Исповедь zadrota - Дмитрий Шахов

Я уже почти отчаялся, когда увидел во дворе старушку с дворнягой, выносившую мусор. Раз держит приблудную собаку, значит, умеет жалеть. Я высунулся в окно и позвал старушку. Она долго смотрела на меня, а потом вернулась в дом. Я решил, что ничего не получилось, но спустя полчаса в дверь постучали. Я добрался до двери и посмотрел в глазок – за дверью стояли старушка и взрослый мужик лет сорока.

– Я не могу открыть. Они заперли меня и сломали замок. Посмотрите на скважину замка – там обломок ключа.

– Да, мамо, не врет, там действительно кусок ключа, – отозвался мужик.

– Так ломай дверь!

– Это же Василя квартира!

– Василь давно тут не живет, сдает приезжим. А человека избили и ограбили. Переживет твой Василь пару сломанных петель! – Голос старушки был хрустящим, словно во рту у нее катались шарики.

Тяжелый топот ног – сын старушки спустился по лестнице. И вернулся уже с инструментом. Спустя еще полчаса старушка и ее сын оказались внутри квартиры, где я полулежал в прихожей, обмотанный пледом. Старушка заохала и заставила сына помочь мне спуститься в их квартиру. А сына отправила чинить дверь в квартире Василия.

Благодаря заботам старушки мои синяки и ссадины покрылись йодом, желудок наполнился борщом и чаем, а тело облачилось в слишком просторную для моей фигуры одежду великовозрастного сына. Я попросил телефон и получил старенький мобильник сына. Коля снял трубку не сразу.

– Кто это?

– Коля, это Женя. Я на Украине, в Днепропетровске. Меня ограбили. Мне нужны деньги и документы, чтобы я мог вернуться в Москву.

– Где ты? – В голосе откровенное удивление. – Какого черта ты там делаешь?

– Приехал на семинар.

– Семинарист хренов. Мне звонить на этот номер?

– Да. Пока да.

Коля отключился. И я тоже почти отключился. Пока я ждал ответного звонка, удалось немного поговорить со старушкой. Звали ее Алевтина Петровна, сын ее развелся, оставил квартиру жене и детям, а сам уже десять лет жил с матерью в ее двухкомнатной квартире. Старушка получала крохотную пенсию и торговала на рынке всякой мелочевкой в лавке одной челночницы. Сын работал слесарем на авторазборке, но платили ему не так много, чтобы он захотел снять свою квартиру. Впрочем, старушка догадывалась, что сынок лелеет другой план, подкатывая шары к разведенкам в надежде переехать в их квартиру.

Коля перезвонил и уточнил адрес. Затем он потребовал подробного рассказа. Я рассказал все, как сам помнил. Он поцокал языком, теряясь, как и я, в догадках, а потом изложил примерный план моей доставки в Москву. В течение дня он собирался отправить на данные Алевтины Петровны достаточную сумму денег. Достаточную, чтобы я мог купить себе одежду и оплатить взятку проводнику. Выправить документы быстро никакой возможности не было, а оставить меня гостить на пару недель Коля не хотел. Он постоянно повторял, что батя не в духе, но подробностей он сам пока не знает. Так что мне предстояло проделать путь зайцем, скрываясь от возможных проверок там, где это сочтут возможным проводники. Или же просто дать на лапу украинским пограничникам. Пусть у нас и безвизовое пересечение границы, но это не мешает им регулярно проверять документы. Я только поддакивал. Сил не было никаких – я, размякший от еды и тепла, слишком сильно хотел спать.

Вечером, едва я немного выспался, появился неизвестный мне ранее Василь, хозяин квартиры, где меня избили и ограбили, в сопровождении сына старушки. Василь только посмотрел на меня, как стал причитать и просить не подавать заявление в милицию. Смотреть на то, как морщится в попытке выдавить жалость лицо здорового пузатого мужика с длинными, почти бульбовскими усами было бы забавно, если бы мое тело не раскалывалось от болей в разных местах. Сон не принес облегчения. Наоборот, адреналин ушел, и теперь все тело горело огнем и чесалось.

Я кратко выспросил Василя о том, кто заказал квартиру. Бронь пришла по телефону, а деньги – безымянным переводом. Но сделали ее за сутки до моего приезда. Ключ получил, по описанию Василя, тот самый Степан. Я попросил принести квиток от перевода. Пусть там и не было имени, но могли быть другие данные. Хоть какой-то мелкий прокол со стороны заказчика: мог бы попросить Степана оплатить наличными.

Только истратив весь запас обезболивающих, который оказался у старушки, я смог уснуть. Утром меня поднял звонок Николая, который справлялся о переводе. Мое здоровье его не заинтересовало. Я объяснил, что еще слишком рано, и пообещал перезвонить. Впрочем, уже после завтрака Алевтина Петровна сходила в банк и получила перевод. Из полученных пяти тысяч долларов я оставил старушке тысячу, а еще тысячу потратил на одежду и простенький телефон с украинской симкой. Потом съездил на вокзал и купил билет до Киева.

Когда я вернулся, меня ждал квиток перевода Василю. Местом отправления значилась Самара. Я встряхнул головой и несколько раз моргнул, но нет, город не сменился на Москву, как я ожидал.

Вечером мы в последний раз собрались за столом у старушки и после ужина опрокинули по стопочке горилки за мое скорейшее выздоровление и приезд домой.

Буквально через пару часов пассажирский поезд со старыми обшарпанными вагонами вез меня в столицу Украины. В пути я старательно напрягал память, но, как назло, не мог вспомнить номеров, которые были мне нужны. Только Колин был постоянно в памяти. Еще федеральный номер биллинга, но звонить туда я не желал. Помнил домашний номер матери, но тревожить ее не хотелось. И все. Хотелось позвонить домой, услышать голос Кати, но наудачу набранные номера были не теми, что нужно.

В Киеве я долго бродил вдоль поезда. Купить билет без паспорта я не мог, а как подойти к проводнице – не знал. В конце концов одна из них обратилась ко мне сама:

– Милок! Да-да, ты! Передать чего-то хотел?

– Не совсем, – я подошел ближе, выбрал самый проникновенный и жалостливый взгляд, на который был способен. – Мне нужно самому в Москву попасть. А у меня паспорт украли и избили, – синяки на лице подтверждали эту версию. – Товарищ перевел денег, но вот паспорт ждать слишком долго в посольстве. Не поможете перебраться?

Проводница задумалась. Уж не знаю, что она там высчитывала, однако спустя пару минут спросила:

– Много перевел-то товарищ денег?

– А сколько нужно?

– Мне надо будет поделиться с напарницей и начальником поезда. И пограничникам кое-чего поставить, чтобы смотрели не так внимательно.

– Сколько?

– Десять тысяч…

Я от удивления вытаращил глаза.

– Гривен, разумеется, – закончила проводница.

Я прикинул, что это где-то тысяча двести, может, тысяча триста долларов. Вполне приемлемый вариант за билет без паспорта в одну сторону. Я кивнул, и проводница пропустила меня в вагон.

Дорога прошла без серьезных происшествий, и большую ее часть я проспал, лишь один раз простояв в запертом туалете около сорока минут, пока по поезду проходили пограничники. Мне казалось, что они должны смотреть и в туалетах, но нет, только подергали ручку двери, а потом голос моего ангела в форме проводницы отвлек их и увел в неизвестном направлении.

На Киевском вокзале меня встретил Коля. Он придирчиво осмотрел меня и заявил:

– Как из бойцовского клуба.

– Угу, только я не нанес ни одного удара.

– Вот, держи, – Коля вручил мне телефон. – Тут симка с твоим номером. Сначала не хотели восстанавливать, но я наплел оператору, что ты при смерти после аварии, а только этот номер знает твоя мать. Даже пустил слезу.

– Спасибо.

– Даже не знаю, куда тебя везти сначала. У нас тут бедлам.

– Что-то случилось?

– Да много чего. Ты новости читаешь?

– Не до этого было.

– Один журнашлюшка выкопал твой отчет по тратам. Точнее, мой – я же циферки подгонял под бюджет. Теперь вся страна знает, сколько стоит тот или иной блогер, а также сколько получали на руки твои бригадиры. Фамилии, правда, суки уже сами навставляли и напридумывали. Не было никаких фамилий в отчете, – Коля почесал затылок.

– Ни хрена себе, – возмутился я.

– Батя в ярости. Его с утра трясут в ФСБ и на комитете. Но где именно прошла утечка, не понять. Скорей всего, на уровне аппарата Думы. Я ему так и сказал: ты пересылал мне, я – ему. Я пересылал из дома с личного запароленного ноутбука. Сказал – ищите у себя.

– Беда, – посочувствовал я.

Мы, наконец, дошли до парковки и сели в машину. Не в «Мерседес» отца, а в Колин «БМВ».

– А где мигалкомобиль?

– У отца. Ему нужнее сейчас, – буркнул Коля. – И в биллинге что-то происходит, но я не в курсе. Просто звонили, искали тебя. Так тебя куда? Домой?

– Нет, сначала в биллинг, – так будет проще, чем потом к ним заново ехать. – Хочу отпроситься на недельку, отлежаться.

– Это правильно, – заметил Николай, и автомобиль, ведомый его руками, встроился в городской поток.

Офис встретил меня непривычной тишиной. Телефоны колл-центра молчали. Девушки обсуждали что-то свое, стоя кружком возле одного из столов. Маша посмотрела на меня большими глазами, но удержалась от вопросов, когда я закинул в кабинет куртку и рюкзак. Не меньшую взволнованность от моего вида проявила и секретарь Сергея. И тоже сдержалась, просто кивнув на дверь босса. Я прошел в кабинет.