Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— И ты веришь этому?

— Говорят, что он любил свою старую одежду. В комнате у бабушки, в коммуналке где-то вблизи консерватории, я часто жил, до четвертого класса. Мои родители, геологи, все время находились в экспедициях. Когда подрос, они меня забирали с собой. Вместе с ними я побывал в Казахстане, в Саянах, на Алтае.

— А отец был на фронте?

— В начале войны отец попал в окружение и оказался в плену. Маме пришла бумага о пропавшем без вести. Отец находился сначала в Германии, а потом в норвежском лагере военнопленных. После войны в советском проверочном лагере пробыл полгода. Отпустили его из прагматических соображений — стране нужны были геологи.

— Отец не был ранен?

— Остались на нем следы лагерей — не только в душе. У него вся голова была в шрамах.

— Он рассказывал что-то про лагеря?

— Редко — все это он нес в себе. Но когда в 70-е годы приехал к нему с Алтая очень симпатичный человек, с которым он сидел в норвежском лагере, что-то я усвоил из их разговора. Оказывается, когда советских пленных солдат гнали в немецкий тыл, отец заболел и ослаб. И один конвоир сказал: «Надо его добить». Отец знал немецкий и понял, что сейчас ему придет конец. Но второй конвоир почему-то не согласился: «Давай на телегу его кинем, а если потом не сможет идти, его другие добьют». Погрузили отца на телегу, отдохнул он и выжил.

— Геологи в Казахстане видели наши лагеря?

— Да я сам видел, в Джезказгане. Такое сочувствие к этим безвинным у меня родилось. Да и у моей первой жены Инессы Ким были расстреляны и дед, и отец, и сами они были в лагерях и ссылке.

— То и удивительно, что Инесса преодолела все, воспитала в себе личность, творческую и отзывчивую… Поговорим, Саша, о твоей квартире. Ты что-нибудь там сделал сам?

— В городскую квартиру привез предметы, вещицы тех земель, где побывал. Это тысяча скульптурок и мелкой пластики, множество фотографий людей, с кем я встречался. Они стоят в рамках. Ты будешь смеяться, у меня стоят сундуки заморские, из тибетских монастырей.

— Умыкал, что ли?

— Умельцам заказывал. Стоит это недорого. Сейчас эти сундуки мне дарят. Святослав Бэлза презентовал сундук, выполненный мастерами «Кедровой бочки». Теперь по моей квартире бродит запах кедровых орешков. Эти же умельцы из «Кедровой бочки» подарили премьер-министру Индии мини-сауну из кедрового дерева. Я занимался продвижением этого подарка государственному мужу Индии.

— Ты не почувствовал тягу к накоплению — страсть, подобную той, что владела Скупым рыцарем?

— Эти сундуки у меня другого назначения. На мой взгляд и нюх, они источают магический свет. Есть у меня сундук далай-ламы с запахом Сибири.

Недавно в Риге вышел диск его стихотворений «Жизнь моя темна и непонятна, как во мраке танец светляков» в авторском исполнении. Документальный фильм «Доктор Сенкевич» демонстрировался на 61-м Каннском фестивале во внеконкурсной программе. Продюсер фильма Наталья Иванова, режиссер Леся Манко, оператор Наталья Бенционова. Съемки проходили в штате Тамилнад (Индия) и в Монако.

7 мая 2005 г. 

Одиночество со всеми вместе

Татьяна Назаренко: «Я безумно увлекающийся человек»

Легкая, изящная, в чем-то изумрудно-сияющем, на светском рауте она неотразима. И нельзя предположить, что эта маленькая волшебница — действительный член Российской академии художеств, профессор Суриковского института. Ее картины, полные трагизма и света, иронии и сарказма, теперь в Третьяковке, в Русском музее, в частных собраниях Германии, Франции, Испании, Италии, Англии…

На презентации книги «Опрокинутое небо» поэта Владимира Салимона и художника Татьяны Назаренко собралась московская интеллигенция — послушать стихи, вглядеться в рисунки, на которых живет-печалится бедная Россия. У этой маленькой женщины сильная рука и смелая кисть. На том празднике искусства она делала мгновенные надписи на книгах, набрасывала миниатюры «на память». Многие любовались ее жизнерадостным лицом, разглядывали украшения: огромный малахитовый перстень, серьги, отливающие волшебным светом зеленого хризолита. Потом, неделю спустя, у нее в мастерской я спросила о ее любимых камнях.

— Очень люблю аметисты. Слышала, будто бы они приносят несчастье. У меня были аметистовые украшения, я их очень любила, но они куда-то пропали. Теперь мечтаю их вернуть. Когда-то привезла я из Индии аметистовые щетки — кусочки породы с аметистовыми кристаллами. Фиолетовые, выразительные, самой природой отполированные кристаллы я видела прямо в горах и могла сама их выломать.

— Что-то позаимствовали для своей живописи у Востока?

— После Индии я ничего не написала. Но в ту поездку у нас был еще Цейлон — Шри-Ланка, и оттуда я привезла куклы-марионетки и маски. Несколько раз их писала. После посещения Маврикия я сделала выставку. Жила я там около двух недель. И вспомнилась мне Индия, потому что на этом ярком острове были замечательно украшенные индуистские храмы. Вот там я вырезала и расписала фигуру царя обезьян Ханумана. Признаюсь, воспоминания об Индии очень долго бродили во мне и своеобразно осуществились в моих маврикийских работах.

— Татьяна, слежу за вашим творчеством с давних пор, а встречаю вас редко, с перерывами в несколько лет, и радуюсь — вы не меняетесь внешне; более того, стали эффектнее одеваться. Быстротекущее время отражается в ваших полотнах, а вам лично придает новый шарм и обновленную экспрессию. Есть ли у вас какая-то спасительная житейская философия?

— (Смеется.) Честно говоря, никогда не анализировала свое умение жить. Просто я безумно увлекающийся человек. Люблю все новое, люблю путешествовать. Людей люблю! Ищу острые ощущения. Люблю спорт, причем достаточно экстремальный. Недавно каталась на горных лыжах под Зальцбургом, в Австрии. Спускалась с довольно высокой горы и почти без остановок, чему удивлялись мои друзья.

В этот момент зазвонили сразу два телефона. Всем нужна Назаренко — галерейщикам, телевидению, друзьям. Я тем временем разглядывала огромную мастерскую. Она до предела заполнена полотнами, прислоненными друг к другу. На стенах — пейзажи, портреты, жанровые картины. В центре — новый сюжет с «обманками»: еще мокрые вырезанные из фанеры фигуры — две девушки и парень в современном прикиде. Все ярко, натурально, пахнет свежей краской. Это очередной памятник уличным персонажам. Уже в своем первом огромном полотне «Казнь народовольцев» Назаренко обнаружила незаурядный, даже опасный пламень — воспитанница Суриковского института в этой картине предстала живописцем с мощным темпераментом. Трубки замолчали, и я спросила Татьяну, как удалось ей так рано поджечь свой живописный огонь.