День Шакала - Фредерик Форсайт

- Почему вы считаете, что у него могут быть документы на другое имя? - спросил полковник Роллан.

- Напрашивается вывод, - ответил Лебель, - что раз ОАС предложила ему, по всей видимости, огромную сумму за это убийство, он должен быть одним из лучших профессиональных убийц на свете. Следовательно, человек с опытом. Однако он умудрился не попасть ни под подозрение властей, ни в одну государственную полицейскую картотеку. Добиться этого он мог только потому, что все свои задания выполнял, действуя под чужим именем и изменив внешность. Другими словами, он, кроме всего прочего, еще и эксперт гю маскировке.

Из сопоставления двух фотокарточек мы знаем, что Калтроп, прежде чем превратиться в Дуггана, прибавил себе роста туфлями на утолщенном каблуке, похудел на несколько килограммов, изменил цвет глаз с помощью контактных линз и перекрасил волосы. Если он мог проделать это один раз, было бы непозволительной роскошью думать, будто он не сможет повторить подобную процедуру.

- Но нет никаких оснований считать, будто он подозревает, что его разоблачат раньше, чем он подберется к президенту, - запротестовал Сен-Клер. - Зачем ему такая сложная страховка: еще одна или несколько личин?

- Знакомясь с досье на Калтропа, переданным английской полицией, я обратил внимание, что воинскую повинность он отбывал сразу же после войны в парашютно-десантном полку. Может быть, он воспользовался опытом, наплевал на удобства и скрывается сейчас в горах? - предположил Макс Ферне.

- Может быть, - согласился Лебель.

- В таком случае он вряд ли так уж потенциально опасен.

Лебель подумал.

- Я бы не рискнул утверждать это, пока он не окажется за решеткой.

- Или в могиле, - сказал Роллан.

- Если у него есть хоть какие-то мозги, он попытается выбраться из Франции, покуда цел, - сказал Сен-Клер.

На этом совещание закрылось.

Тот, за кем они охотились, лежал на свежих простынях в замке в глуши департамента Коррез. Он помылся, отдохнул и набил живот домашним паштетом и тушеным кроликом, запив их терпким красным вином, черным кофе и бренди. Упершись взглядом в позолоченные завитушки на потолке, он мысленно расписывал дни, оставшиеся до его парижской операции. Через неделю, думал он, ему придется сняться с места, и отъезд может обернуться сложной штукой. Но он с этим справится. Он придумает, почему ему нужно уехать.

Прошло три дня, а Лебель все еще не вышел на свежий след. Каждый вечер на совещании все громче раздавалось мнение, что Шакал удрал из Франции, поджав хвост. На совещании 19-го числа один только Лебель продолжал настаивать, что убийца все еще где-то во Франции, затаился и выжидает подходящий момент.

- Чего выжидает? - вопил Сен-Клер на очередном заседании. - Единственное, чего он может ожидать, если он еще здесь, так это удобного случая пуститься наутек к границе. Как только он выскочит из укрытия, мы его сцапаем. Против него брошены все силы, ему некуда деться, негде спрятаться, если, конечно, ваше предположение, что у него начисто отсутствуют контакты с ОАС и их сторонниками, верно.

За столом послышался одобрительный шепот. Большинство участников начинало укрепляться во мнении, что первоначальное заявление Бувье, будто розыск убийцы -задача для детектива, было неверным.

Лебель упрямо покачал головой. За восемь дней, прошедших с момента, когда на него свалилось это дело, он поневоле научился отдавать должное молчаливому человеку с винтовкой, человеку, чье поведение нельзя было предугадать и у кого все, вплоть до непредвиденных обстоятельств, было рассчитано до мельчайших подробностей.: Признаваться в своих чувствах перед лицом политиканов, собравшихся за столом, значило поставить крест на собственной карьере. Небольшим утешением служила лишь массивная фигура Бувье, который сидел рядом, втянув голову, в плечи, и безучастно рассматривал крышку стола.

- Чего выжидает, этого я не знаю, - ответил Лебель. - Но чего-то он выжидает: может быть, назначенного дня. Я думаю, господа, что Шакал еще о себе напомнит. Почему я так думаю, объяснить не могу.

Министр с сомнением поглядел на него.

- По вашему мнению, комиссар, следует продолжать расследование? - спросил он. - Вы полагаете, что реальная опасность по-прежнему существует?

- На второй вопрос, ваше превосходительство, я затрудняюсь ответить. Что касается первого, то я считаю: мы должны искать до тех пор, пока не добьемся полной ясности.

- Что ж, пусть так. Господа, я желаю, чтобы комиссар продолжил расследование и чтобы мы, как и раньше, собирались по вечерам для заслушивания его сообщений.

Утром 20 августа лесничий Марканж Калле занимался отстрелом вредителей в хозяйских угодьях между Эглетоном и Юсселем, департамент Коррез, и подстрелил лесного голубя в самой чаще: тот исступленно бился на водительском сиденье открытого спортивного автомобиля, кем-то, судя по всему, здесь брошенного.

Около полудня деревенский жандарм повертел ручку, своего домашнего телефона и передал в комиссариат Юсселя донесение о том, что в ближнем лесу обнаружен брошенный автомобиль. Белый? - спросили его. Он заглянул в записную книжечку. Нет, синий. Итальянский? Нет, с французским номером, неизвестной марки.

В начале пятого автомобиль отбуксировали во двор юссельского комиссариата, а без нескольких минут пять полицейский механик, осматривавший машину на предмет опознания, заметил, что она чудовищно плохо покрашена. Он вытащил отвертку и поцарапал по крылу. Под синей краской обозначилась белая полоса. Вконец запутавшись, он тщательно проверил номерные щитки и увидел, что они вроде бы перевернуты. Через пару минут передний щиток валялся на земле кверху белым номером - М1-61741, - а полицейский бежал через двор к зданию комиссариата.

До Клода Лебеля новость дошла около шести вечера. Сообщил ее комиссар Валантэн из районного комиссариата ПЖ в Клермон-Ферране, главном городе Оверни. Когда Валантэн начал докладывать, Лебеля подбросило в кресле.

- Так вот, слушай, это очень важно. Не могу объяснить почему, могу только сказать, что очень. Сейчас же собери людей и отправляйся в Юссель. Бери самых лучших и сколько сможешь. Расследование начинайте с того места, где нашли автомобиль. Пометь его на карте, оно будет центром, от него по радиусу поведете широкий поиск. Расспрашивайте в каждом доме, каждого крестьянина, всех, кто регулярно ездит по этой дороге, в каждой деревенской лавочке и кафе, во всех гостиницах и лесных сторожках. Вы ищете высокого блондина, он англичанин, но хорошо говорит по-французски. При себе имел три чемодана и саквояж. Имеет при себе крупную сумму денег наличными и хорошо одет, но может выглядеть так, будто ночевал под кустом. Твои люди должны опрашивать, где он был, куда направлялся, что пытался купить. Да, еще одно: нельзя подпускать к этому делу газетчиков, чего бы это ни стоило.

На закате полицейские силы Клермон-Феррана с подкреплением из Юсселя расположились на площади малюсенькой деревушки, ближайшей к тому месту, где нашли автомобиль. Из радиофургона Валантэн отдавал распоряжения полицейским автоотрядам, стянутым к другим окрестным деревням. Он решил начать с круга радиусом в пять миль от места, где нашли автомобиль, и проработать всю ночь. С наступлением темноты жителей скорее можно было застать дома. Хотя, с другой стороны, в этом краю извилистых равнин и холмистых скатов в темноте у его людей было больше шансов сбиться с пути или проглядеть какую-нибудь неприметную сторожку, где может скрываться беглец.

Было и еще одно, что Валантэн не мог объяснить Парижу по телефону и что, он весьма опасался, ему придется объяснять Лебелю лично. Он не знал, что кое-кто из его людей столкнулся с этим еще до полуночи. Несколько полицейских опрашивали крестьянина из домика, находившегося в двух милях от места, где нашли автомобиль.

Он стоял на пороге в ночной рубахе, демонстративно не пригласив полицию в дом. Керосиновая лампа у него в руке бросала на полицейских мигающие блики.

- Ну же, Гастон, ты частенько ездишь этой дорогой на рынок. Так ты ехал по ней до Эглетона в пятницу утром?

Крестьянин окинул их взглядом из-под прищуренных век.

- Может, и ехал.

- Так как же, ехал или не ехал?

- Не помню.

- Ты не видел на дороге человека?

- Я своим делом занят.

- Мы не об этом. Ты человека видел?

- Никого и ничего я не видел.

- Высокого блондина спортивного вида, и при нем три чемодана и саквояж?

- Ничего я не видел.

Так продолжалось двадцать минут. Наконец они ушли, причем один сыщик что-то педантично отметил в книжечке. Псы рычали и рвались с цепей, едва не хватали полицейских за ноги, заставляя их отскакивать в сторону и ступать в навозную кучу. Крестьянин провожал их взглядом, пока они не выбрались на шоссе и не укатили в своей машине. Тогда он захлопнул дверь, пинком отшвырнув с дороги не в меру любопытную козу, и снова забрался в супружескую постель.