Любовная лихорадка и золото скифов - Борис Михайлов

По телевизору Ольга смотрела только старые добрые фильмы и сериалы про чистую любовь, благородных людей. Новости не любила. На кухне слушала местное радио, на газеты деньги не тратила. Историю с похищением немцев услышала у магазина и отнеслась равнодушно.

Похищение туристов в городе почти не обсуждали. Похитили, так им и надо! Столько горя от них натерпелись. Не фига было соваться в Крым, нападать на СССР. Набрались теперь нахальства, приезжают откапывать своих похороненных, а эти так приехали забрать награбленное!

Ольге своих забот хватает. Правда, в своей вечерней молитве, обращаясь к Господу, попросила и за похищенных. Каждый день кого-нибудь убивают, грабят. О немцах больше не вспомнила бы, не попадись дома на глаза местная газета, принесенная квартиранткой. Какая-то внутренняя сила заставила обратить внимание на заголовок, а затем дочитать статью до конца. Сердце Ольги учащенно забилось, когда прочитала, что в войну эти немцы занимались археологическими раскопками в Крыму. Эрик тоже работал в археологической команде! Как звали друзей, не помнила. Имена Эрвин и Курт Вакер ей ничего не говорили. Не сразу догадалась, что Эрик уменьшительное от Эрвина.

Эрик был добрый и не походил на других немцев. Предупредителен, ласков, слов русских почти не знал, но они понимали друг друга. Разговаривали на смеси русского, украинского и немецкого. Ольга неплохо учила язык в школе, а когда познакомилась с Эриком, нашла в сарае старые учебники и принялась штудировать немецкий язык. В город в то время выйти было опасно, и все дни Оля проводила во дворе на огородике, читала книги, учила немецкий. Дальний родственник среди полицаев достал документ, что она младше своих лет, оберегал от мобилизации на работу в Германию. Мать отстоять не удалось, её с другими молодыми женщинами увезли в Германию, отец воевал.

Жила Оля с младшим братом и бабушкой — матерью отца. Если бы не своя картошка и маленький огородик, умерли от голода. Брат Артем учился в одном классе с Дашей Полюткиной, и они дружили. Жила Даша через три дома и Артем часто ходил к ней. В их доме квартировали немецкие археологи, к Даше они относились хорошо, часто ей перепадали разные деликатесы из солдатского или офицерского пайка. Даша одаривала Артема кусочками сахара, иногда брат приносил, незнакомый и в мирное время, шоколад, делился с Ольгой и бабушкой. Как-то Артем долго не возвращался, бабушка забеспокоилась и послала к Полюткиным. Там на нее обратил внимание один из квартировавших солдат. Проводил до дома. На следующий день пришел во двор, увидел, как бабушка мучается с тяпкой, забрал у нее и взялся за работу, а сам продолжал улыбаться Ольге. В другой раз принес банку мясной тушенки. Бабушка тушенку взяла, а Ольге приказала спрятаться в хате и не показываться на глаза немцу. Немец стал приходить во двор, помогал полоть огород, подрезал виноградные побеги, носил из далекой колонки воду. Как ни старалась бабушка отвадить его, ничего не получалось. Здоровался с бабкой: добро утро, Анни, добро утро Ола! Научился общаться с Ольгой, и вскоре она знала, что Эрика ждет мама, воевать с русскими не хочет. Гитлер послал. Дома остались брат и сестра. Он бывший студент — филолог. Последнего слова Ольга не знала и поняла, что Эрик будущий философ. Из школьного курса знала одного философа — Сократа, его портрет был в учебнике истории древнего мира. И археологию приняла как продолжение науки философии. Сократ, помнила, жил до нашей эры, команда Эрика тоже ищет вещи, сохранившиеся с той далекой эпохи.

Чтобы поговорить с Олей о любви, признаться в своих чувствах, Эрику негде было учить русский. В памятке — разговорнике, который выдали всем солдатам, рекомендовалось знать другие слова: "сюда нельзя", "кушать нам делай", "скажи, где партизан"? Остальные в том же духе. Поэтому влюбленный юноша рассчитывал больше на жесты и запас слов Ольги. Полгода они встречались и дальше дружеских объятий с поцелуями не продвинулись.

Часто ходили за дома, на гору и там, в виноградниках подолгу миловались. Наступил момент, и случилось, что должно было случиться. Он не насильничал, Ольга сама отдалась ему. Эрик был слишком скромным и не решался действовать против ее воли. Ей тогда исполнилось семнадцать. С той поры каждый свободный у Эрика вечер они отправлялись на виноградники, и как теперь говорят, занимались любовью.

Встречи проходили ночью, и никто их не видел. С наступлением темноты местному населению запрещалось появляться на улицах без пропуска, с Эриком Ольга не боялась. Когда она поняла, что беременна, найти, кто бы сделал аборт, оказалось невозможным. Слишком узок был круг общения, все жили в постоянном страхе. Время родить пришло уже после изгнания немцев и бабушка объясняла любопытным, что бедную внучку изнасиловал поганец — немец. Рожать отправила в село Грушовку, где жили родственники. Первый год после разлуки Ольга постоянно вспоминала Эрика, и в те минуты её охватывала такая тоска, что хотелось утопиться, сердце сжималось от невозможности снова быть с ним, любить его. В Феодосию вернулась через два года, и теперь бабушка объясняла всем, что внучку изнасиловал русский солдат при наступлении. Посчитать сроки никто не удосуживался.

Версию о русском насильнике дочь с бабушкой рассказали и матери, когда та возвратилась из Германии. К этому времени получили известие, отец пропал без вести. Никто в городе так и не узнал, что Ольга Лопаткина воспитывает сына немца. Он вырос, женился и живет в Запорожье, каждое лето с женой и детишками наезжает проведать мать. Когда сыну исполнилось три года, Ольгу взял замуж хромой моряк, старше ее на десять лет, и они дружно прожили тридцать лет, родили сына и дочь. Ольга любила мужа, но Эрика не могла забыть, вспоминала. Его улыбающиеся глаза, его слова "Я тэба очен лублу. Ich will heiraten. Я хочу свадьба".

Свадьба была, но не у них с Ольгой, а в родном Штутгарте с Амалией. У Ольги настоящей свадьбы не получилось. Скромно расписалась с Федором, распили бутыль самогона, пригласили мать с бабушкой. Его родители из Балаклавы не смогли приехать. Вот и вся свадьба.

Мужу Ольги, как инвалиду, дали однокомнатную квартиру в одном из первых домов послевоенной постройки на Крымской, и с тех пор в Карантин она не наведывалась. Позже, когда район расстроился, они переехали еще дальше, на Первушина. Там вырастили детей, отсюда похоронила Федора. "В газете пишут, что немцы искали клад во дворе Полюткиных. Значит, они так и живут там. Дашу как-то видела, несколько лет назад на рынке. Была со снохой Ниной. Может, сходить проведать Дарью, не узнала ли она в квартирантах Эрика? Да у нее без меня любопытных, наверное, весь Карантин".