подчиниться приказу ЦК ВКП (б) и РВС республики, принялись убивать друг друга. А еще решили убить и меня.

Сегодня я еще толком глаза не продрал, а в мой скромный домик уже прискакал посыльный от генерала — мол, диктатор хочет видеть немедленно. Пришлось вставать и даже без кофе мчаться на зов владыки Крыма.

Слащев оказался не один. Около открытого окна курил высокий, я бы даже сказал, красивый мужчина лет тридцати пяти-сорока, в профиль напоминающий покойного адмирала Колчака. И сам в черной морской форме с погонами капитана первого ранга, а на груди… батюшки, я такого «иконостаса» ни разу не видел. Тут тебе и наши: — «Владимир» с мечами и «Анна», «Станислава» усмотрел, а еще штуки четыре «импортных», из которых сумел опознать только орден Почетного легиона.

— Владимир Иванович, — слегка насмешливо сказал Слащев. — Позвольте вам представить капитана первого ранга Келлера. Он очень хотел с вами познакомиться. Говорит, мечтал едва ли не всю свою жизнь. Каперанг специально для встречи с вами парадную форму надел со всеми регалиями.

Моряк аккуратно затушил папиросу, повернулся ко мне, щелкнул каблуками и слегка склонил голову, обозначая приветствие.

— Ого, — не удержался я от возгласа. — Неужели мое пребывание не ускользнуло от взора военно-морской контрразведки?

Павел Федорович Келлер, один из «первопроходцев» русского подводного флота, храбрец, каких мало. В гражданскую возглавлял военно-морскую контрразведку и у Деникина, и у Врангеля. Именно благодаря Келлеру, крымское подполье время от времени получало мощные удары. Кстати, лично он раскрыл подпольную группу, во главе которой стоял Владимир Макаров — брат «адъютанта», а сам Павел чудом избежал смерти.

Еще добавлю, что каперанг — сын генерала Келлера, того самого, что командовал армией у Скоропадского. В моей истории Павел Келлер пережил эмиграцию, арест в сорок пятом, долгие годы тюрьмы, а умер собственной смертью в Германии в год Московской олимпиады. Мусафаил, однако.

Я бы с удовольствием пожал ему руку, если бы не одна «маленькая» деталь, о которой предпочитают «забыть» нынешние идеологи белого движения — во время Великой Отечественной войны полковник Келлер служил начальником румынской контрразведки в Крыму и те одиннадцать лет, что он «томился в сталинских лагерях», не кажутся мне таким уж суровым наказанием.

— Представьте себе, только вчера узнал, — хмыкнул начальник контрразведки. — Доложили, что местные подпольщики какого-то Аксенова, эмиссара московского, к смерти приговорили. Я спрашиваю — вы что, белены объелись? Вы бы еще сказали, что на Дзержинского покушение готовят, вот смеху-то было бы. Ладно, думаю, мало ли Аксеновых на свете? Убьют свои своего — нам меньше возни. Но справки на всякий навел — глаза на лоб полезли. Оказывается, настоящий Аксенов, серый кардинал ВЧК, даже не маскируется, уже две недели пребывает в Крыму, да еще и дружбу с диктатором Крыма — виноват, диктатором Крымской республики водит. Бегу к Якову Александровичу — мол, а знаете, с кем вы водитесь? А он смеется, м знаю я все, Аксенов мне сам сообщил, кто он такой.

— Вот видите, Павел Федорович, — хмыкнул я. — Как иногда полезно справки наводить. — Делая вид, что мне это совсем неинтересно, спросил: — А что с подпольщиками, которые меня к смерти приговорили? И каковы будут ваши действия?

Вместо Келлера ответил сам диктатор.

— А действия военно-морской контрразведки очень простые — она возьмет господина Аксенова под охрану. — Строго посмотрев на начальника контрразведки, Слащев спросил: — Приказ понятен, господин капитан первого ранга? Беречь эмиссара так, чтобы ни один волос с головы не упал.

— Так точно, господин генерал-лейтенант, господин Аксенов будет нами взят под охрану, — четко отрапортовал Келлер.

А ведь не пообещал, зараза, что с моей головы волосы не станут падать. Да и как тут пообещаешь? Московского эмиссара могут не только большевики пришить, но и сами белые, если узнают, кто я такой. Не любят здесь нашего брата-чекиста, ох не любят. И отчего, спрашивается?

— Надеюсь, ваша охрана не будет слишком заметной? — встревожился я.

Келлер скривил губы в усмешке:

— Думаю, Владимир Иванович, охрана не станет вмешиваться в ваши амурные делишки.

Вот гад, уже и про это знает?

— Господа, — вмешался Слащев. — Прошу покорно меня извинить, но у меня еще много дел. Свои профессиональные проблемы вы можете обсудить и наедине.

Глава 20. Малая гражданская война — 2

Мы шли по коридору главного штаба время от времени отвечая на приветствия проходивших мимо офицеров. Кое-кто бросал на «французского журналист» сочувственные взгляды, а на Келлера — презрительные. Не любят нашего брата, не любят. Что чекистов из особого отдела, что контрразведчиков.

Шли молча, да и о чем говорить красному чекисту и белому контрразведчику? Каперанг не сдаст мне свою агентуру работающую по большевистскому подполью — она ему самому нужна, а о заброшенных к нам шпионах он не знает. И я даже если бы и хотел рассказать о наших разведчиках, не сумел бы. Основная ставка у нас делается на подпольную работу, но ВЧК ею занимается постольку-поскольку, а координирует и направляет подпольщиков Закордотдел ЦК ВКП (б) Украины и РВС Юго-Западного фронта. Создание единой партизанской армии — это вообще инициатива Сталина. Анархист Мокроусов — это вообще его креатура. Касательно же армейцев, так вообще не уверен, что у них здесь есть своя агентура, а если бы и была, то мне бы о ней никто не сказал.

Мы вышли на улицу, отошли в сторонку, чтобы не стоять на пути у мельтешащих туда-сюда штабных офицеров и чиновников в последнее время отчего-то активизировавшихся, встали под странным деревом без коры. В Севастополе таких много. Павел Федорович