Паноптикум Города Пражского - Иржи Марек

И советник Вацатко многозначительно кивнул головой на лежащие на столе газеты, где толковалось о проблемах безработицы.

Пан Бружек уже откланялся, а советник Вацатко все продолжал бормотать себе под нос:

- Гм, Пеничка, разве такое имя подходит порядочному "медвежатнику"?! "Йозеф Пеничка, квалифицированный слесарь-механик" - такая вывеска над входом в мастерскую, это я еще по намаю!

Но, выслушав мнение пана советника, инспектор Бружек все-таки поставил Пеничку на учет и погрузился в мрачное раз думье о не раскрытом пока ограблении банка, отягощенном убийством кассира, и пришел к заключению, что все в этом мире перевернулось с ног на голову и в Праге, похоже, уже действую! гангстерские законы.

- Пеничкины отмычки, - брюзжал пан Бружек, - это тоже кое-что. Когда еще нам подфартит обнаружить на стенках сейфа его почерк? А эти шрамы? И если мы снова придем за Пеничкой он все поймет и пойдет с нами без единого звука, потому что по рядочный "медвежатник" - это особый сорт преступника, эти знают, как положено вести себя, коли уж завалился. Но грабит! банк - тьфу, - приличный человек теперь вообще не отважится положить туда солидную сумму, хотя при таком жалованье, как у меня, это уже не мои проблемы.

Йозеф Пеничка, человек, о котором только что шел разговор в пражской "четверке", в это время не торопясь двигался по улицам Праги. Утренний поезд из Литомержиц выкинул его в шум и суету вокзала, от которых человек, отсидевший в тюрьме, успевает начисто отвыкнуть. Голова у Пенички кружилась. Ему было знакомо это ощущение, приятное и вместе с тем муторное, когда вдыхаешь чистый воздух, а решеток вокруг нет. И, черт побери, всюду видишь женщин, боже, как много на све те женщин! Тебя это всякий раз ошеломляет. А их формы! У всех у них такие формы, что приходится то и дело оборачиваться. И все эти женщины кажутся тебе по меньшей мере миленькими, если уж не красавицами, и ты становишься похож на деревенщину, попавшего на ярмарку, у которого от всего этого великолепия разбегаются глаза.

Добравшись до ларька, торгующего снедью, Пеничка приостановился. Крона-другая найдутся, на копченую колбасу и кружку пива хватит. Но, поколебавшись немного, он передумал. Нет, настоящий аппетит он еще не нагулял, да и пиво здесь, наверное, не ахти какое. Лучше перебороть себя. Вечером "У Банзетов" в Нуслях он медленно-медленно поднесет к губам кружку с высокой шапкой пены, зажмурит глаза... И сделает глоток! Вообще-то ему грех жаловаться, провинциальная тюрьма куда лучше пражской, там умеют оценить настоящих умельцев, а так как он мастерил для начальника тюрьмы фигурные замки к старинным шкафам, то надзиратель, из тех, кто следит за арестантом в "волчок", время от времени приносил ему бутылочку "литомержицкого козла" - это, скажу я вам, пиво что надо, но посидеть "У Банзетов" в Нуслях и попить там пивка - совсем другой коленкор. Это значит, что ты наконец-то дома. Дома...

Тут Пеничка замедлил шаг и приглушил мечты. Словно чего-то испугался. Не вчера он родился и знал, что такое жизнь. Два с лишним года - срок не малый, многое могло измениться. Первым делом надо наведаться на квартиру, к хозяйке, которую он называл "мутр"!, и быть готовым ко всему. Даже к самому скверному. Может, придется опять начать все сначала, то есть

!<> нем. die Mutter - мать.

снова взять в руки отмычки и пораскинуть мозгами насчет небольшого сейфика где-нибудь неподалеку. Но чтоб дело было верняк, ибо Пеничка собирался хоть какое-то время погулять на свободе. И еще надо разыскать Анчу по прозвищу "Парасоль-ка", что означает - Зонтик.

- Дрянь,- тихо сказал он,- дрянь чертова, но мордашка беленькая и фигура красивая! А уж франтиха! Без зонтика из дому ни на шаг. Такая долго одна не усидит. Кто-то же должен покупать ей туфельки, в которых она так любит щеголять.

У Пенички взмокли ладони. Он заставлял себя идти медленно и наконец присел в маленьком скверике, потому что притомился. От волнения, от воздуха, от всей этой закопченной, но такой прекрасной Праги. И когда он добрался в конце концов до Нуслей, в свою столь любезную сердцу юдоль печали, уже наступил полдень и в животе у него урчало от голода. Пеничка зашел в трактир "У короля Оттокара" съесть порцию гуляша и прямо-таки воспрял духом, когда трактирщик спросил его:

Чтой-то вы, почтеннейший, давненько к нам не заглядывали?

А меня не было в Праге, - не краснея, ответил Пеничка, и трактирщик, знавший своих посетителей как облупленных, притащил ему большую тарелку гуляша и сказал:

Я добавил вам еще парочку кнедликов, похоже, вы проголодались, так ведь?

Пеничка утвердительно кивнул головой и попросил принести маленькую кружку пива, ибо не хотел портить себе торжественного вечернего возлияния "У Банзетов".

Заморив червячка, он отправился на свою последнюю квартиру. Хозяйка, которую он называл "мутр", только руками всплеснула, словно увидала покойника:

- Пан Йозеф! Кто бы мог подумать, ведь говорили, будто вам еще не скоро, уж я и не надеялась, боялась - помру, не дождавшись. Сколько воды утекло с тех пор, как вы ушли. Вы только гляньте - у меня уже ни одного темного волоска не осталось. Ох, летит, ох, летит времечко, даже страх берет. Да вы входите, кофе на плите, если, конечно, наша бурда вам еще по вкусу. Может, вы там привыкли к чему получше!

Пеничка лишь рукой махнул, словно отгоняя скверное воспоминание о черном тюремном пойле и желая как-то остановить этот поток словоизвержения, что, впрочем, ему все равно не удалось. И Пеничке стало известно, что соседку прибрал господь, что домовладелец все еще не желает ремонтировать коридор и проводить воду, только деньги за наем берет, да все дороже заламывает, если и дальше так пойдет, то дело кончится плохо...<

- Ну а как... обстоит со мной? Для меня комната найдется? - спросил Пеничка, пока хозяйка наливала ему кофе и на какой-то момент просто вынуждена была умолкнуть, чтобы не расплескать его.

А как же иначе! Освобожу вам ту, за кухней, сама же покамест на кухне поживу. В той, в вашей, у меня новый постоялец проживает...

Скажите, мутр, что слыхать насчет Анчи? - выкрикнул Пеничка, ибо этот вопрос вопросов жег ему язык.

Хозяйка поставила кофе на стол. Куда вдруг подевалась ее говорливость!

- Так это вы про барышню... - молвила она нерешительно, - что касается барышни, то я давненько про нее ничегошеньки не слыхала. Когда вас забрали, она тут же с квартиры съехала. Да и что ей, бедняжке, здесь делать одной? Молодому существу, конечно, нужны хоть какие-то радости. Кто ее за это осудит?

Пеничка медленно отхлебывал благоухающий кофе, но он казался ему горьким и застревал в глотке.

Да, молодому существу нужны радости, тут уж ничего не попишешь. Но это не значит, что подобная новость может обрадовать человека. Впрочем, человек только и делает, что надеется... Пеничка почувствовал, как в душе его открывается старая рана, и, если б не постеснялся, наверняка закричал бы от боли.

- Она уехала одна?

-Известное дело, одна, а с кем ей было уезжать? Девчонка она, конечно, красивая, да уж такой заморыш, самой ей своих вещей не перетащить, это уж как водится: когда долго живешь на одном месте, барахлишка накапливается уйма... И барышне помогал перебираться какой-то типчик. Дюжий мужик, а из себя образина. Барышня его к себе и близко не подпускала. Только все распоряжалась да командовала, а это она умела, верно я говорю, пан Йозеф?

Хозяйка умолкла и поощрительно хихикнула, ожидая согласной улыбки Пенички.

Но "медвежатник" Пеничка сидел нахмурясь и не отводил глаз от края стола.

-И кто ж это был?

-Не знаю, никогда раньше не видала, незнакомый какой-то. Ведь я на людях не бываю, но бабы в лавке говорили, буд то его зовут Тоуфар, молва о нем идет худая. Сдается мне, барышня его вроде бы побаивалась. Она ведь такая нежная, я думаю, она, скорей всего, к вам возвернется, но тогда комнатка за кухней будет для вас маловата, а другой у меня не ту...

Пеничка с такой силой грохнул кулаком по столу, что подскочила кружка.

Хозяйка обеспокоилась:

Да все наладится, вот увидите, пан Йозеф, надобно только уметь ждать, всему свое время. Уж я-то могла бы вам такого порассказать! Женщина ведь существо хрупкое, но схожее с фальшивым крейцерем, всегда возвращается в те же руки. Я думаю, этот Тоуфар не иначе на нее порчу навел, а может, и что похуже. Такой из себя мордоворот, я старая баба и то бы побрезговала. А она, я так сужу, не на него польстилась. Уж так страшон, так страшон. Одиночество да страх из женщин веревки вьют.

А где мои отмычки, мутр? - спросил Пеничка. Во взгляде его читалось еще большее нетерпение.

Чего не знаю, того не знаю. Коли они лежали в вашей ком нате, значит, барышня их с собой увезла. А куда - убейте, не ведаю, сами понимаете, мне это ни к чему.

Значит, они с Тоуфаром увезли мой инструмент? - ужаснулся Пеничка. Он не верил своим ушам и был просто не в силах осмыслить всей глубины такого предательства.